“Верую, потому что нелепо”, – говорил учитель Церкви пресвитер Тертуллиан.

Та неотмирность христианства, о которой сейчас нам изредка напоминают юродивые и блаженные, в первые века по Рождеству Христову была вопросом жизни и смерти. Только она могла увлечь лучших, самых бескорыстных, тех, у кого сердце было “не на месте”. Это были “смертники”, и идеалы мирного, счастливого существования ценились ими не слишком высоко.

Лишь много времени спустя в победившую Церковь хлынут люди здравомыслящие с тем, чтобы навязать ей свою любовь к благолепию. И не они, конечно же, поставили посреди христианства орудие позорной казни хуже плахи и виселицы – Крест. “Слово о Кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия”, – говорил тогда апостол Павел.

Двадцать веков стоит вокруг Креста, на котором был распят Спаситель, все человечество. Нам от этого никуда не уйти, не спрятаться. Вопрос лишь в том, кто и как стоит? Одни по-прежнему повторяют: “Если Ты Сын Божий, сойди с креста”. Другие делят Его одежды. Третьи вроде бы и хотели ему поклониться, да перепутали, где плакать, где радоваться. На одной картинке в иеговистской книжке изображен распятый Спаситель, а вокруг него счастливые, улыбающиеся и сытые лица. Такая вот оптимистичная сценка в американском духе.

Что делать нам, православным христианам? Опустив головы, в отдалении присутствовали при смерти Христовой ученики. Не один лишь Петр, все они испытывали вину перед Спасителем. Близ Креста, вне себя от горя, не зная, как облегчить страдания Христа, пребывали святые жены – в их числе Пресвятая Богородица и Мария Магдалина. И совсем рядом со Спасителем страдали на своих крестах два разбойника. Никто на земле в этот момент не был ближе к Царствию Небесному, чем эти сораспятые Спасителю люди. Но лишь один из них сораспялся с Ним духовно.

Такое случалось не раз. Отец Дмитрий Дудко рассказывает историю, услышанную некогда от человека, вернувшегося из заключения:

“Судили нас, и вот судье почему-то захотелось у нас спросить: “А вы веруете в Бога?”. Нас было три человека: я, судимый уже не в первый раз, еще один мой друг, много перестрадавший, и комсорг, который попал в первый раз. Мы с другом сказали: “Веруем!”, а тот комсорг сказал, что не верует. Через некоторое время, когда он хлебнул горя как заключенный, пишет из лагеря своей верующей бабке: “Молись, бабушка, за меня, какой я был дурак на воле, что отказался от Бога. Теперь вижу, что только Бог может помочь”.

У этой истории хороший конец. Но сколько людей, отказавшись сораспяться Спасителю, умерли во зле! Среди них немало и христиан. Сораспяться – не значит только принять мученическую кончину. Вот мать, которой Господь послал много детей. Она могла бы многого добиться в жизни, много радостей получить, быть свободной, как птица. И всего-то ничего для этого было нужно. Несколько раз сбегать в клинику. Но нет. Всех детей родила, всех старается любить как может, забыв о скорбях и усталости. Разве не значит это – сораспяться Христу?!

А вот иной человек. Он тоже мог бы неплохо устроиться: и руки есть, и ноги, и голова на месте – живи в свое удовольствие, беседуй с друзьями, валяйся с книгой на диване после работы. Но вместо этого он принимает постриг и едет на приход в глухой, нищий район. Как восстановить разрушенную церковь? Как пробудить людей от нечувствия? С кем словом перемолвиться? Тоскует душа. Но знает монах, что, когда станет совсем трудно, услышит он в сердце, как некогда распятый разбойник, живые слова: “...будешь со Мною в раю”.

Кто-то скажет, что все это нелепо. Ведь жизнь дана для наслаждений – не хочешь плотских, есть и душевные удовольствия: театр, живопись. Сколько раз любому из нас приходилось слышать эту точку зрения.

И вот в душу закрадывается сомнение. А почему бы и нет? Ведь и в жизни святых были радости, стоит ли избегать их? Конечно, не стоит. Господь просит нас лишь о том, чтобы не бежали от Креста, когда придет день и час.

Как мать страдает при родах, так и мы должны быть готовы к этому труду, к боли рождения нашей души для горнего мира.