Оторванный от живой природы современный городской ребенок живет в машинном мире, где мигают, мерцают, слепят искусственные огни и экраны, переливаются, непрерывно изменяясь, электронные узоры. Где рычат автомобили, воют сирены сигнализации, попискивают компьютеры. Где все вокруг звенит, жужжит, грохочет, свистит. Где радио с телевизором день и ночь говорят, поют, ревут, угрожают человеческими голосами – “живут” рядом с людьми и втягивают их в свою безбожную, искусственную жизнь. Ребенок, конечно, как говорят ученые, адаптируется к миру – а что ему остается?

Но воспринимает он его при этом как враждебный, страшный. Психологи, специально занимающиеся этой проблемой, разработали один тест. Ребенку (ученику начальной школы) дают красный и черный фломастеры и предлагают раскрасить три круга. Первый означает “класс” в школе, второй -“двор”, третий – “город” (или “мир”). Красный цвет означает преобладание добра, черный – зла. Еще года четыре назад на всех рисунках красного было гораздо больше. Причем даже если “класс” и виделся в черном цвете, то “большой мир” все равно казался добрым. А сегодня почти все дети (8 человек из 10) видят “город-мир” черным – злым, угрожающим.

Что ж, дети всегда боялись, например, темноты: видимо, в нас изначально присутствует подсознательное знание, что тьма есть зло, ад, область бесовская, как свет – добро, Бог. Дети боятся и смерти – как неведомой страшной тайны. Но психологи говорят сегодня именно о массовом навязчивом страхе перед окружающим миром. Развиваясь, становясь постоянным, такой страх делает ребенка пассивным, забитым, нерешительным. Или наоборот – агрессивным. Иногда то и другое сочетается, накладываясь на сложившуюся у ребенка картину мира. Так, у одного шестилетнего мальчика, вечно испуганного, робкого, была любимая игра: целыми днями, изображая полицейского, он пытал плюшевого Микки-Мауса на электрическом стуле. Потому что, если попытаться побороть страх, то как это сделать? Очень просто – самому стать страшным.

Родители часто сокрушаются, говоря о сыне или дочери: “Как он (или она) жесток к нам! Как черств и равнодушен к нашей боли, к нашей жизни!” Но это ситуация не нормальная, не естественная. Ведь изначально в детях заложено чувство исключительности, неповторимости каждой человеческой личности. Реакция чистого, неиспорченного ребенка на чужую боль всегда живая и глубокая. Как и на смерть. Он всем желает добра и радости. Кто не знает, как он не любит сказок с плохим концом! Сама мысль, что кто-то страдал и в конце концов не получил утешения (понятного детскому сознанию), вызывает глубокое потрясение в его душе. В воскресных школах, например, опытные преподаватели знают, что не стоит рассказывать маленьким детям жития мучеников-страстотерпцев и, тем более, описывать подробности страданий, – лучше рассказать о праведниках, святых воинах, старцах, чудотворцах. Пятилетняя девочка, выросшая при храме (дочь просвирни), впервые услышала житие Алексия, человека Божия. Про то, как он уже умер и лежал в гробу, и только тут родители узнали, что этот нищий, слуга – их пропавший любимый сын!.. Но девочке чего-то не хватало. Она отказывалась принять такой конец и настойчиво, утвердительно спрашивала: “Но мама и папа взяли его из гроба?” Действительно, раз узнали, нашли, как же опять оставить одного? Теперь представьте, что этой ли, другой ли девочке или мальчику будут каждый день рассказывать об убийствах, пытках, космических войнах и показывать их – сохранится ли это трепетное чувство безусловной ценности и неповторимости жизни каждого человека?

Где обычный современный ребенок может увидеть и убийство, и изнасилование, и расчленение трупа? Где он узнает, кто такой “садист” или “извращенец”? Где, наконец, он увидит вышедшего из могилы покойника, ужаснейшего монстра, беса?

Конечно, по телевизору.

Такими сценами и героями заполнены американские триллеры, которыми – под слабый протест родителей или в их отсутствие, или в компании с ними – увлекаются российские подростки. Удел их младших братьев и сестер – пока “мультики”. Но нынешние мультфильмы – это вовсе не то, на чем воспитывались мы (“Аленький цветочек”, “Чебурашка”). Нынешние дети смотрят мультфильмы, больше похожие на боевики.

В одной педагогической статье проводится интересное сравнение прежних мультгероев с нынешними: черепашек-ниндзя с Чебурашкой и его друзьями. Если Чебурашка похож на милого, наивного ребенка, то черепашки – это, скорее, “крутые парни”, которые, наводя порядок и восстанавливая справедливость, молотят противников направо и налево – они напоминают не компанию детей, а молодежную банду.

Безусловно, знакомство с такими персонажами поможет ребенку быстрее “адаптироваться” и войти в мир героев “взрослых” боевиков и триллеров – маньяков-убийц, летающих суперменов и вампиров. Вампиры (один мультфильм так и называется – “Вампиреныш”), чудовища, привидения, пришельцы из космоса (в сущности, бесы) входят с телеэкранов в сознание наших бедных детей, часто ничем не защищенное. Обилие страшного в конце концов притупляет чувствительность, и впоследствии ребенку уже самому хочется испытать новые, более сильные ощущения. Именно так действует в человеке страсть: она требует новой пищи, ей нужно все больше и больше. И вот подростка уже не пугают и не трогают развороченные внутренности и расчлененные трупы. Это свидетельство глубокой развращенности. А первоначально, на стадии “мультиков”, развивается устойчивый невроз. Ведь ребенок, в отличие от взрослого, еще нечетко различает искусство и реальность. Он искренне и бурно реагирует на театральное, мульт-, кинопредставление, не признавая никакой условности.

Детские психиатры и психологи полагают, что основными болезнями детей в XXI веке будут болезни от телевидения и компьютеров.

Во-первых, кинескоп производит облучение, приводящее к нервно-соматическим нарушениям в организме ребенка: в результате этого облучения резко истощается его нервная система. Во-вторых, длительное сидение перед экраном телевизора (как и компьютера, как, впрочем, и за книгой, если ребенок уже умеет читать) приводит к астеноневротическим нарушениям: из-за обездвиженности расстраивается работа кишечника, из организма плохо выводятся продукты распада, и дети часто болеют.

Но заметнее всего психоэмоциональные нарушения, связанные с информационным воздействием телевидения на личность ребенка. Замечено, что у детей, привыкших сидеть у телевизора, слабеет память; они хуже соображают на уроках в школе, не могут сосредоточиться; у них нарушается сон; они становятся возбудимыми, раздражительными, обидчивыми. Ухудшаются и отношения с родителями. Это неудивительно: ведь телевидение пленяет душу, оказывает гипнотическое воздействие. Не только ребенок, но и взрослый человек с его более крепкой и устойчивой психикой не может противостоять этому воздействию, даже если он критически воспринимает то, что смотрит. Телевидение разными способами вольно или невольно кодирует поведение ребенка или подростка – заставляет его жить по законам экранного мира.

Ребенок с трудом проводит границу между условностью и реальностью. Ему еще легче, чем взрослому, погрузиться в мир иллюзии. У экрана он теряет ощущение реальности и погружается в странное лунатическое состояние, напоминающее опьянение. По русской пословице, “хмельной да сонный не свою думку думает”. А чью?..

Скорбно то, что люди попали в психологическую зависимость от телевизора. Включаешь – и проходят, кажется, тоска и уныние. Зато, если он вдруг сломается, – катастрофа: наступает непривычная, пугающая тишина, выясняется, что все члены семьи разобщены... Но на этот случай теперь почти во всех домах по два-три телевизора: один сломается – другой включим. Есть семьи, где телевизор включается с утра, и “под него” проходит вся жизнь: сериал сменяется новостями, потом – какими-то проблемными передачами, “авторскими” программами, потом опять новости, другой сериал, какое-нибудь шоу, “Поле чудес”, боевик – вот и день прошел...

Ребенок присутствует тут же, впитывая восприимчивой душой ту бездуховную пищу, которую навязывает ему домашний идол. Потребляя эту пищу без разбора, телезрители постепенно теряют индивидуальность, нивелируются, обезличиваются. Как выразился один социолог, благодаря телевидению формируется новый антропологический тип, с низким уровнем интеллекта и нравственности.

В современном мире трудно сохранить душу незагрязненной. Писатель В.Крупин пишет: “Идешь по улице, поднимаешь глаза: вся улица в рекламе разврата и наживы; включаешь телевизор – в нем пропаганда насилия и поклонения золотому тельцу; открываешь газету – сплетни, пошлость, скандалы, постель... Куда деваться?..”

У святых отцов есть на это конкретный ответ. Трезвение и воздержание. Когда преп.Иоанна Колова спросили, как он отражает помыслы, он ответил: “Я подобен человеку, который сидит под высоким деревом и видит, что приближается к нему много зверей и змей; если он не может противостоять им, то влезает на дерево и спасается. Так и я, безмолвствуя в келье своей, вижу злые помыслы, восстающие на меня; когда не могу противостоять им, прибегаю к Богу молитвою – и спасаюсь”.

Понимая, что “материал” для греховных помыслов поставляет нам прежде всего падший мир, святые подвижники умели и “затворять окна души” от случайных впечатлений. В Отечнике есть поучительный рассказ об одном пустыннике, вынужденном отправиться по вызову епископа в многолюдный город. По возвращении на вопрос братии: “Как город?” он ответил: “Кроме епископа, я не видел там ни одного человека” – и, заметив недоумение братии, пояснил: “Я понуждал себя не глядеть ни на кого”.

Именно так, в святоотеческом духе, решает проблему защиты души и В. Крупин: “Куда деваться? Конечно, стараться не смотреть телевизор, не читать газет, воспринимать рекламу как цветное пятно на заборе или здании да молиться”... Конечно, этот совет обращен прежде всего ко взрослым. А как же дети? Можно ли сегодня изолировать чистое дитя от бесовщины, окружающей нас со всех сторон? Вряд ли. Даже забрав его из школы и обучая дома (что под силу далеко не всем), родители не уберегут его от множества вредных впечатлений. Что же делать? Рассказать ребенку о действии помысла? О страстях? Призвать к подвигу трезвения? Приказать ходить по улице с опущенными по-монашески глазами?..

В главе о чувствах мы говорили, что изгнать мысль можно, заменив ее другой. Если душа ребенка отравляется дурными впечатлениями – нельзя ли вытеснить или ослабить их добрыми? Такие добрые, душеполезные впечатления и могут оказаться тем душевным противоядием, которого ищут современные родители.

Специалисты по детской психологии давно заметили, что ребенок более эмоционален, чем логичен; он запоминает чувства, а не факты. Многие давнишние происшествия мы только потому и помним, что они сопровождались сильным душевным движением: или мы были чем-то поражены, или глубоко обижены, или, наоборот, встретили понимание и любовь там, где не ожидали. А добрые впечатления, вынесенные из родительского дома, из общения с родителями, – наша великая драгоценность.

Итак, будем вытеснять душевредные впечатления – добрыми, душеполезными. Будем искать для наших детей хорошие противоядия.

Почему если один школьник охотно соглашается попробовать выпить и покурить, то другой без сожаления отказывается? Откуда берутся девочки, при которых друзья и подружки не заводят грязных разговоров? Почему среди веселой компании подростков находится один, который смотрит на часы, чтобы вовремя прийти домой?

Очевидно, это дети, которых воспитывали. Или под страхом родительского наказания, или по навыку послушания и воздержания они умеют уклоняться от зла. В святоотеческой литературе есть яркое сравнение: “Привычки, снисканные в детстве, подобны буквам, вырезанным на коре молодого дерева: вместе с ним они растут, увеличиваются и даже составляют часть его самого”. Много написано о пользе доброго навыка.

“Привычка – вторая натура”, – говорит пословица. Есть и другое мудрое изречение: “Праздность – мать всех пороков”. Великое благо, если ребенок с раннего детства привык не оставаться в праздности. От нее – и привычка часами сидеть у телевизора, и увлечение азартными играми с компьютером, и сама мечтательность. Поэтому хорошо, если родители сумели, когда дети не учатся, занять их чем-то и полезным, и интересным. Например, рукоделием. Мы употребляем это слово в смысле, принятом в святоотеческой литературе. Рукоделие есть посильный телесный труд с душеполезной целью. Цель же заключается, прежде всего, в избавлении от праздности.

Занятие простым и однообразным рукоделием (это могло быть и плетение корзин или веревок, и возделывание огорода) помогало древним подвижникам собирать ум – не давать ему рассеиваться помыслами – и пребывать в непрестанной молитве. И не только древним. В 1950 годы в одном из русских монастырей подвизался монах, который в свободное от основного послушания время занимался тем, что сшивал и вновь распарывал пододеяльник... Это был настоящий подвижник и молитвенник. Для нас, обыкновенных людей, его занятие может показаться бессмысленным провождением времени, а у кого-то даже вызовет ироническую усмешку. Но на этом немного шокирующем нас примере хорошо видно, что в рукоделии главным является не внешний результат. Рукоделие не есть “работа” (с этим понятием мы обычно связываем снискание хлеба насущного), так как у него иная цель – не телесная, а душевная польза. В рукоделии важен не столько внешний, сколько внутренний результат. Родители же многие дела по дому не доверяют детям именно потому, что думают о внешнем результате. “Лучше сама сделаю”, – порой говорит со вздохом мама, убирая за своим малышом разбросанные игрушки или не давая дочке помыть посуду. Действительно, это легче (и качественнее!) – делать все самой, но для ребенка полезнее как раз обратное.

Конечно, истинная цель рукоделия должна быть известна только родителям – дети же должны быть уверены, что их труд нужен в семье, что они настоящие помощники. Как показывает опыт многих семей, маленькие дети охотно помогают маме на кухне, особенно в готовке, и охотнее всего – если приготовляется что-то особенное, вкусное, праздничное. От теста, как известно, детей не оттащишь. Девочек можно приучать к женским рукоделиям: вышиванию, шитью (сначала для куклы), позже – вязанию. Мальчику – доверять какие-либо столярные работы по дому. Желание помочь взрослым – очень ценное желание, и его следует всячески поощрять. В некоторых семьях мамы вместе с детьми выращивают (даже в условиях городской квартиры) декоративные или съедобные растения. Те, у кого есть счастливая возможность вывезти ребенка летом за город (на дачу, в деревню), выделяют ему свою грядку на огороде, чтобы он, самостоятельно возделывая землю, научился уважительно и ответственно относиться к сотворенному Богом миру. Очень важно, чтобы у каждого ребенка в семье была своя постоянная обязанность – послушание, как говорят в монастыре. Это может быть – для малышей – обязанность убирать свои игрушки, позже, когда ребенок подрастет, – убирать свою постель, еще позже – вытирать пыль в квартире, поливать цветы и т. д. Обязанностей, конечно, не должно быть непосильно много – лучше одна, но выполняемая неукоснительно.

В семьях, где много детей, на старших может быть возложена ответственная обязанность заботы о младших. И опять – лучше, если это будут не “отдельные поручения”, а постоянное, неизменное послушание.

Увы, приходится исходить из того факта, что телевидение уже вошло в жизнь современного ребенка. Не иметь в семье телевизора – значит, слишком сильно отличаться от общепринятой нормы. Насколько готовы к этому родители? И понимают ли они, что их дети таким образом оказываются оторваны от сверстников? Все ли смогут это осилить? Или такой путь – для самых стойких? Но в любом случае все родители должны стремиться свести “общение” ребенка с телевизором до минимума (ради сохранения телесного здоровья), и сделать его строго выборочным (ради сохранения здоровья душевного).

Позже на первый план выйдет другая задача – разумный выбор телепередач. Чтобы протянуть руку и включить телевизор, больших усилий не требуется. Но для чего человек (взрослый или ребенок) это делает? Вот что важно. Машинально, по привычке? От нечего делать? Чтобы “отключиться”, забыться перед экраном? Создать фон для каких-то иных занятий?.. Нет, такие причины родители не могут счесть уважительными и должны твердо, родительской властью и авторитетом, их отвергать. Но разве не бывает полезных телепередач? Учебных программ, развивающих ум, побуждающих к познанию и самостоятельному мышлению?.. Научно-популярные передачи по истории, искусству, естествознанию не только не повредят подростку, но принесут ему известную пользу. То же самое можно сказать и о некоторых художественных фильмах. И, конечно, о православных религиозных программах, которые появились в последние годы. Только вот выбирать эти передачи должны родители, и выбирать строго.

Так, в одной православной семье отец вместе с дочерью в воскресенье вечером открывают программу телепередач на неделю и, вооружившись фломастером, отбирают те, что они будут смотреть. Если их оказывается слишком много, делается более строгий отбор, исходя из установленного “лимита” времени... Может быть, и другим пригодится этот опыт?.. Очень важно, чтобы телевизор в доме включался только для того, чтобы посмотреть что-то конкретное. Посмотреть что-то – и сразу выключить, не давая втянуть себя в просмотр следующей передачи.