Прошло уже более 15 лет с тех пор, как 19 августа 1990 года в праздник Преображения Господня, в Богоявленском Патриаршем соборе Святейшим Патриархом Алексием II, митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием, архиепископом Калужским и Боровским Климентом, епископами Истринским Арсением и Подольским Виктором была совершена хиротония архимандрита Тихона во епископа Новосибирского и Барнаульского. Из пятнадцати лет архиерейского служения, десять - прошли у Владыки Тихона на Сибирской земле. Редактор журнала «Сибирь Православная» протоиерей Виталий Бочкарев встретился с архиепископом Тихоном и спросил Владыку о том, что, по его мнению, стало определяющим на его пути к архиерейскому служению. Рассказ Владыки о событиях, предшествующих его хиротонии, годах детства и юности, учебы в Московских Духовных школах, работе в Издательском отделе, монашеском постриге в Троице-Сергиевой Лавре, служении в старейшей московской обители - Свято-Данииловом монастыре, мы начинаем публиковать в этом номере журнала.

Несмотря на то, что родители мои, об истории знакомства которых на фронте рассказывалось в предыдущем номере журнала, были людьми верующими, но глубокого религиозного воздействия на меня и моих сестер они оказать не могли. Родившиеся уже при советской власти, лишенные возможности вести нормальную церковную жизнь из-за закрытия храмов, проведшие юность на фронте они не стали тем необходимым для нас, их детей, звеном, связывающем нас с подлинно церковной традицией. А такая связь необходима для настоящей христианской духовной жизни. Но я и мои сестры не были лишены ее. Много сил нашему воспитанию уделяла бабушка - Екатерина Степановна - мать моей мамы. Именно она с раннего детства научила нас первым молитвам, чтению молитвенного правила и книг на церковно-славянском языке, помогала полюбить жития святых, храм Божий, паломничество к святым местам. Во всем она была для нас живым источником церковных традиций и глубокого благочестия.

Я хорошо помню, как бабушка, приходя к нам воскресным вечером, устраивала с нами - детьми чтение акафистов, после этого мы пели, причем не только песнопения из богослужений, но и духовные стихи и канты. Бабушка была прекрасным воспитателем, она знала много поучений, эпизодов из житий святых. «Умрешь, явишься ко Господу, а Он спросит: как ты веровал? Что будешь отвечать», - спрашивала нас бабушка. «Я не знаю», - отвечали мы. «Учи Символ веры», - говорила бабушка.

Она всегда вычитывала молитвенное домашнее правило, строго соблюдала посты, хорошо знала догматы, Церковный Устав - все, что учила в церковно-приходской школе. «Ребята, - говорила бабушка, - не дружите с дураками, идите к умным. Может быть умные вас будут прогонять, а вы все равно к ним идите. Ведь с кем поведешься от того и наберешься!»

Свои рассказы на духовные темы она часто начинала словами: «Как говорил ваш дедушка Тимофей Николаевич». Дедушку я никогда не видел. Его арестовали и расстреляли в 30-е годы. Но бабушкины рассказы о своем супруге донесли до меня светлый образ этого христианина.

Мой дед Николай Тимофеевич в полтора года остался сиротой. Происходил он из рода тамбовских купцов Кармановых, которые были близки к другому купеческому роду - Мошниным. А как известно, из этого рода был преподобный Серафим Саровский. Николай Тимофеевич сподобился побывать на великом торжестве Земли Русской - прославлении преподобного Серафима в 1903 году. Об этом событии он, по словам бабушки, вспоминал часто. Дедушка очень любил богослужение, приходил в храм до колокольного звона, читал и пел на клиросе. Отличаясь трудолюбием, Николай Тимофеевич не терпел праздности. Зимой, когда становилось меньше работ по хозяйству, он не сидел без дела, вывозил на поля навоз, поэтому и урожаи собирал хорошие. В их семье старались засевать больше, чем требовалось. Дедушка, как и многие из зажиточных крестьян в селе, всегда раздавал милостыню нуждающимся. Причем, как рассказывала бабушка, он имел специальный закром, из которого предлагал нищим брать самим, кто сколько хочет. Бабушка говорила, что у крестьян того времени существовал добрый обычай теленка от первого отела отдавать в бедную семью. Благодаря такой заботе односельчан, большинство бедняков не знало нужды в продовольствии. Как я уже рассказывал, Николай Тимофеевич не терпел праздности, поэтому после Рождества на святках он не предавался пустым забавам, а читал Священное Писание или жития святых.

Бабушка часто нам повторяла, что главное в жизни не зарплата, не должности, главное - сохранить веру, не отрекаться от Христа, не снимать крест. Во времена нашего отрочества и юности это было очень не просто для подростка. Мои сверстники из верующих семей прекрасно помнят, каким унижению и травле подвергался верующий ребенок в конце 50-х - начале 60-х годов в школе. Простые слова Екатерины Степановны, обращенные к внукам, учили их исповедничеству. И это чувство исповедничества осталось у нас на всю жизнь. Бабушка учила нас жить в страхе Божием, она говорила, что «правда светлее солнца», «золото даже в навозе не теряет своей ценности».

Бабушка любила повторять слова преподобного Амвросия Оптинского, который на вопрос: «Как жить?» - отвечал: «Жить - не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение». Она рассказывала о том, что Тимофей Николаевич тоже любил повторять слова отца Амвросия: «Если хочешь жить легко и к Богу близко, держи сердце высоко, а голову низко».

Бабушка пользовалась непререкаемым авторитетом в семье. Когда я стал постарше, то спрашивал у отца, почему он никогда не ссориться с бабушкой, ведь столько в народе говориться о плохих отношениях между тещами и зятьями. Отец отвечал мне: «У нас не теща, у нас - Патриарх». Слово бабушки для всех членов семьи было веским не потому, что она жестко отстаивала свою точку зрения, а потому, что она обладала красотой души.

Хорошо помню рассказ бабушки о ее паломничестве в Москву на торжества в честь прославления священномученика Ермогена, Патриарха Московского. Это было летом 1913 года. Екатерину Степановну вместе с другими паломниками приютили в Марфо-Мариинской обители. На всю жизнь он запомнила торжественные богослужения в кремлевских соборах, огромное стечение молящегося народа со всей России, украшенную по случаю торжеств электрической иллюминацией колокольню Ивана Великого, возвышавшуюся над городом и Кремлем.

В 1964, когда мне было 16 лет, я вместе с бабушкой, ее подругой и своей старшей сестрой первый раз побывал в Троице-Сергиевой Лавре. Эта поездка произвела на меня огромное впечатление. Молясь тогда в обители Преподобного Сергия, я не подозревал, что через 17 лет я буду здесь пострижен и стану одним из монахов этого монастыря, а значит учеником и самого Преподобного Сергия. В Лавре я впервые увидел отца Кирилла (Павлова) и архимандрита Тихона (Агрикова). Наставления отца Тихона во время исповеди глубоко запали в мое сердце. Но через несколько лет, в 1968 году, отцу архимандриту пришлось покинуть монастырь. После этого больше десяти лет имя Тихон не давалось в Лавре при постриге. В 1981 году наместником Троице-Сергиевой Лавры архимандритом Иеронимом я был пострижен в монашество и получил при постриге именно это имя.

Часто случается так, что прихожане, а особенно прихожанки, видя определенные неблаговидные поступки духовенства, начинают осуждать священнослужителей, обсуждать их поступки или слова. Совершенно иначе поступала бабушка. Если она слышала, что кто-то осуждает священника, то сразу же прекращала разговор, Она постоянно внушала нам, мне и сестрам, что священнослужителей осуждать нельзя. Я никогда не слышал ни одного плохого слова о духовенстве, наоборот она приводила нам примеры подлинного исповедничества со стороны священнослужителей.

Слово «священнослужитель» в нашей семье всегда произносилось с подобающим благоговением. С детства я знал, как ответственен и высок пред Богом и людьми подвиг священника. Заложенная в детскую душу любовь к Святой Церкви в зрелые годы привела меня к решению стать монахом и священником.

(Продолжение следует)

Сибирь православная май 2006