Николай Васильевич Андреев

СИБИРСКИЙ СВЯТИТЕЛЬ

К 50-летию кончины митрополита Варфоломея

1 июня 2006 года исполняется 50 лет со дня кончины митрополита Новосибирского и Барнаульского Варфоломея (Городцева¹). Желающим подробно узнать о жизни этого выдающегося сибирского архипастыря редакция нашего журнала советует познакомиться с материалами сборника «Из духовного наследия Митрополита Новосибирского и Баранульского Варфоломея», изданного Православной Гимназией во имя Преподобного Сергия Радонежского в 1996 году. В этом сборнике кроме дневника, статей и посланий Владыки Варфоломея имеется биографический очерк, написанный протоиереем Борисом Пивоваровым. Кроме того отец Борис написал обширную статью «Пастырские труды Высокопреосвященного Варфоломея, митрополита Новосибирского и Барнаульского» (ЖМП, 1981, № 12, с. 16 - 23). В 2003 году в VI томе «Православной энциклопедии» была помещена статья о митрополите Варфоломее с подробной библиографией.

В конце минувшего 2005 года в редакцию нашего журнала поступила рукопись Николая Васильевича Андреева - внучатого племянника Владыки Варфоломея, которую мы публикуем с незначительными сокращениями. Несмотря на то, что некоторые из приводимых автором этой статьи фактов из жизни митрополита Варфоломея уже известны по указанным выше публикациям, статья Николая Васильевича представляет бесспорный интерес прежде всего как свидетельство очевидца и как зафиксированное семейное предание.

Всем памятна картина М.В. Нестерова «Видение отроку Варфоломею». Художник погружает нас в духовную жизнь России XIV века. Перед нами святое событие. Оно представлено на пологом холмистом берегу речушки Вори, близ Хотьковского монастыря. Бескрайняя долина оделась в парчовый наряд золотой осени. На всем ее просторе лесистых холмов, в розовых далях, в притихшей березовой рощице разлита сладкая грусть задумавшейся природы. Хрустальный воздух чутко ловит дальний перезвон ближних и дальних церковок и клики журавлей только что покинувших это небо. Эти прощальные клики пролетающей стаи птиц и далекий угасающий перезвон словно остановил мальчика-пастушка. И он увидел старца, стоящего перед ним и как бы поджидавшего его. В некоем чудесном событии сведены двое: пришедший на луговину отрок - пастушок в поисках пропавших лошадок и явившийся ему чернец, угадавший на челе отрока благодать Божию. Тих, но тверд голос святого мужа. Мы не видим его лица — оно скрыто от нас куколем схимы. Робко, не отрываясь, смотрит отрок в лицо мудреца. Через видение Варфоломею открывается его будущее. Молитвенно сложив руки, объятый священным трепетом он принимает свою судьбу и, готов не отклоняясь идти к своему грядущему подвигу. Весь Божий мир внимает этой беседе. Это первые отроческие чувствования великого христианского подвижника - преподобного Сергия Радонежского.

Всю свою жизнь мой двоюродный дед Сергий Дмитриевич Городцев - митрополит Новосибирский и Барнаульский Варфоломей - ощущал глубокую духовную связь с этим святым. Будущий сибирский святитель родился 5 июля 1866 года — в день памяти преподобного Сергия Радонежского, и был назван при святом крещении Сергием. До глубокой старости, а Владыка прожил девяносто лет, не переставал он славить своего небесного покровителя. Репродукции картин М.В. Нестерова были постоянным украшением его кабинета, а суть их — поводом высоких, а порой мучительных раздумий о судьбе и духовной жизни русского человека. Крестили Сергия Городцева в сельской Поздневской церкви, что на Рязанщине, где отец его — Димитрий Андреевич Городцов — был священником. Семья этого священника — моего прадеда по матери — как и все семьи русских священников была многочисленной. У отца Димитрия было семеро детей:

Павел 1856-1917

Александр 1857-1918

Анна 1859- 1925

Мария 1864- 1953

Сергий1866 - 1956

Феодосия 1870 - 1938

Варвара 1872- 1943

Незадолго до кончины протоиерей Димитрий Городцов письменно обратился к своим детям с такими словами: «Тысяча девятьсот седьмой год, 11 февраля. Последнее мое слово к вам, моим детям. Мир и благоволение. Молитесь Богу обо мне многогрешном. Любите друг друга и в случае нужды кого-либо помогайте друг другу. Имения у меня после смерти ничего не остается, ибо все прожил. Простите меня дети, что вам ничего не остается. Ищите прежде Царствия

Божьего и Правды Его и сия вся приложится вам. Давид сказал: «Я не видел праведного оставленного Богом и детей его просящих хлеба». Будьте только православные христиане и Бог вас не оставит. Любящий вас заштатный протоиерей Димитрий Городцов». Он скончался 29 декабря 1909 года. Кончину своего батюшки оплакивали не только поздневские прихожане, но и крестьяне деревень: Половнево, Гагарине, Бояринцево, Катино.

С самого появления отца Димитрия в селе Поздное Михайловского уезда в 1849 году, где он потрудился, просвященствовав более 60 лет, прихожане никогда не видели его ни в праздности, ни в унынии. Умный, рассудительный, энергичный человек, он, помимо служения в храме, сам обрабатывал свой надел земли, трудился в саду и на пасеке. Во время весенней пахоты он, сотворив молитву и окропив землю святой водой, брался за чепиги и проводил первую борозду на крестьянской земле.

Этот священник-пахарь провел и первую борозду народного просвещения на Рязанщине. На собственные средства и сбережения отцом Димитрием была построена в селе Поздное приходская школа, куда пришли сельские ребятишки обучаться грамоте. Из послужного списка явствует, что в награду ему было выдано 300 рублей.

Под стать ему была его супруга : Елена Георгиевна. Никогда не унывающая, приветливая и трудолюбивая, она славилась в округе как травница-целительница. Не было той травки или цветка на родных полях и лесных полянах, которую бы не знала матушка Алена. Настоями и травами она врачевала желудочные и сердечные недуги, а деревенских ребятишек избавляла от желтухи и дизентерии. И всегда доброе слово и улыбка. Эта любовь к врачеванию передалась ее младшей дочери Варваре, а впоследствии и внучке Марии, ставшей известным на весь Ленинград врачом. В медицине себя пробовал и сын ее Александр. От родителей детям передались ум, трудолюбие, целеустремленность, любовь к людям. Жили одним духом,  ладили между собой, ладили и с сельскими ребятишками. Никому в голову не приходило попрекать их поповским званием. Все дети охотно брались за грамоту, все учились легко, как бы соревнуясь и помогая друг другу. Домашнее чтение было не просто обязательным, но и любимым  занятием — неким ритуалом. Из служебных поездок то в Рязань, то в Скопин, то в ближайший Михайлов, отец Димитрий, помимо новостей, привозил и книги. Молодежь тянулась к Кольцову, Никитину, Пушкину, Некрасову. Отец стремился объяснить хотя и тяжеловатую, но добротную красоту поэзии Тредиаковского, Ломоносова, Державина. Домашнее чтение, соревнование вкусов, дисциплина православного быта, музыкальные вечера дали свои плоды. Эта простая семья сельского священника из рязанского захолустья вырастила незаурядных культурных деятелей, заметных даже на богатом личностями русском небосклоне конца XIX — начала XX века.

Павел Дмитриевич — протоиерей, доктор богословия, выпускник Санкт-Петербургской Духовной Академии, профессор в институте путей сообщения. Александр Дмитриевич — поначалу заметный оперный бас, певший на сценах Москвы и Петербурга; а впоследствии крупный музыкальный деятель, основатель и первый председатель Пермской филармонии; создатель сотен народных хоров в Пермской и Екатеринбургской губерниях. Мария Дмитриевна — путешественник-этнограф — в 30 - 40-х годах профессор кафедры русского языка в Сорбонне. Сергий Дмитриевич — митрополит Новосибирский и Барнаульский Варфоломей, доктор богословия, автор многих богословских трудов. Феодосия Дмитриевна, в замужестве Твердова, - основательница и первая начальница Михайловской женской гимназии. Варвара Дмитриевна — знаменитый на весь Петербург хирург. И, наконец, наша бабушка Анна Дмитриевна, в замужестве Боголепова, основательница сети сельских библиотек в Михайловском уезде, участница литературно-драматических кружков в Михайлове.

Каждый из них, бескорыстных русских подвижников, достоин внимания и отдельного очерка. Но сегодня мы говорим о Сергие Дмитриевиче Городцеве. Он был пятым ребенком этого незаурядного семейства, а из сыновей самым младшим. Отец стремился не выпускать его из-под своей опеки, памятуя трудную судьбу сына Александра, сошедшего с дороги священства и ступившего на театральные подмостки. Благочестивые родители будущего православного подвижника с детства воспитывали в нем прилежание и любовь к храму Божию, церковным службам, молитве и посту. Сам Владыка Варфоломей вспоминал о своем детстве так: «главное настроение у меня как у церковного работника создалось давно: мать у меня была большой подвижницей, постницей, аскетически настроенной, а мудрый отец мой никогда не пускал меня в алтарь, чтобы прислуживать, и у меня с детства создалось особое благочестивое отношение к этому святому месту». Величественный и кроткий облик храма, его устремленность в Божественную высь, то грозную, то небесно-лазурную, вызывали в отроке восторг и удивление. Пение приходского хора, где и для него, подростка, было место, лики святых, смотрящих и вопрошающих со стен и иконостаса, и этот общий вздох, как бы исторгаемый общей грудью — «Отче Наш, иже еси на небесех...», — все это как капли священной росы падали в его впечатлительную душу. В этих покоях под Божьим покровом все было так чисто, ясно и радостно.

Но за церковной оградой, за ажурными окнами храма кипела мирская сельская жизнь, и его отроческая душа погружалась в нее, в эту реку жизни. Манил прохладой и ароматом прогретых полян Бояринцев лес, куда гурьба ровесников бегала нарезать гибких ореховых удилищ. А далее, снарядив нехитрую снасть, можно поудить в серебряной Проне резвых уклеек, колючих перистых ершей и ленивых пескариков. В грибную пору, звякая ведрами, аукались по лесным опушкам и полянам; в ягодную — лакомились лесной малиной, земляникой, сбивали дневной жар кислой костяничкой. Лошадки были свои, и хотя при них был конюх, для сельского паренька распрячь и запрячь лошадку — минутное дело. С одной уздечкой верхом на неоседланной лошади проскакал к реке, «посвистал», напоил и обратно во двор усадьбы. К вечеру трудно усидеть даже в уютном доме, где уже внесена лампа и мягким светом освещен стол — и милые сестры склонились каждая за своим занятием. Не усидишь дома, когда прямо за стеной раздастся дробный, гулкий постук деревенского табунка. В ночное! В темных берегах изогнутой саблей блестит Проня. Ее неподвижная гладь изредка вздрагивает от играющей рыбы. Оранжевым шатром крутится и трещит костер, осыпая всех золотыми искрами. Божий мир смотрит на землю бархатным небом и россыпью алмазных звезд, а ты знай перекидывай с ладони на ладонь горячую, как уголь, картофелину. Обычную дорогу к сану священника Сергий Городцев прошел прямо: приходская школа в родном селе, духовное училище в городе Скопине, Рязанская Духовная семинария. В 1886 году — он уже в стенах Санкт-Петербургской Духовной академии. Здесь же — на лекциях, в аудиториях, в частных беседах и спорах, — обращал на себя внимание своим темпераментом и незаурядным мышлением его однокурсник — Иван Николаевич Страгородский,—будущий Святейший Патриарх Московский и всея Руси Сергий. Между скромным и вдумчивым Сергием Городцевым и Иваном Страгородским завязалась духовная дружба. Особенно она углубилась, когда на четвертом курсе академического обучения Иван Страгородский принял монашеский постриг с наречением имени Сергия. В беседах со своим другом студент-монах Сергий звал и Сергия Дмитриевича к монашескому постригу. Но как вспоминает сам Сергий Городцев: «я, не надеясь на себя, предпочел службу в качестве мирского священника». Четыре года, проведенные ими в Академии, были годами ее расцвета. Решающее влияние на их развитие оказал ректор Духовной Академии епископ Антоний (Вадковский), впоследствии митрополит Санкт-Петербургский. Помощниками его по воспитанию студентов были люди церковные, высокие по жизни и высокообразованные. В 1890 году Сергий Дмитриевич Городцев блестяще закончил Духовную Академию. Его кандидатская работа «Отношение книги Притчей к книге Иова со стороны содержания» была поставлена среди лучших сочинений. Он был удостоен степени кандидата богословия и награды. Совет Академии рекомендовал автору доработать сочинение и представить его в качестве диссертации на степень магистра. Надо заметить, что из этого выпуска вышло восемь лиц, служивших впоследствии в сане епископа.

Еще будучи студентами Духовной Академии, при непосредственном и личном влиянии Преосвященного ректора, Сергий Городцев и иеромонах Сергий (Страгородский) были увлечены внеакадемической деятельностью. Она сводилась к тому, что они по своему желанию проводили беседы в церквах, на фабриках и заводах, в народных клубах, где обучали народ молитвам, нередко руководя народными хорами. Эта их деятельность послужила поводом для больших дискуссий на общественных студенческих собраниях, где читались рефераты преимущественно на темы пастырского служения. Этими собраниями заинтересовались не только духовные, но и светские лица. В частности, их посещали В.С. Соловьев и С.А. Рачинский². Глубокая целеустремленная работа в этом направлении имела свое деятельное продолжение: сразу же после блестящего окончания Духовной Академии иеромонах Сергий (Страгородский) направляется на миссионерское служение в Японию, где становится сотрудником святого равноапостольного Николая (Касаткина). В 1901 году отец Сергий, уже будучи ректором Петербургской Духовной Академии, председательствовал на известных религиозно-филосовских диспутах в Санкт-Петербурге. Начинает свой миссионерский подвиг и Сергий Дмитриевич Городцев. После непродолжительной службы помощником инспектора в Могилевской Духовной семинарии, он направляется на долгие 26 лет в Грузию, в Тифлис. Несмотря на колоссальную по тем временам удаленность друг от друга, духовная дружба между Сергием Городцевым и архимандритом, а затем епископом Сергием (Страгородским) не прерывалась. В своих воспоминаниях о Святейшем Патриархе Сергии Владыка Варфоломей писал следующее: «По его отъезде в Японию мы сначала часто с ним переписывались. Я помню, с каким глубоким чувством христианской любви и сожаления описывал он молитву японца-язычника, взывающего о помощи перед бездушным истуканом-идолом. Видно было, что юный православный миссионер видя эту картину, всем сердцем своим взывал ко Господу: да будут просвещены эти слепцы, не знающие Христа-Спасителя.

И думалось мне, что такая горячая молитва ко Господу и есть высший миссионерский подвиг».

Пройдет немного времени, и их высокая вера, честность их человеческих отношений, их преданность Православной Церкви подвергнется самым жестоким испытаниям, невиданным, быть может, со времен первых христианских мучеников. Но это будет не на чужбине — это будет на их родной земле, это будет в России.

А пока Сергий (Страгородский) в языческой Японии, а Сергий (Городцев) в православной Грузии. Грузия — страна, народ которой принял христианство при святой равноапостольной Нине, за 650 лет до Крещения Руси. Удивлял сам облик этой страны, прекрасной в своей библейской красоте. Громады гор, теснившие небо, и все же живущие в согласии с ним. Эти громы раскатисто и грозно потрясающие все окрест и потухающие в узких горных ущельях. И этот народ Грузии: кроткий, горячий и прямодушный. Казалось, что же тут делать русскому православному миссионеру. Но Грузия, как и теперь, представляла собой остров православия в океане мусульманского мира, к тому же разъедаемая многочисленными язвами сектантства. Поначалу смущение молодого миссионера было велико. Поневоле на память пришли стихи Державина:

Возвел я мысленные взоры 

В небесны, лучезарны горы, — 

И помощь мне оттоль пришла. 

Я помощь сильную приемлю 

От сотворившего всю землю 

И в небе звезды без числа...

Господь, Господь — мой Покровитель,

Помощник, Жезл и Подкрепителъ, 

И щит он на груди моей...

Ко времени прибытия в эти края Сергия Городцева Грузия находилась в церковной юрисдикции Русской Православной Церкви. Первый иерарх Грузии имел звание Экзарха. Экзархом Грузии был тогда священномученик архиепископ Владимир (Богоявленский), впоследствии митрополит Киевский и Галицкий. Он и рукоположил Сергия Городцева 11 декабря 1892 года во диакона, а 13 декабря - во иерея. Священническая хиротония была в крестовой церкви Экзарха. После рукоположения иерей Сергий Городцев был назначен вторым священником в Александро-Невскую церковь города Тифлиса. Перед принятием священнического сана он женился. В новом, 1893 году, а именно 1 января, отец Сергий был назначен заведующим Казанской Миссионерской Церкви города Тифлиса с оставлением в штате Александро-Невской церкви.

Казанская церковь, в которой предстояло служить отцу Сергию, являла собой убогое дощатое помещение. Прихожане, — в основном рабочие и служащие близлежащей железной дороги, — находились под сильным влиянием сектантов-молокан. С невольным смущением вступил он под своды бедного строения. Но сама убогость и ветхость этого здания напоминали ему, что оно устроено во славу Божию, а Церковь была вверена усердному заступничеству Богоматери. Эти чувства и мысли вернули ему силы. Первое смущение сменилось горячим желанием помочь храму собственными трудами. Опираясь на содействие «Общества Восстановления Православного Христианства на Кавказе», ни на день и ни на час не оставляя своей пастырской деятельности, воздействуя на прихожан вдохновенной проповедью, отцу Сергию Городцеву удалось с благословения Экзарха Грузии уже 13 июня 1893 года заложить первый камень нового каменного храма. Средств не хватало, и отцу Сергию пришлось употребить немало трудов и усилий, дабы довести святое дело до завершения. Свою лепту в строительство внес святой праведный Иоанн Крондштадтский, кто-то из жертвователей подарил 300 рублей на колокола. Весь приход, ободряемый незатухающей энергией своего пастыря, участвовал в возведении нового храма. Кто бы мог подумать, что пройдет не более полутора лет, и на месте ветхого строения, крыша которого протекала во время дождей, будет воздвигнута миссионерская церковь в честь Казанской иконы Божией Матери; что приход ее будет чуть ли не самым большим в городе Тифлисе, а секта молокан истает как комок грязного снега при сиянии солнца.

В сентябре 1893 года миссионерская церковь города Тифлиса была полностью построена и освящена: сердца прихожан и их пастыря наполнились великой радостью.

Любимым делом отца Сергия было изъяснение Библии. Современники давали восторженную оценку проповедям священника-миссионера Казанской церкви города Тифлиса: «Кто хочет убедиться в том, какая действительно имеется потребность в слушании живой проповеди, тому следует посетить эту церковь. И в обычные дни, и в праздники она полна, а слово отца Сергия Городцева, настоятеля храма, заслужило среди посетителей храма, по преимуществу простого люда, справедливую любовь и уважение». За все 26 лет своего пастырского служения в Тифлисе он успел пересказать и истолковать своим прихожанам почти всю Библию. Обучая своих пасомых следованию путям Промысла Божия, отец Сергий, чаще всего, приводил им в пример подвиг ветхозаветного праведника Иова: «Жизнь праведного Иова, — утверждал он, — это воплощенная живая идея торжества страданий, доказательство жизненное славы через уничижение, вечная награда через временное посрамление. В жизни Иова каждый страдалец может почерпнуть для себя великую силу для должного перенесения испытаний».

Круг пастырских забот отца Сергия с каждым годом расширялся. Помимо обязанностей настоятеля миссионерской церкви, он получил целый ряд новых послушаний. В самом начале своего служения в Тифлисе он был назначен постоянным наблюдателем городских школ. В его послужном списке отмечены и другие его обязанности: Председатель Совета Миссионерского Братства, Председатель Епархиального Грузинского Училищного Совета, благочинный русских церквей, законоучитель школы слепых. Постоянно собирая средства для школы слепых, последнее послушание он нес без всякого вознаграждения.

Многообразные пастырские обязанности отец Сергий сопрягал с литературной деятельностью. В духовно-литературном наследии Владыки Варфоломея исключительное место занимает сочинение, посвященное учению о пастырстве святого Апостола Павла: «Пастырское служение во всем своем необъятно-широком смысле, во всей своей неизмеримо высокой задаче есть по святоотеческому выражению попечение о душах человеческих», - писал отец Сергий. Призывая священников к ревностному проповеданию Евангелия Христова, отец Сергий учит никогда не полагаться на свои силы и оценки: «Нам, пастырям, надо делать свое дело, невзирая на кажущуюся иногда безуспешность его, как и не увлекаясь кажущимися успехами проповеди, — но в том и другом случае увеличивая ревность благовестил».

Во время служения отца Сергия Городцева в Грузии, в стенах Тифлисской Духовной семинарии в 1899 году произошло внешне незаметное для современников событие: из числа учащихся за «неблагонадежность» был исключен семинарист Иосиф Джугашвили. Отец Сергий, как председатель Епархиального Грузинского Училищного Совета, имел к этому акту непосредственное отношение: «Кто ж его знал? Бегал по коридорам какой-то черноголовый мальчишка», — это его собственные слова на мой наивный вопрос: «Как вам, дедушка, не было страшно исключать Сталина из семинарии» (Беседа в Москве в 1949 году в гостинице «Москва»).³

В начале 1904 года отец Сергий был удостоен сана протоиерея.

1905 год начинается далекой русско-японской войной и близкой русской революцией. По России, по Закавказью, среди бунтарски настроенной молодежи Тифлиса прокатилась волна самоубийств. Это побудило доброго пастыря, всегда оберегавшего пору отрочества и юности, издать специальную брошюру, в которой он дал подлинно христианскую оценку этому страшному греху: «Вера христианская, — утверждал отец Сергий, — совершенно устраняет возможность человеку самому насильственно прекратить свою жизнь. Человек не имеет права распоряжаться своей жизнью, так как жизнь не есть человеческое приобретение, но Дар Божий, а следовательно прекратить жизнь может никто иной, как сам Жизнодавец Господь».

«Если же общество станет осуждать не сам противоестественный поступок лишившего себя жизни человека, а только внешние обстоятельства его жизни, то оно тем самым станет оправдывать сам погибельный для души и тела поступок».

27 декабря 1906 года на протоиерея Сергия Городцева было совершено покушение. В журнале «Христианин» так описывались подробности этого события: Отец Сергий ехал со своей матушкой в фаэтоне. Подбежавший сзади злоумышленник произвел выстрел из револьвера. Пуля попала в спину и осталась в области живота. Раненый миссионер упал на землю. Тогда нападавший произвел еще два выстрела, ранив священника дважды в плечо, и убежал. Его сподручный, увидев приближающихся полицейских, не решился дальше стрелять и тоже хотел скрыться, но был задержан. Так «отблагодарили» протоиерея Сергия Городцева националистически настроенные кавказские революционеры за его церковно-общественную деятельность. Раненого, истекающего кровью отца Сергия доставили на квартиру, которая находилась близ церкви.

Множество народа окружило дом священника, в церкви совершались молебны. Раненого священника тотчас посетил Экзарх Грузии. Господь сохранил жизнь своего служителя, но этот трагический случай показывает, в какой драматической обстановке довелось ему нести свое пастырское служение.

Подвергся он поруганию и в Германии, куда в 1914 году выезжал служить во Владимирскую церковь г. Мариенбада. Накануне первой мировой войны разбушевавшаяся толпа напала на него и его псаломщика, его оскорбляли, дважды отводили в полицейский участок.

В 1914 году протоиерей Сергий Городцев закончил давно задуманный труд и подготовил к печати свою магистерскую диссертацию на тему: «Книга Иова: опыт библейско-психологического обозрения книги».

В последние годы своего служения в Тифлисе протоиерей Сергий Городцев являлся настоятелем храма в честь святого благоверного князя Михаила Тверского. Этот храм также, как и Казанская церковь, строился при его непосредственном участии и попечении. Он же стал и первым настоятелем этого прекрасного и до сего времени украшающего столицу Грузии храма (см. 2-ю страницу обложки). Казанская же церковь, к великому горю прихожан и ее создателя, была разрушена в советские годы.

1. Необходимо заметить, что можно встретить различное написание фамилии митрополита Варфоломея. Так, например, протоиерей Борис Пивоваров в биографическом очерке, предваряющем сборник« Из духовного наследия Митрополита Новосибирского и Барнаульского Варфоломея» и статье «Пастырские труды Высокопреосвященного Варфоломея, митрополита Новосибирского и Барнаульского Варфоломея» указывает фамилию Владыки как «Городцев», но в «Православной энциклопедии» указана фамилия «Городцов». Н.В. Андреев - автор статьи, которую мы начинаем публиковать в этом номере журнала, так же называет Владыку, его отца, братьев и сестер - «Городцовыми». Однако во втором издании Энциклопедии Брокгауза и Ефрона помещены статьи о братьях Владыки протоиерее Павле и Александре, причем у отца Павла указана фамилия Городцев, а у Александра Дмитриевича - Городцов (см. НЭС. Т. 14. Столб. 282). Но существуют документы, в которых Владыка Варфоломей собственноручно указывает свою фамилию (первая страница дневника и анкета, заполненная в Новосибирске 2 марта 1946 года - см. ГАНО. Ф. Р-1418. Оп. 2. Д. 7. Л. 27,27 об.) как «Городцев». Редакция склонна держаться именно этого написания. Поэтому в статье Н.В. Андреева фамилия Владыки везде исправлена нами на «Городцев», а фамилии его родственников даются в написании предложенном автором - Примечание Редакции.

2. Имя выдающегося русского философа Владимира Сергеевича Соловьева хорошо известно, но о Сергее Александровиче Рачинском (1836-1902) знают немногие. Профессор Московского университета С.А. Рачинский кроме научных трудов написал целый ряд популярных очерков по биологии, печатавшихся в «Русском вестнике». В 1867 году он оставил службу в университете, поселился в деревне и с 1875 года всецело посвятил себя народной школе в одном из сел Смоленской губернии. Рачинский высказывался за передачу всего дела начального образования в ведение православного духовенства, большое значение в обучении предавал церковно-славянскому языку, чтению богослужебных книг и Евангелия на славянском и русском языке. Автор ряда книг и статей по проблемам народного образования и методике обучения - Примечание Редакции.

3. Причастность священника Сергия Городцева к исключению Иосифа Джугошвилли из семинарии видится Редакции сомнительной. По крайней мере в монографии профессора А.В. Островского, посвященной жизни и деятельности Сталина до революции, после детального исследования всех известных в настоящее время источников (записей в кондуитском журнале; анкет, заполненных Сталиным в разные годы; воспоминаний бывших семинаристов и т.д.) сказано, что вопрос о причинах его исключения из семинарии остается открытым. Наиболее вероятным инициатором исключения Сталина был инспектор игумен Димитрий (князь Давил Абашидзе) - см. Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? - СПб.: Издательский Дом «Нева», М.: Издательство «ОЛМА-ПРЕСС», 2002. С. 124 -127,147 -151 - Примечание Редакции.

Сибирь православная № 1 (5) 2006

Революционный перелом в России и Грузии был роковым для церковно-общественной жизни этих братских народов. В 1918 году отцу Сергию пришлось оставить Тифлис и Грузию: "Больше я там не был, — отмечал в своем дневнике Владыка Варфоломей, — но у меня в душе навсегда остались добрые воспоминания о грузинском духовенстве, о его православии, о его хлебосольстве и простоте во взаимных отношениях". Эту любовь к Грузии и грузинскому народу Владыка хранил до конца своих дней.

В письме Святейшему Каллистрату, Католикосу-Патриарху всея Грузии, которого Владыка Варфоломей прежде знал еще простым священником, он писал: "Прослуживши 26 лет в звании священника в Тифлисе, я духовно сроднился с грузинским — искони православным народом; благоговею перед памятью святой девы просветительницы Грузии, равноапостольной Нины, глубоко чту святых Сирских отцов, давших церковный строи всей христианской Грузии. Часто вспоминаю церковных работников, моих сослуживцев".

Многолетнее пастырское служение в Грузии и личное знакомство со Святейшим Каллистратом побудили архиепископа Варфоломея в апреле 1943 года обратиться из Ульяновска, где он проходил архипастырское служение, к главе Грузинской Православной Церкви с пасхальным поздравлением, в котором было выражено горячее стремление к восстановлению утраченного к тому времени молитвенного общения между Русской и Грузинской Православными Церквами. Велика была радость Владыки Варфоломея, когда это печальное разделение прекратилось и между Церквами-Сестрами было восстановлено каноническое общение.

31 октября 1943 года в Новосибирск из Тбилиси пришла телеграмма от главы Грузинской Церкви: "Новосибирск. Гоголевская 126. Архиепископу Варфоломею. Тбилиси 31 октября в древнем Сионском соборе совершив Богослужение и возобновив молитвенное общение между Грузинской и Русскою Церковию, шлет братский свой привет Католикос-Патриарх Каллистрат". По получении этой телеграммы Владыка Варфоломей шлет ответную "молнию": "Тбилиси. Сионский собор. Католикосу-Патриарху Каллистрату. Сердце радостно забилось от Вашего извещения. Слава Богу и Вашему Святейшеству. Имя Ваше да будет благословенно в сердцах грузинского и русского населения Закавказья. Вовеки да не прерывается взаимная наша молитва. Архиепископ Варфоломей".

Можно смело сказать, что в деле восстановления канонического общения между Русской и Грузинской Православными Церквями участие Владыки Варфоломея было решающим. Сам Святейший Католикос-Патриарх Грузии в декабре 1943 года писал Владыке Варфоломею, что именно пасхальное поздравление архиепископа Варфоломея, посланное еще из Ульяновска, побудило его обратится с поздравлением к новоизбранному Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Сергию, и таким образом был сделан первый решительный шаг к восстановлению утраченного литургического общения между Грузинской и Русской Православными Церквами.

Обращаясь с благодарностью к Владыке Варфоломею, Святейший Патриарх-Католикос Каллистрат писал: "Значит в этом многозначительном деле есть и Ваша ненезначительная доля".

Духовенство на Соловках. Фото 1925 г. 4-й слева во втором ряду — отец Сергий Городцев. [Автор называет эту фотографию редкой. Но она публиковалась в книге покойного Владыки Иоанна (Снычева) еще 14 лет тому назад (Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Митрополит Мануил (Лемешевский). Биографический очерк. - СПб., 1993. С. 91). Редакция подозревает, что существует еще одна групповая фотография соловецкого духовенства, на которой изображен и отец Сергий Городцев. Эта фотография опубликована во второй книге известного труда отца Дамаскина (Орловского) (Дамаскин (Орловский), иеромонах. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга II. - Тверь: Издательство «Булат», 1996. С. 505, 506.). Причем отец Дамаскин опубликовал не только фотографию, сделанную практически с той же точки, что и публикуемая Н.В. Андреевым фотография, но и ее оборот. На обороте подписи, или же написанные кем-то имена сфотографированных лиц. Пятая подпись сверху в левом углу нами прочитана как: «Протоиерей Сергий Городцев». Низкое качество печати не позволило хорошо отсканировать эту фотографию из книги отца Дамаскина, поэтому мы воздержались от ее публикации. - Примечание Редакции]

Много лет служивший в Грузии митрополит Тетрицкаройский Зиновий (1896-1985) вспоминал, как однажды Владыка Варфоломей, беседуя с ним, тогда еще священноигуменом, сказал ему: "Отец Зиновий, люби Грузию, как любил ее я!"

Но наше повествование забежало далеко вперед. В 1918 году отец Сергий покидает Грузию; впереди целых 17 лет гонений, тюрем, лагерей и ссылок. С тяжелым сердцем начинал он свой скитальческий путь. В Петербурге, в первые же дни октябрьского переворота, на допросе у комиссара "от разрыва сердца" погиб старший брат протоиерей Павел. Едва отец Сергий перенес эту утрату, как через год из Перми пришло горькое сообщение — смерть настигла младшего брата Александра Дмитриевича. В горниле гражданской войны бесследно исчезли его супруга и сын Андрей. Но этим не закончилась чреда несчастий и смертей. В родном Михайлове в дни "красного террора" был расстрелян в качестве заложника единственный сын сестры Фенички (Феодосии Дмитриевны) Валентин Твердов. По словам старшей сестры Анюты (Анны Боголеповой): "Феничка едва не лишилась рассудка". Так ломали людей, отдававших все помыслы, средства и силы, дабы образовать и просветить Россию. Сестре Марии Дмитриевне придется узнать об этих и грядущих потерях спустя сорок лет — тогда, в 1918 году, она была в далеком Париже.

К этим годам жизни отца Сергия можно приложить слова святого Апостола Павла: "Не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего"( Евр. 13,14). Поначалу следы протоиерея Сергия Городцева находим в Азербайджане, в храме "Черного города", далее — в Башкирии, в Уфе. Некоторое время он находит короткое пристанище в Воронежской и Московской епархиях. С 1924 по 1926 год он в Соловецком лагере особого назначения. Живыми оттуда почти не возвращались. Господь сохранил будущего архипастыря.

Проторенный скорбный путь тысяч и тысяч... Кемь, Попов остров — «Кемьперпункт», далее — Большой Соловецкий остров, 13-я карантинная рота в бывшем Спасо-Преображенском соборе, переоборудованном под огромный барак. И огромные подземелья под забором — карцер. Уже по дороге в этот созданный большевиками ад с издевательской аббревиатурой «СЛОН»1, стали приглядываться друг к другу и окрест себя. Кучки мужиков, старообрядцев, еще не потерявших выправку бывших офицеров и генералов, сутулые фигурки студентов и польских ксендзов и земских деятелей. Но основную массу арестованных составляли священнослужители и среди них — большая группа епископов. Подавляющее число этих священнослужителей проходило по так называемому «шуйскому делу», «помголу» и изъятию церковных ценностей.

Оказавшаяся здесь, на Соловках, большая группа епископов, священников и монахов, явилась для большинства растерявшейся и подавленной массы арестованных воистину армией спасения. Встречи и беседы удавалось проводить на чердаках, в котельных, в заброшенных храмах и между штабелями дров. Известно, что роту сторожей формировали, в основном, из духовенства. Сторожем был и протоиерей Сергий Городцев, и это помогало ему использовать относительную свободу для духовных бесед и проповедей. Иногда службы проводились в кладбищенской церкви преподобного Онуфрия Великого — до разрушения в 1929 году это был единственный храм, оставленный верующим. В 1925 году находившийся в заключении на Соловках Владыка Иларион (Троицкий) добился разрешения провести службу на Пасху не только для духовенства, но и для всех заключенных. Церковь едва вместила всех желающих исповедаться и причаститься.

Церковь преподобного Онуфрия Великого в Соловецком монастыре. Здесь в 20-е годы находившееся в заключении духовенство иногда совершало богослужения

В 1925 году протоиерей Сергий Городцев слагает акафист в честь великого христианского подвижника святителя Филиппа, митрополита Московского, судьба которого самым тесным образом была связана с необычайным подъемом духовной и хозяйственной жизни Соловецкой обители середины XVI века. Будущий Московский святитель, принявший мученическую кончину в царствование Иоанна IV Грозного, до своего архиерейского служения был игуменом Соловецкого монастыря. Текст акафиста был зачитан многим священнослужителям и одобрен епископами, бывшими в заключении на Соловецком острове. Талантливо написанный акафист еще более сблизил его с тамошними узниками-священнослужителями. Редкая фотография 1925 года позволяет нам разглядеть лица соловецких узников, многие из которых стали священномучениками и священноисповедниками. Среди них — епископ Вольский Петр (Соколов), впоследствии архиепископ Воронежский; архиепископ Курский и Обоянский Иувеналий (Масловский), впоследствии архиепископ Рязанский и Шацкий; епископ Алатырский Иоаким (Благовидов), впоследствии архиепископ Ульяновский. На фотографии около пятидесяти лиц, среди которых мы узнаем и нашего деда — протоиерея Сергия Городцева, впоследствии — митрополита Новосибирского и Барнаульского Варфоломея.

Большинство сфотографировавшихся тогда архиереев и священников, после освобождения из Соловецкого лагеря особого назначения через некоторое время были вновь арестованы, многие расстреляны2. Но были и такие, которых Господь сподобил принять мирную кончину. Блажен, кому удавалось умереть в то время не на лагерных нарах и не у расстрельной ямы, а дома и своей смертью. Многих своих солагерников Владыка Варфоломей помнил и поминал за богослужением. В Дневнике Владыки в записи от 21 мая / 3 июня 1942 года имеется следующая запись: « Служил литургию в кладбищенской церкви г. Ульяновска... После Обедни отслужил на кладбище литию на могиле Преосвященного Иоакима, архиепископа Симбирского (я был знаком с почившим Владыкою, проводя в Соловках годы принудительных работ)» 3.

Человеку редко удается прозревать свое будущее. Направляясь в новый исповеднический путь — сибирскую ссылку (с 1926 по 1930 год) — отец Сергий Городцев не мог предположить, что это будет невольное знакомство с краем, где ему уготовано великое поприще для духовной деятельности.

В 1930 году он был определен на жительство в город Богучары Воронежской области. Возвращение его к нормальной жизни можно отнести к 1935 году — в этом году он получает приход в селе Воловниково Клинского района Московской области. К этому времени отец Сергий овдовел. Своих детей у Городцевых не было, они воспитывали приемную дочь, затем взяли на воспитание мальчика. Девочку воспитывала матушка, поскольку сам пастырь-миссионер в годы страшных гонений подвергся репрессиям. Сам же пастырь-исповедник называл эти нечеловеческие муки "переменами в моей жизни".

Большим событием для него была встреча с давним академическим другом — Местоблюстителем Патриаршего престола — митрополитом Сергием (Страгородским). Об этой встрече сам Владыка Варфоломей вспоминает так: "Непосредственная связь моя с моим академическим товарищем возобновилась в 1935 году, когда, после разных перемен в моей жизни, я оказался приходским священником в Московской области. Он был Первоиерарх Русской Церкви (в звании Патриаршего Местоблюстителя), я — сельский священник. Но при свидании с ним не чувствовалась совершенно эта разница в нашем положении. Я у него находил по-прежнему самое искреннее радушие и полную готовность вести товарищеские беседы. Иногда мы засиживались за полночь, беседуя с ним и вспоминая нашу академическую жизнь, разные встречи, а попутно и богословствуя на разные темы".

22 июня 1941 года — новый трагический рубеж в судьбе страны и ее народа. Грозная волна войны неожиданно быстро докатилась до Подмосковья. В марте 1942 года отец Сергий пишет Патриаршему Местоблюстителю: "Моя Воловниковская церковь разбита и сгорела почти до основания. Немцы предварительно ее ограбили, а потом устроили из нее склад боевых припасов и около нее расстреливали пленных красноармейцев. Дом, в котором я жил, сгорел. Сгорели все мои книги, заметки, записки, мое маленькое имущество немцы украли".

В эту грозную военную весну Господь призвал протоиерея Сергия Городцева к новому служению — в сане епископа Церкви Божией. 17 апреля 1942 года указом Патриаршего Местоблюстителя Блаженнейшего митрополита Сергия магистр богословия, протоиерей Сергий Городцев был назначен на кафедру епископа Можайского, викария Митрополита Московского, с тем, чтобы пострижение его в монашество и епископская хиротония были совершены в городе Ульяновске, где в то время находилась в эвакуации

Московская Патриархия. Так встречал свое 75-летие отец Сергий. 29 мая 1942 года в Казанском соборе Ульяновска Блаженнейший Митрополит Сергий совершил пострижение протоиерея Сергия Городцева в монашество с наречением имени Варфоломея.

Относительно наречения ему при постриге нового имени сохранилось следующее предание. Перед постригом отец Сергий просил не менять его имени, так как он часто в молитвах к Преподобному Сергию Радонежскому получал от него просимое. Эту просьбу Патриарший Местоблюститель удовлетворил, наименовав отца Сергия Варфоломеем. В миру, как известно, Преподобный Сергий носил имя Варфоломея. 30 мая 1942 года в том же Казанском соборе Ульяновска после всенощного бдения было совершено наречение иеромонаха Варфоломея (Городцева) во епископа Можайского. При наречении он сказал трогательную речь, в которой с великим смирением выразил свою покорность Промыслу Божию, призывающему его в столь преклонном возрасте к новому служению в Церкви Божией.

На следующий день, — 31 мая 1942 года, — в Неделю Всех святых, была совершена хиротония архимандрита Варфоломея во епископа Можайского. После вручения новопоставленному епископу архиерейского жезла Блаженнейший Митрополит Сергий произнес назидательную речь. Примечательно, что в самый день хиротонии, в награду за почти полувековую пастырскую деятельность новопоставленный епископ Варфоломей был возведен в сан архиепископа.

22 июня 1942 года по случаю годовщины Великой Отечественной войны архиепископ Варфоломей служил в Казанском соборе Ульяновска Божественную литургию, а после нее молебен о даровании победы русскому народу.

Вскоре архиепископ Можайский Варфоломей прибыл в Москву, где он, как викарий Блаженнейшего Сергия, до конца ноября служил в различных храмах столицы, неустанно проповедовал слово Божие и призывал всех молиться о скорейшей победе русских воинов в борьбе с гитлеровской Германией. Архиепископ Варфоломей совершал богослужения в Богоявленском Елоховском соборе, в церкви Иоанна Предтечи на Пресне, в Преображенской церкви, в церкви Илии Обыденного, в Николо-Кузнецкой церкви, в церкви села Богородского и в Черкизове. Много раз он сослужил митрополиту Крутицкому Николаю. В августе 1942 года, несмотря на возраст и трудное военное время, он совершает поездку в свой кафедральный город—Можайск. 19 августа он снова в Москве. Службу на Преображение Господне архиепископ Варфоломей совершал в Богоявленском Елоховском соборе. Прихожане Елоховского собора полюбили его проникновенные службы и глубокие назидательные проповеди и испытали немалое огорчение, когда узнали, что он переводится на Ульяновскую кафедру.

Митрополит Варфоломей с родственниками. Слева направо: Галина Николаевна Андреева (внучка), Мария Дмитриевна Городцова (родная сестра), Мария Павловна Городцова (племянница, дочь родного брата протоиерея Павла) и митрополит Варфоломей. Новосибирск. 11 января 1953 года

Последнюю Божественную литургию в Елоховском соборе митрополит Варфоломей отслужил 8 ноября 1942 года и вскоре выехал в Ульяновск.

26 декабря 1942 года исполнилось 50 лет священнической хиротонии архиепископа Варфоломея. В этот день по благословению митрополита Сергия этот юбилей был торжественно отпразднован в кладбищенской церкви Ульяновска. Божественную литургию, а после нее благодарственный молебен, возглавил сам Патриарший Местоблюститель. По случаю юбилея архиепископ Варфоломей был удостоен правом ношения креста на клобуке.

В своем храме в Ульяновске Владыка Варфоломей по воскресным и праздничным дням, за вечерними Богослужениями, произнес целый ряд назидательных бесед на тему: "Об образовании внутреннего человека ". Верующие города в великом множестве приходили послушать проповеди и беседы старца-архипастыря.

26 июля 1943 года архиепископ Варфоломей был назначен на Новосибирскую кафедру. Эта новость была для него неожиданностью. "Но Господь лучше нас знает, что нам нужно", — заключает он сам. Началась подготовка к отъезду в Сибирь. Прихожане Ульяновской церкви так сроднились со своим архипастырем, что весть о его отъезде сопровождалась горьким плачем.

На пути из Ульяновска в Новосибирск архиепископ Варфоломей остановился в Перми. До Перми добирались водным путем, поднимаясь на пароходе вверх по Волге, а затем по Каме. Посещение Перми для него осталось памятным. На пристани он был радостно встречен настоятелем городской кладбищенской церкви с причтом и приходским советом. В субботу 2/15 августа Владыка отслужил в Перми всенощное бдение, а в воскресенье на следующий день Божественную литургию. После чего настоятель и члены церковного совета стали горячо просить архиепископа Варфоломея, чтобы он остался у них еще и отслужил бы литургию на Преображение Господне и совершил освящение кладбищенского храма, который еще не был освящен, но только с благословения Патриаршего Местоблюстителя в нем служили на антиминсе.

Было жаркое лето 1943 года. Победный перелом в Отечественной войне. Но победы на войне — это кровь, пот и слезы. Урал, Сибирь — глубокий тыл войны, но и сюда черным шлейфом тянулся горький дым далеких военных битв и пожарищ. Тысячи похоронок черным вороньем кружили над деревеньками, поселками, городками и городами. Море слез: народ жертвовал своими сыновьями, отцами и дочерьми ради своей священной Родины. Народ нуждался в молитве и большом слове, чтобы утолить горе, дабы вернуть надежду. Русские люди, прошедшие горнило революций и войн, возвращались к своей матери — Православной Церкви.

С сестрой Марией Дмитриевной

Старец-архиерей, забыв о дорожной усталости, с радостью согласился совершить это богослужение. Уже по пути в церковь он был встречен массой народа. Многие, увидев Владыку Варфоломея, падали на колени, целовали руки и одежду и, особенно, мантию. В церкви молящихся видимо-невидимо. Проповедь слушали с затаенным дыханием; архиерея здесь не видели и не слышали уже давно. Каждое слово Владыки было вдохновенно, согрето чувством, верой и глубокой мыслью, сам он с трудом сдерживал слезы. "Как наши православные русские любят архиереев и архиерейские службы", — отмечает он в своем дневнике.

В Новосибирск, свой новый кафедральный град, он прибыл 24 августа 1943 года. А через три дня, в праздник Успения Пресвятой Богородицы, в Успенском кладбищенском храме, ставшем на короткое время его кафедральным собором, Владыка Варфоломей совершил свою первую архиерейскую службу в Сибири. На престольный праздник собралось великое множество молящихся.

С первых же шагов своего служения на Новосибирской кафедре Владыка Варфоломей стал заботиться о возрождении церковной жизни в Сибири, где большинство храмов было разрушено и, как следствие, — размножались секты. В крае не было ни духовных школ, ни монастырей. В тяжелые годы Великой Отечественной войны и первые послевоенные годы архиепископ Варфоломей явился в полном смысле слова духовным собирателем Сибири. О первых своих встречах с прихожанами Новосибирска он оставил в Дневнике следующую запись: "Слава Богу! Чувства я пережил такие, что мне захотелось и до смерти прожить в этом городе, где так трогательно встретили меня и так горячо молились".

Но прошла ровно неделя по прибытии Владыки в Новосибирск, — и он снова в пути. 31 августа архиепископ Варфоломей был вызван в Москву для участия в торжествах по случаю провозглашения Блаженнейшего Сергия Патриархом Московским и всея Руси, каковое провозглашение и произошло 12 сентября 1943 года в Елоховском Московском соборе. Для Владыки Варфоломея это было особым праздником, поскольку сан Патриарха получил его однокурсник по Санкт-Петербургской Духовной Академии. Однако, полтора месяца непрерывных передвижений и напряженной работы его сильно утомили. В Новосибирск из Москвы, к немалой радости церковных людей, Владыка вернулся 22 сентября.

В Сибири старцу-архипастырю представилось необозримо-великое церковное поприще. В первые послевоенные годы ему было временно поручено управление сначала Владивостокской, а затем Красноярской епархиями. Территория подведомственных ему епархий простиралась от Тюмени на западе до Владивостока на востоке; от города Енисейска на севере, до Тувинской Автономной области на юге. При открытии храмов он посылал на места своего секретаря — протодиакона Олега Зырянова4. Ради скорейшего устроения церковных дел, архипастырь, несмотря на свой преклонный возраст, сам совершал поездки по епархии. Он служил в храмах Иркутска, Омска, Тюмени, Ишима, Тобольска. Несколько раз ездил в Барнаул, Красноярск, Бийск. Во время этих поездок он освящал церкви, рукополагал священников, постоянно заботился о пожертвованиях для нужд Красной Армии.

Обширная патриотическая работа Владыки Варфоломея была отмечена наградой — медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг». Его постоянные молитвы о победе русского оружия над гитлеровскими псами-рыцарями, призывы к пожертвованиям в пользу сражающихся в Красной Армии, его сердечное попечение о детях-сиротах, особенно о детях, вывезенных из блокадного Ленинграда в Новосибирск, — все это были непрерывные усилия его большой души в годы тяжелейших испытаний для России.

Владыка дома в Новосибирске. 1953 год. [ именно эта фотография позволила Редакции вполне определенно утверждать, что публикуемая нами на второй странице обложки икона святителя Иоанна, митрополита Тобольского является молельной иконой митрополита Варфоломея. - Примечание Редакции].

15 мая 1944 года скоропостижно скончался Святейший Патриарх Сергий. Получив известие о кончине Патриарха, Владыка Варфоломей сразу же отслужил панихиду, а 18 мая, в день погребения Святейшего, служил заупокойную литургию со всем городским духовенством. В связи с этим событием он делает в дневнике следующую запись: "На меня кончина Святейшего произвела глубокое впечатление, от которого я не скоро освобожусь. Вместе мы с ним поступали в Академию. Лично с ним я находился в близких дружеских отношениях и, хотя дороги наши были разные, духовная связь была сильная — почти 58 лет я духовно был связан с ним, и потому доселе печаль меня не оставляет. Царство ему Небесное... О работе его я, конечно, ничего не говорю; это дело истории; а мое дело — молиться за него".

Преодолев скорбь о почившем академическом друге, Владыка возвращается к работе по благоустроению церковной жизни. В 1946 г. его заботами было начато строительство нового придела Вознесенской церкви. Малое освящение Вознесенской церкви было совершено еще весной 1944 г. После того, как храм был отреставрирован и благоустроен, он стал кафедральным собором Новосибирска. Новопостроенный придел собора был освящен 28 декабря 1947 года в честь преподобного Серафима Саровского. Владыка

Варфоломей очень любил этот храм, и по блаженной кончине нашел здесь место своего упокоения.

После Поместного Собора Русской Православной Церкви(31 января — 4 февраля 1945 года) и избрания Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I, архиепископ Варфоломей обратился с обширным и глубоко назидательным посланием ко всем пастырям и пасомым Сибири: "Поместный собор зовет всех нас к доброй жизни, объединимся мы, все верующие и пастыри и пасомые, в едином стремлении свои недостатки исправлять и к добродетельной жизни стремиться... Будем свое звание верующих оправдывать жизнью своей... Осуждать никого не будем. Заботясь о своем спасении, будем молиться о спасении всех людей".

В зиму 1945-46 гг. он был вызван в качестве архиерея, принимающего участие в заседаниях Священного Синода, и совершил три поездки в Москву. Тяжелые были эти поездки: возвратившись после последнего заседания из Москвы в Великий Понедельник, не жалеющий себя пастырь уже с Великой Среды начал служить в своем храме. В первый день Пасхи (21 апреля), лишь только начали его облачать к Вечерне, как с ним сделался серьезный сердечный припадок. Только к 22 мая Господь вернул ему силы. В день памяти Святителя и Чудотворца Николая, на престольный праздник придела Вознесенской церкви, к великой радости прихожан, он уже совершал службу.

Родная сестра митрополита Варфоломея —

Анна Дмитриевна Городцова в молодости.

Родная бабушка автора статьи — Николая Васильевича Андреева

Едва передохнув, Владыка снова в дороге. В июне Владыка Варфоломей едет в Тобольск, дабы поклониться святым мощам славного сибирского святителя митрополита Иоанна Тобольского. Это паломничество глубоко его взволновало и он, помолившись Богу и святителю Иоанну, составил службу этому великому молитвеннику и покровителю Сибирской земли. Служба была представлена на рассмотрение Святейшему Патриарху Алексию I. Последовало одобрение Первосвятителя Русской Церкви: «Бог благословит править службу Святителю Иоанну в церквах Сибирского края». Служба была издана Новосибирским Епархиальным управлением и разослана для употребления по храмам сибирских епархий. В 1947 году по ходатайству архиепископа Варфоломея святые мощи святителя Иоанна были перенесены для всеобщего почитания в Покровский собор Тобольска.

Владыка был глубоким почитателем Сибирских Святителей — Иннокентия и Софрония, епископов Иркутских, и Иоанна, митрополита Тобольского. «Свято чтится память Святителя Иоанна жителями Сибири и Урала, и других северных русских областей», — писал в своем очерке «Сибирские Святители» Владыка Варфоломей. «Святители Сибирские Иннокентий, Софроний и Иоанн являются нашими путеводными звездами, к небу путь нам показующими», — заключал архипастырь.

Имея глубокий поэтический дар, Владыка Варфоломей составлял и акафисты. Известно, что он написал акафисты не только святителю Филиппу, Митрополиту Московскому, но и святому апостолу Варфоломею и святому праведному Иову, любимому им ветхозаветному подвижнику веры и благочестия.

В 1948 году в Москве с 8 по 19 июля проводились торжества по поводу 500-летия автокефалии Русской Православной Церкви. Архиепископ Варфоломей в числе четырех избранных иерархов сослужил российскому первоиерарху во время молебна перед открытием торжеств. В 1949 году архиепископ Варфоломей был удостоен Святейшим Патриархом Алексием сана митрополита. А 22 декабря во внимание к 60-летнему ревностному пастырскому служению — награжден правом ношения двух панагий. Но смиренный старец-митрополит, отвечая на приветствия и поздравления, кротко заметил: "Хорошо Вы меня хвалили, а как там меня похвалят? ", — и указал перстом на небо.

Доброта его была безгранична. Казалось, что он готов помочь каждому нуждающемуся. Не забывал он и нас, — своих внучатых племянников: детей его племянниц Надежды Павловны Виноградовой (Боголеповой), Анны Павловны Андреевой (Боголеповой) и Марии Павловны Поливановой (Боголеповой). Мы тогда, в послевоенную пору, утоляя жажду знаний, все были студентами московских вузов или училищ. Семья моей родной тетушки Надежды Павловны оказалась единственной, оказавшейся целой после прокатившихся репрессий и войн. Каким-то чудом вернулись с войны живыми ее муж Димитрий Сергеевич Виноградов и их сын Сережа Виноградов. Квартирка их была в Сокольниках, на Алымовой улице. Вот на этот огонек и слетались все, уцелевшие в войне и на войне. В редкие свои наезды из Новосибирска в Москву навещал это семейство и наш молитвенник — Сергей Дмитриевич Городцев, дабы узнать о судьбе живых, погибших и сосланных нашей многочисленной родни.

Сережа Виноградов был тогда студентом МГУ, физического факультета (сейчас он доктор наук). Его сестричка Леля, Елена Димитриевна, училась там же, на геологическом факультете (сейчас она кандидат наук). Появление духовного лица—легендарного «дяди Сережи» — в их доме было приятной неожиданностью. Мы были тогда — «союзная молодежь» — совершенно не умели и были не осведомлены, как себя держать в присутствии духовного лица, тем более, такого высокого сана. В 1949 году С.Д. Городцев был уже митрополитом. Сережа и Леля, как воспитанные молодые люди, подошли к дедушке для приветствия. Владыка протянул руку Сереже для благословения. Не поняв этого жеста, Сережа с жаром схватил ладонь старца и по-молодецки встряхнул ее. Взрослые заулыбались. Не понимая причины веселья, Леля тоже решила не ударить в грязь лицом, также по-комсомольски тряхнув протянутую дедушкину руку. Веселье усилилось. Должно быть, в знак примирения Сергей Дмитриевич подарил своему тезке Сереже Виноградову позолоченные карманные часы. Часы целы и сохранены, но показывают уже новое время.

Вспомнил «дядя Сережа» и нас, Анютиных детей. Наша мама — Анна Павловна Боголепова — была его любимой племянницей. Он был осведомлен о том, что Анюта без благословения родителей вышла замуж за художника бунтарского характера, безбожника и ярого атеиста, поэтому тревога за нашу судьбу имела основание. Весной 1949 года через Виноградовых я и брат Юрий получили приглашение навестить Владыку в одном из номеров гостиницы «Москва». Мы оба были тогда студентами художественных училищ: я — Московского Строгановского, а Юрий — Калининского.

Не без робости мы потянули на себя тяжелую дубовую дверь этого знаменитого советского отеля. В длинном коридоре одного из этажей, куда мы поднялись на лифте, к нам из-за конторки поднялась предупредительная женщина. «Вы к кому, молодые люди? » — остановила она нас вопросом. Мы объяснились. «А, к Владыке! Это сюда», — и она подвела нас к темным дверям одного из номеров и нажала кнопку звонка. Несколько запутавшись в портьерах, мы наконец очутились в номере, лицом к лицу с дедушкой. Он разглядывал нас, не вставая с кресла. Мы стояли перед ним как провинившиеся школьники. Владыка приподнялся, обнял каждого за голову, благословил. Затем посадил нас напротив — по другую сторону круглого стола. Добродушное лицо его нас расположило. Вскоре принесли чай и пирожные. «А вот это Коля» — показал он на Юру. Мы переглянулись. Поборов смущение, он стал расспрашивать о нашей жизни: «Чему же вас учат?». «Мы учимся рисовать», — ответили мы, налегая на пирожные. Было видно, что не такого односложного ответа Владыка ждал от нас. Чтобы как-то усложнить и разукрасить ответ, я сказал, что учусь на скульптурном отделении и леплю бюст Софокла. Глаза его загорелись интересом: «Кто же такой Софокл, чем он знаменит, что он написал и где же и когда он жил?» После двух-трех несвязных фраз, я запнулся, ошеломленный собственным невежеством, и буквально сгорал от стыда. Но более всего Владыку огорчало то, что мы живем без Бога и без веры: «Ах Анюта, Анюта, как это она вас без Бога-то оставила». Я, было, возразил ему, что у нас своя вера и свои идеалы, ведущие людей ко всеобщему благу и счастию. Дедушка только покивал головой и подвигал бровями — должно быть, вспомнил Соловки.

До нас доходили глухие слухи о его долгом, почти 20-летнем, заточении: арестах, гонениях, соловецкой и сибирской ссылке. Но перед нами сидел человек, казалось, не поколебленный судьбой. Ни жалоб, ни упреков, ни проклятий в адрес своих гонителей. Столь долгие испытания нам казались беспросветными скитаниями по ступеням ада. «Как же Вы, дедушка, все это пережили, — ведь Вы там были один!». «Нет, — был его ответ, — я там не был один. Бог меня не оставил. Ну, коммунисты, что ж коммунисты, они были орудием Божиим, по грехам нашим». Для нас это было неожиданное, какое-то новое духовное мироощущение. Это был совершенно незнакомый для нас пример героизма — героизма спокойствия и долготерпения духа, согревающегося угольями веры. Прощаясь с нами, он не переставал сетовать: «Ах Анюта, Анюта как жеэ то она вас без Бога оставила!». Однако он ласково проводил нас, благословил, и, видя нашу студенческую худобу, снабдил деньгами.

Владыке уже было более 80 лет, но он ежегодно посещал Московскую Духовную Академию, принимал экзамены, заботясь о духовном образовании будущих пастырей. 8 декабря 1949 года Совет Московской Духовной Академии избрал Владыку Варфоломея почетным членом Академии. 9 мая 1951 года на экзаменах в Московских Духовных школах присутствовал Патриарх Московский и всея Руси Алексий I, а Владыка Варфоломей сопровождал Святейшего. Последующие экзамены проходили под председательством митрополита Новосибирского и Барнаульского Варфоломея. Результаты экзаменов его порадовали.

После этого события, 24 июня, митрополит Варфоломей совершил Божественную литургию в Успенском соборе Троице-Сергиевой Лавры. Это был день памяти святого апостола Варфоломея — небесного покровителя Владыки. После благодарственного молебна наместник Лавры огласил письмо Святейшего Патриарха Алексия, где отмечались научные достоинства богословских трудов митрополита Варфоломея и его многолетнее служение на благо Русской Православной Церкви в священническом и святительском сане. Затем секретарь Совета Московской Духовной Академии профессор Н.П. Доктусов прочитал утвержденное Святейшим Патриархом постановление Совета Академии о присуждении митрополиту Новосибирскому и Барнаульскому Варфоломею ученой степени доктора богословия "Honoris causa" за совокупность его научных трудов. Профессор B.C. Виноградов, после произнесенной речи, вручил Владыке Варфоломею докторский крест. В ответном слове благодарности Владыка Варфоломей призвал всех собравшихся вместе с ним вознести молитву его небесному покровителю святому апостолу Варфоломею, с днями памяти которого были связаны многие важные события его жизни. Торжество закончилось провозглашением многолетия Святейшему Патриарху Алексию и митрополиту Варфоломею.

26 декабря 1952 года в Новосибирске состоялось чествование митрополита Варфоломея в связи с 60-летием его священнослужения. Поздравить Владыку приехали посланцы из многочисленных епархий; были присланы письма, подарки, телеграммы. Столь торжественные события вливают в архипастыря новые силы: как обычно, он совершал и всенощное бдение и литургию и свидетельствовал, что и впредь желал бы служить во славу Божию. Будучи уже почти 90-летним старцем, Владыка Варфоломей продолжал совершать богослужения в кафедральном соборе, предпринимал поездки по своей и сопредельным епархиям. Достаточно вспомнить, что между Новосибирском и Красноярском лежит расстояние в 800 километров, а до Иркутска, или Алма-Аты, куда ездил Владыка, это расстояние почти вдвое больше. В оба же конца только по железной дороге оно достигает 3,5 тысяч километров. И этот путь преодолевает не праздный турист, а почти 90-летний старец-архипастырь. Каждую службу Владыка назидает паству своими вдохновенными поучениями. Его проповеди были проникнуты кротостию и смирением и доступны всякому слушателю. Озаренное радостию лицо архипастыря, его живое, благодатное слово вызывало у молящихся слезы умиления. Владыка всегда говорил как раз о том, о чем болела душа, о чем скорбело сердце его пасомых.

В начале 50-х годов долгие его годы одиночества прерываются. Из Франции после сорокалетней разлуки возвращается сестра Маня — Мария Дмитриевна Городцова, профессор кафедры русского языка в Сорбонне. По пути из Москвы ей сопутствовала племянница Анна Павловна Андреева (Боголепова) — наша мама. Она, в свою очередь, имела целью навестить родного любимого дядю Сережу и свою дочь Галину Васильевну Павленко, в то время работавшую в Новосибирском отделении Академии Наук СССР. Вскоре к ним присоединилась Мария (дочь старшего брата протоиерея Павла) — Маня Петербургская, прибывшая из Ленинграда.

Жизнь Владыки скрасилась, дом затеплился домашним уютом. Было отрадно попасть в круг родных людей после долгих и дальних поездок в глубину своей митрополии. Владыка сам в кафедральном соборе окрестил новорожденную правнучку Ирину — дочь Галины Павленко.

В феврале 1956 году митрополит Варфоломей совершил свое последнее паломничество в Троице-Сергиеву Лавру, чтобы поклониться своему небесному покровителю Преподобному Сергию Радонежскому. На праздник Сретения Господня он служил в Лавре последний раз и в последний раз участвовал в заседании Священного Синода. По возвращении в Новосибирск в марте 1956 года, Владыка еще нашел в себе силы поехать в Алтайский край и совершить отпевание скончавшегося священника.

Однако трудность и дальность пути дали о себе знать — силы ему изменили: 13 апреля, уже будучи дома, он упал. Падение повлекло за собой перелом правой ноги, ухудшилась сердечная деятельность. Свою болезнь митрополит переносил мужественно, не преставая интересоваться епархиальными делами, и даже принимал посетителей. Но силы его угасали, и 28 мая он впал в забытье. Все эти дни, до самой кончины молитва не сходила с его уст. 1 июня Владыка, по совершении над ним последования на исход души, тихо предал дух Господу. Колокольный звон кафедрального собора возвестил верующим о кончине святителя. Народ, и без того не отходивший от архиерейского дома во время болезни архипастыря, запрудил всю улицу перед домом скончавшегося Владыки. Пока гроб с телом митрополита Варфоломея стоял в храме, верующие нескончаемым потоком шли проститься со своим любимым отцом и молитвенником. Отпевание почившего архипастыря по благословению Святейшего Патриарха Алексия совершили епископ Иркутский Палладий и епископ Венедикт, управляющий Омской епархией.

Погребение Владыки Варфоломея было совершено во вторник, 5 июня, то есть на пятый день после его блаженной кончины. Вознесенский кафедральный собор мог вместить только малую часть верующих, пришедших проститься с почившим Владыкой. Тысячи верующих в последний раз поклонились своему архипастырю. После прощания с митрополитом Варфоломеем, гроб с его телом, под пение ирмосов пасхального канона, был трижды обнесен вокруг собора. Затем боковыми дверями гроб внесли в придел Серафима Саровского, построенного трудом и заботами почившего, где ему было уготовано место упокоения. После литии и предания тела земле, гроб сибирского архипастыря под пение «Святый Боже» и «Христос Воскресе» медленно опустили в склеп, который был тут же замурован. Осиротевшая Новосибирская паства долго и горячо молилась над гробом своего незабвенного святителя.

И до сего времени имя митроплита Варфоломея поминается за каждой Божественной литургией, а каждую пятницу, после вечернего Богослужения, у его гробницы совершается заупокойная лития. До сих пор многие верующие, постоянно приходя помолиться ко гробу Владыки Варфоломея, испрашивают его благословения на свои труды и просят его молитвенной помощи. Кончина его, по словам знавших его священнослужителей и мирян, была кончиной праведника.

Духовенство вносит гроб Владыки в придел преподобного Серафима Саровского, где ему было приготовлено место упокоения

Многочисленные факты свидетельствуют о том, что Владыка Варфоломей имел дар прозрения, был сильным молитвенником перед Богом. Он отличался беспримерной благотворительностью. Особенно оберегая пору отрочества и юности, он нередко дерзновенным молитвенным обращением ко Господу избавлял молодых прихожан от порока сквернословия, курения и пьянства. Его слова утешения, обращенные к человеку, идущему на тяжелую операцию, его благословение, всегда приводили к тому, что операция проходила успешно.

Молясь у гробницы чудного старца, вспоминая его наставления, прихожане собора и все любящие его верят, что Владыка слышит их молитвы и молится о своей сибирской пастве перед самим Господом Богом. При жизни митрополит Варфоломей часто вспоминал Державинские строки:

"О ты, пространством бесконечный,

Живый в движеньях вещества,

Теченьем времени превечный, —

Без лиц в трех Лицах Божества!

Кому нет места и причины

Кого никто постичь не мог —

Кто все Собою наполняет,

Объемлет, зиждет, сохраняет,

Кого мы называем Бог!"

Москва, 1999-2005 гг.

1  «СЛОН» — Соловецкий лагерь особого назначения. — Примечание Редакции.

2 Например, 24 -25 октября 1937 года расстрелян в Томске, находившийся в заключении в Томской ИТК-2, священномученик Иувеналий (Масловский), архиепископ Рязанский. — Примечание Редакции.

3  Архиепископ Ульяновский Иоаким (Благовидов) скончался в Ульяновске 4 декабря 1929 года.— Примечание Редакции.

4 Данное утверждение о деятельности протодиакона Олега Зырянова, заимствованное Н.В. Андреевым из статьи протоиерея Бориса Пивоварова, по мнению редакции, является ошибочным. Во-первых, протодиакон Олег Зырянов не был секретарем Новосибирского епархиального управления в годы святительства Владыки Варфоломея. Лишь незадолго до кончины митрополита Варфоломея отец Олег стал исполняющим обязанности секретаря. Во-вторых, все храмы Новосибирской епархии, в ее территориальных пределах 40-х — 60-х годов XX века, были открыты в 40-е годы, когда секретарем был архимандрит Никандр (Вольянников).

Сибирь православная № 1 (6) 2007