Вот так же до скончания века сего…

Как-то раз в одном монастыре пришли к преподобному послушники и говорят:
- Отче, спрашивают нас часто люди вот о чем: «Столько церквей вокруг на земле нашей грешной, но какая же из них спасительная?»

Преподобный говорит:

- Ступайте и принесите дров к келье моей, да побольше.

Через некоторое время каждый из послушников принес столько поленьев, сколько унести смог. Стало смеркаться. Постучались к старцу послушники в келью, вышел он и увидел большую поленницу.

- Разложите костер, - молвил старец. Наступила ночь, но тьма не обволокла стоящих, ибо возгорело пламя великое. Сели послушники подле, ждут в молчании - что наставник будет дальше делать? А преподобный и говорит одному из них:
- Возьми поленце из костра и отбрось его в сторону.

Исполнил послушник веленное, взял горящее полено и отбросил его в сторону. Упало оно наземь и постепенно угасло, лежит и не светит более.

А костер горит, освещает людей… Прошло немного времени. Опять преподобный говорит послушникам:
- Выньте поленце из костра и отбросьте его в сторону.

Снова исполнили они просьбу - взял один из послушников горящее полено из костра и отбросил его в сторону, как и прежде. Упало оно наземь и также угасло. Костер меньше стал, но все горит и светит.
Так повторялось несколько раз. А тем временем приближался рассвет.

И вот, опираясь на посох, поднялся старец и, указав послушникам на потухшие разбросанные вокруг поленья, молвил:
- Перед вами те церкви, что откололись от истинной Христовой Церкви. Про них-то вы и спрашивали. Как огонь оставил эти поленья, так и благодать Божья покинула эти церкви.

После повернулся он к костру и добавил:
- А это Святая Соборная Апостольская Церковь. Мал стал костер, да все горит и светит.
Тут взошло солнце, осветило все вокруг, преподобный добавил:
- Вот так же до скончания века сего будет стоять и Святая Соборная Апостольская Церковь, храня в полноте и неизменности учение и таинства, доколе Христос не придет во славе Своей судить живых и мертвых.

Не суди

Однажды к авве Дорофею пришел послушник и спросил: «Отче, как я могу исполнить заповедь «не суди»? Если я вижу, что мой брат солгал, должен ли я считать, что все равно он поступил правильно?» В ответ услышал он от старца: «Если скажешь: «Мой брат солгал» - ты скажешь правду. Но если скажешь: «Мой брат лжец», то осудил его. Ибо это осуждение самого расположения души его, произнесение приговора о всей его жизни». И добавил авва: «А грех осуждения, по сравнению с любым иным грехом, - бревно и сучок по притче Христовой».

Наследую ли я то Царствие?…

Некий священник в Стамбуле был приглашен к турецкому судье для беседы. По дороге думал он о тех, кто не вернулся из дома этого человека, имевшего власть вершить суд скоро и казнить без промедления. Но судья встретил его благосклонно и, отослав слуг, наедине спросил со всей прямотою:

- Милостью Всевышнего я уже много лет судья и почитаем в народе за справедливый суд, ибо не принимаю подарков и не смотрю ни на какое лицо. Всю жизнь я питаю вдовиц, покровительствую сиротам и обездоленным. Скажи мне, наследую ли я то Царствие, которое вы, христиане, проповедуете?

Священник задумался, помолился внутренне и начал так:
- Дела милосердия твоего известны. Отвечу тебе, но прежде скажи мне, кто прилежнее служит тебе
- рабы, коих в доме твоем довольно, или любимые сыновья твои?

Судья отвечал:
- Рабов я строго наказываю за малейшее непослушание, поэтому никто из них не осмеливается исполнять мои приказания с небрежением. Но к сыновьям я, верно, слишком добр, и по временам они меня огорчают.
- Хорошо. А кто же унаследует дом твой и все, что имеешь, - сыновья или рабы?

- Разумеется, сыновья.
- Вот ты и ответил на свой вопрос.

О полноте познания…

Некий батюшка все никак не мог унять нескольких неофитов в своем приходе. Им слово - они в ответ десять, да все из святоотеческого писания, и даже чуть свысока на простеца-священника поглядывая, не понимая, что даже азов веры еще не постигли. В какой-то момент им показалось, что они совсем его одолели, но тут отче достал большую стеклянную банку и, наполнив ее камнями, спросил у неофитов:

- Полна ли банка?
- Да, полна, - услышал он уверенный ответ.

Тогда высыпал в нее немалое число гороха и потряс. Естественно, горошек занял свободное место между камнями. И еще раз спросил священник неофитов:
- Полна ли банка?
- Полна, - хором отвечали они, впрочем, уже с меньшим апломбом, чем прежде, чувствуя каверзу, которая не заставила себя ждать.
Священник высыпал в банку целый куль песка, уточняя:
-А теперь?
- Полна... - раздался уже один-единственный неуверенный голос.
А батюшка уже лил в банку один за другим стаканы воды, приговаривая:
- Камни - это то, что вы прочли о вере, горошек
- ваши дела, песок - опыт, вода - благодать Божия. Чем раньше вы решите, что «все познахом», тем меньше у вас надежды по-настоящему наполниться.

Всякое дыхание хвалит Господа!

Одному монаху мешали молиться звуки разных живых тварей, наполнявших ночь. Разнообразные существа трещали, цокали, завывали, квакали и т.д. Сколько брат ни пытался делать вид, что ему все равно, - ничего не помогало. Наконец, он не выдержал и крикнул из окна: «А ну, тихо! Вы мешаете мне молиться!»

Воцарилась тишина. Но только инок взялся читать акафист, как раздалось осторожное: «Ква-а». - «Тихо, я сказал!» - возопил брат. Однако едва встал на колени и произнес несколько слов молитвы, как прострекотал сверчок. И хотя он тут же умолк, монах пришел к выводу, что в покое его все равно не оставят. Пошел жаловаться старцу. Тот выслушал и, улыбнувшись, спросил: «Разве ты забыл слова о том, что всякое дыхание хвалит Господа? Не мешай другим славить Бога на их языках и тогда поймешь - они тебе подмога, а не помеха».

Чтобы спастись,
ты должен желать этого
с такой силой…

Один юноша не без труда нашел отшельника, который скрывался в горах, чтобы спросить его: «Отче, что я должен делать, чтобы обрести должную веру?» Монах в ответ промолчал. На следующий день юноша вновь спросил его о том же и опять не получил ответа. Наконец на третий день инок повел гостя к близлежащей реке, вошел в нее и кивком предложил следовать за собой. Достигнув достаточной глубины, пустынник взял молодого человека за плечи и с головой погрузил его в воду. Там он продержал богоискателя некоторое время, не взирая на его попытки освободиться. Наконец, отпустил, а когда юноша пришел в себя, поинтересовался: «Сын мой, когда ты был под водой, чего ты желал сильнее всего?» Тот ответил без колебаний: «Воздуха! Воздуха! Я хотел только воздуха!» - «А не предпочел бы ты этому богатство, удовольствия, власть, сын мой? Не думал ли ты об этих вещах?» - допытывался монах. «Нет, господин, я хотел воздуха и думал лишь о воздухе». - «Так вот, - сказал отшельник, - чтобы спастись, ты должен желать этого с такой силой, с какой только что жаждал воздуха».

«Грешнику же говорит Бог:
что ты проповедуешь
уставы Мои и берешь завет
Мой в уста твои»

Часто неофиту, пришедшему в церковь из интеллигентской среды, не хватает «смирения ума», чтобы влиться в жизнь православной общины. Все-то ему кажется, что его не ценят, навязывают какие-то обычаи, правила. «Вот в первые века христианства, - вспоминает он из прочитанного,- было куда свободней». Между тем, попади он в то время...

Ученый Ориген, живший во II веке, в нынешнем понимании был истым интеллигентом - имел блестящие познания, поражавшие даже греческих философов-язычников, и отличался некоторым вольнодумием в богословских вопросах, за что его упрекали отцы Церкви. Видя это, власти Александрии всячески пытались отвратить его от христианства. Однажды посадили при входе в капище и велели раздавать всем входящим туда пальмовые ветви. Ориген подавал ветви и говорил: «Идите, примите не идольскую ветвь, а Христову...» Тогда делатели зла решили нанести срам христианскому ученому: «Или ты принесешь жертву нашим богам, или мы отдаем тебя эфиопу на осквернение твоего тела». Не в силах стерпеть позор, ученый согласился подойти к языческому алтарю: язычники положили ему на ладонь ладан и сами сбросили с нее на огонь жертвенника. Фактически Ориген не приносил жертву, это сделали за него. Но...
По церковному праву II-III веков вопросы вероотступничества рассматривались на особом Соборе, состоявшем только из христианских мучеников, выживших после гонений. Вердикт его был категоричен: Оригена извергнуть из общины. Ученый смиренно подчинился Собору и переехал в другое место, в Палестину. Там его тепло встретили и как известного и ученого толкователя Св. Писания, убеждали проповедовать в храме. Ориген вышел на амвон и произнес только одно изречение, из псалма 49-го: «Грешнику же говорит Бог: что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои». После этого сел и заплакал. Вместе с ним плакали и все в храме.

Подготовил Георгий МИХАЙЛОВ

Молитва Матери

«Материнская молитва со дна моря достанет» - эту пословицу, конечно, знают все. Но многие ли верят, что пословица эта сказана не для красного словца, а совершенно истинно, и за многие века подтверждена бесчисленными примерами.

Отец Павел, монах, рассказал мне случай, происшедший с ним недавно.
Он рассказал его, как будто все так и должно было быть. Меня же этот случай поразил, и я его перескажу, думаю, что он удивителен не только для меня.

На улице к отцу Павлу подошла женщина и попросила его сходить к ее сыну. Исповедать. Назвала адрес.
- А я очень торопился, - сказал отец Павел, - и в тот день не успел. Да, признаться, и адрес забыл. А еще через день рано утром она мне снова встретилась, очень взволнованная, и настоятельно просила, прямо умоляла пойти к сыну. Почему-то я даже не спросил, почему она со мной не шла. Я поднялся по лестнице, позвонил. Открыл мужчина. Очень неопрятный, молодой, видно сразу, что сильно пьющий. Смотрел на меня дерзко, я был в облачении. Я поздоровался, говорю: ваша мама просила меня к вам зайти. Он вскинулся: «Ладно врать, у меня мать пять лет как умерла». А на стене ее фотография среди других. Я показываю на фото, говорю: «Вот именно эта женщина просила вас навестить» . Он с таким вызовом: «Значит, вы с того света за мной пришли?»
«Нет, - говорю, - пока с этого. А вот то, что я тебе скажу, ты выполни: завтра с утра приходи в храм» - «А если не приду?»-«Придешь: мать просит. Это грех - родительские слова не исполнять».

И он пришел. И на исповеди его прямо трясло от рыданий, говорил, что он мать выгнал из дому. Она жила по чужим людям и вскоре умерла. Он даже и узнал-то потом, даже не хоронил.

- А вечером я в последний раз встретил его мать. Она была очень радостная. Платок на ней был белый, а до этого темный. Очень благодарила и сказала, что сын ее прощен, так как раскаялся и исповедался, и что она уже с ним виделась. Тут я уже сам, с утра, пошел по его адресу. Соседи сказали, что вчера он умер, увезли в морг.

Вот такой рассказ отца Павла. Я же, грешный, думаю: значит, матери было дано видеть своего сына с того места, где она была после своей земной кончины, значит, ей было дано знать время смерти сына. Значит, и там ее молитвы были так горячи, что ей было дано воплотиться и попросить священника исповедать и причастить несчастного раба Божия. Ведь это же так страшно - умереть без покаяния, без причастия.

И главное: значит, она любила его, любила своего сына, даже такого, пьяного, изгнавшего родную мать. Значит, она не сердилась, жалела и, уже зная больше всех нас об участи грешников, сделала все, чтобы участь эта миновала сына. Она достала его со дна греховного. Именно она и только она силой своей любви и молитвы.

А.Г

Владимир Григорьевич БЕНЕДИКТОВ

И НЫНЕ

Над нами те ж, как древле, небеса,

И так же льют нам благ своих потоки,

И в наши дни творятся чудеса,

И в наши дни являются пророки.

Бог — не устал: Бог шествует вперед;

Мир борется с враждебной силой змия;

Там — зрит слепой, там — мертвый восстает;

Исайя жив и жив Иеремия.

Не истощил Господь Своих даров,

Не оскудел духовной благодатью,—

Он все творит, — и библия миров

Не замкнута последнею печатью.

Кто духом жив, в ком вера не мертва,

Кто сознает всю животворность Слова,

Тот всюду зрит наитье Божества

И слышит все, что говорит Егова.

И, разогнав кудесничества чад,

В природе он усмотрит святость чуда,

И не распнет он Слово, как Пилат,

И не предаст он Слово, как Иуда,

И брата он, как Каин, не сразит,

Гонимого с радушной лаской примет,

Смирением надменных пристыдит

И слабого, и падшего подымет.

Не унывай, о малодушный род!

Не падайте, о племена земные!

Бог не устал, — Бог шествует вперед;

Мир борется с враждебной силой змия.

А мы?

А мы так много в сердце носим

Вседневной лжи, лукавой тьмы —

И никогда себя не спросим:

О люди! христиане ль мы?

Творя условные обряды,

Мы вдруг, за несколько монет,

Ото всего отречься рады,

Зане в нас убежденья нет, —

И там, где правда просит дани

Во славу Божьего креста,

У нас язык прилип к гортани

И сжаты хитрые уста.

К РОССИИ

Не унывай! Все жребии земные
Изменчивы, — о дивная в землях!
Твоих врагов успехи временные
Пройдут, как дым, — исчезнут, яко прах,
Все выноси, как древле выносила,
И сознавай, что в Божьей правде сила,
Ане в слепом движении страстей;
Не в золоте, не в праздничных гремушках,
Не в штуцерах, не в дальнометных пушках
И не в стенах могучих крепостей.

Да, тяжело... Но тяжелей бывало,

А вышла ты, как Божий день, из тьмы:

Терпела ты и в старину не мало

Различных бурь и всякой кутерьмы.

От юных дней знакомая с бедами,

И встарь ты шла колючими путями,

Грядущего зародыши тая,

И долгого терпения уроки

Внесла в свои таинственные строки

Суровая История твоя.