Праздник Успения Богоматери, известный на Западе под названием “Вознесение Марии”, имеет два различных аспекта, неразрывных в сознании верующего. С одной стороны, это смерть и погребение, с другой – воскресение и вознесение Богоматери. Православный Восток сумел сохранить таинственную сущность этого события, которое, в отличие от Воскресения Христова, не было проповедано апостолами. Речь идет о тайне, которая не предназначена для “ушей внешних”, но которая открылась верным внутри Церкви. Истинно верующие знают, что, поскольку Сын Божий воспринял человеческую природу в утробе Девы, то Та, Которая послужила Его Воплощению, была воспринята Божественной Славой Сына Своего, воскрешена и взята на небеса. “Воскресни, Господи, в покой Твой, Ты и Кивот Святыни Твоея” (Пс. 131, 8). Сын перевел Ее в вечность будущей жизни: “В молитвах неусыпающую Богородицу и в предстательствах непреложное упование гроб и умерщвление не удержаста, якоже бо Живота Матерь, к Животу престави во утробу Вселивыйся приснодевственную” (кондак, глас 2).

Прославление Матери проистекает непосредственно из добровольного уничижения Сына. Сын Божий воплощается в Деве Марии и становится Сыном Человеческим, подверженным смерти; Мария же, став Богородицей, воспринимает “Боголепную славу” и первой из людей участвует в исполнении обожения твари. “Бог стал Человеком, чтобы человек уподобился Богу”.

Великолепие жизни будущего века – конечная цель человечества – осуществилась не только в Божественной вочеловечившейся Ипостаси, но и в человеческой обоженной личности. Переход из смерти в жизнь, из времени в вечность, из земного состояния в небесное блаженство ставит Божию Матерь вне всеобщего воскресения и Страшного Суда, вне второго пришествия, которое завершит мировую историю.

Праздник Успения возник, вероятно, в Иерусалиме. Паломница на Святую землю Этерия в конце IV века в своих записках еще не упоминает о нем. Можно предположить, что праздник был установлен позднее, поскольку в VI веке он уже повсюду известен; святой Григорий Турский является первым свидетелем празднования Успения на Западе, которое сначала отмечалось здесь в январе. При императоре Маврикии (582-602 гг.) 15 августа (ст.ст.) становится уже твердо установленной датой празднования Успения.

Первые изображения вознесения Марии были сделаны на саркофаге, находившемся в церкви Санта Энграсиа в Сарагосе (начало IV в. ), известен также барельеф VI века в базилике Болнисский Сион в Грузии. Этот барельеф с вознесением Марии помещен напротив другого барельефа, изображающего Вознесение Христа. Апокрифический рассказ, который связывается с именем святого Мелитона (II в.), на самом деле не старше V века. Содержит он подробности успения, воскресения и вознесения Божией Матери, которые Церковь осторожно отнесла к разряду сомнительных сведений. Так, например, святой Модест Иерусалимский, скончавшийся в 634 году, в своем “Похвальном слове на Успение” весьма осторожен в подробностях. Он повествует о том, как апостолы издалека были приведены небесным откровением о явлении Господа, пришедшего, дабы воспринять душу Своей Матери. Говорит он и о возвращении Богородицы к жизни, “дабы телесно причаститься вечному нетлению Того, Кто восставил Ее из гроба и призвал к Себе Ему одному ведомым путем”. Другие проповеди – св. Иоанна Фессалоникийского (ок. около 630 г.), св. Андрея Критского, св. Германа Константинопольского и св. Иоанна Дамаскина – богаче подробностями, которые используются в богослужении и иконографии Успения Богородицы.

Классический тип Успения в православной иконографии представляет Божию Матерь лежащей на смертном одре. Вокруг стоят апостолы, а посредине – Христос во славе, принимающий на руки душу Своей Матери. На некоторых иконах подчеркивается телесное вознесение: в верхней части иконы, над изображением Успения, изображается Божия Матерь, сидящая на троне, в мандорле*, которую ангелы возносят на небеса.

На греческой иконе современного письма, которую мы воспроизводим на этой странице, Христос стоит, окруженный мандорлой, знаменующей Его славу (изображена на заднем плане, за ангелами – ред.). В левой руке Он держит маленькую фигурку, обвитую белыми пеленами и увенчанную нимбом: это – “всесветлая душа” (вечерня, стихира, глас 5), которую уже принял Христос в Свои “пречистые длани”. “Собор ученик и Божественных апостол собрася погребсти Богоприятное тело Единыя Богоматере” (вечерня, на стиховне, стихира, глас 2). На первом плане мы узнаем Петра и Павла, стоящих по обе стороны одра. На некоторых иконах изображается таинственное прибытие апостолов, которые “Богоначальным мановением... облаки высоце взимаеми, дошедше пречистаго и живоначальнаго Твоего тела, любезно лобызаху” (вечерня, стихира, глас 1). Множество херувимов на некоторых иконах окружает мандорлу Господа. На нашей иконе Силы Небесные представлены шестикрылым серафимом. Позади апостолов стоят четыре епископа в нимбах. Это святой Иаков, брат Господень, первый епископ Иерусалима, и три апостола из числа 70: Тимофей, Иерофей и Дионисий Ареопагит, сопровождавший апостола Павла. На заднем плане изображена группа женщин – это верующие Иерусалима, образующие вместе с епископами и апостолами внутренний круг Церкви, в котором совершается таинство Успения Божией Матери.

На многих иконах изображен эпизод с Афонием (на этой иконе его нет). Этому фанатику-иудею ангел отрубил мечом обе руки за то, что он дерзнул коснуться смертного одра Богородицы. Эта деталь апокрифического характера, которая присутствует в богослужении и иконографии праздника, должна напомнить о том, что конец земной жизни Божией Матери образует глубочайшую внутреннюю тайну Церкви, которая не потерпит ее осквернения: невидимая взорам внешних слава Успения Марии постигается только в свете внутреннего предания.

* Мандорла (итал., миндалина) – в христианской иконографии миндалевидное сияние, среди которого изображали Христа и Богоматерь, когда хотели представить их во славе.