Образование и Православие > Версия для печати > Одеяло Лихачева или Почему мы ругаем детей?

Приведу фрагмент из воспоминаний моего учителя, академика Дмитрия Сергеевича Лихачева. У него было счастливое детство, его очень любили родители, он получил «нежное воспитание». И вот этот комнатный мальчик в 22 года попадает в жуткие условия Соловецкого лагеря особого назначения. Ему удалось захватить с собой из Питера некоторые вещи, в том числе и свое детское одеяло. Им даже толком укрыться было невозможно, но оно согревало его не физически, а памятью. Он писал: «Я накрывался им от угла к углу: уголок на ноги и уголок на плечи. Но клал на себя еще что-либо из одежды: зимой — полушубок. Закрывался с головой, чтобы уйти в свой мир воспоминаний о доме, об университете, о Петербурге. <…> Лежать под детским одеялом — это ощущать дом, домашних, заботы родителей и детскую молитву на ночь: "Господи, помилуй маму, папу, дедушку, бабушку, Мишу, няню… И всех помилуй и сохрани”».

А вспомнил я это потому, что подчас приходится слышать, будто «нежное воспитание» — это неправильно. Говорят, нельзя, чтобы детство было слишком счастливым. Если так воспитывать детей, если обрушивать на них столько любви, сколько он получал, если создавать им все время благоприятную психологическую обстановку, проявлять внимание, заботу, терпение — то что будет с ними во взрослой жизни, когда они обнаружат, что мир вовсе не такой теплый и добрый, как это казалось в детстве? Иначе говоря, тепличная атмосфера вредна для воспитания. С младых ногтей ребенка нужно готовить к превратностям взрослой жизни, а для этого создавать ему опыт негативных переживаний. Посредством строгой дисциплины, всяческих ограничений, наказаний и так далее.

Я с таким подходом категорически не согласен. На мой взгляд, память о счастливом детстве — это как одеяло Лихачева. Оно укрывает от многих страшных событий. То, что мир бывает злым, жестоким, любой человек рано или поздно узнает (причем скорее рано, чем поздно — ведь помимо семьи есть же еще детский сад, школа, улица). Но если у него не было запаса любви в детстве, то, столкнувшись со злом, он подумает, что вся жизнь такова, что ничего другого в ней нет, а значит, и жить незачем. Зачем этот мир, если он так скверно устроен? Но когда за спиной есть опыт счастливого детства, то понимаешь: есть ради чего жить и выживать, есть куда возвращаться.

Я сам порой задумывался: может, есть все-таки смысл в жестком воспитании? Может, нужна такая специальная прививка негатива, чтобы первый же удар реальности не сшиб с ног? Но с возрастом я прихожу к мысли, что специально, сознательно эту прививку делать не надо — ребенок все равно ее получит, независимо от родительских усилий (Александр Ткаченко писал в «Фоме» Об уверенности, защите и любви). Взять тот же детский сад — где насильно кормят манной кашей, где другие дети «обзывают» и ябедничают. Для маленького ребенка это ведь не подготовка к жизни, а сама жизнь, он воспринимает ее предельно серьезно.

Вообще, вокруг нас так мало людей, которые дарят добро, что не надо бояться передозировать. А, к сожалению, многие боятся. Иногда такие страхи замешаны на псевдоправославных соображениях: мол, многими скорбями душа должна войти в Царствие Небесное, а значит, нужно создать своим детям эти скорби. На мой взгляд, такое мнение — смесь гордыни и глупости. Мир во зле лежит, и это зло так или иначе, рано или поздно, ужалит каждого. Поэтому не надо добавлять свои щелчки к тому, что и так из каждого угла прет. Наоборот, надо следить за тем, чтобы эти удары жизни были не слишком болезненными. Да, невозможно всю жизнь продержать ребенка взаперти в теплой комнате, но и специально сажать его в холодную тоже нельзя. Нельзя скупиться на добро, нельзя из «педагогических» или, того хуже, «православных» соображений тюкать своего ребенка.

Кстати, есть и еще одна причина, по которой родители тюкают и шпыняют своих детей. Это языческое мышление. Звучит вроде бы странно – язычества у нас уже тысячу лет нет, однако оно не так уж далеко ушло и нет-нет да всплывает. Людям кажется, будто, ругая и наказывая ребенка, они тем самым отводят от него беду, как бы обманывают темные силы: мол, здесь вам нечем поживиться, дитя свою дозу страдания уже получило. Это происходит, конечно, не в сознании, а глубже, на уровне смутных ощущений. Между прочим, подобные ощущения ярко выразились в так называемых «охранительных именах», которые были не только на Руси, но и на Западе. Допустим, хотели родители, чтобы человек был добрым, и потому давали ему имя Злоба. Отсюда и фамилия Злобин. Или, например, хотели, чтобы ребенок жил долго, и потому называли его Смертью. Отсюда фамилия Смертин. У немцев иногда встречается фамилия Тойфель (по-немецки Teufel — это дьявол). Та же самая языческая логика — отвести беду, обманув злые силы. В науке это все давно изучено и описано.