Из истории образования Малокрасноярской волости (с. Малокрасноярка Кыштовского района)
01.12.2010.
Согласно рассказам престарелых людей, которые они слышали от своих дедов и прадедов, ещё в начале 18 века территория нашего района в большей части была покрыта лесами и болотами, количество площади для земледелия было небольшим, да и то, в основном, по гривам вдоль берегов рек.
Размер площади всей земли Малокрасноярской волости иногда изменялся: то увеличивался, то уменьшался в связи с изменениями в административном делении. Уже в середине 19 века Малокрасноярская волость входила в состав Тарского уезда Томской губернии. Границы волости были четко выделены.
Границы волости в большинстве проходили по труднопроходимой болотистой местности, особенно в северной и северно-западной части, где они проходили по болотам. На самой территории было множество болот и мелких озёр. Самыми крупными считались озёра: Данилово, Урманово и Ленёво. По территории района с северо-востока на запад протекает река Тара с множеством мелких притоков-речушек и затем впадает в реку Иртыш. Считают, что реки Тара, Иртыш и другие послужили первыми путями сообщения после завоевания русскими Сибири.
Считается, что территорию Сибири до 16 века заселяли юганские ханты, затем до 18 века территория была населена преимущественно татарскими племенами, которые жили осёдло небольшими аулами. Некоторые из них частично сохранились до настоящего времени, такие как Гузенево, Альменево (считают, что село Альменево образовано в 1661 году), Усманка, Чёки-аул, Агачаулово, Майзасс. До настоящих дней сохранились названия отдельных сёл, рек, речек, озёр и болот. Так, например, названия Скирла (в переводе с татарского – «залежные земли»), Тара (в переводе – «узкий, неширокий»).
До начала 19 века большая часть территории была покрыта хвойными лесами, в последствии большая часть их была уничтожена лесными пожарами, теперь только отдельные обгорелые пни-великаны, да сохранившиеся на дне рек и озёр топяки из огромных стволов хвойных пород и лиственниц напоминают о былом могучем лесном массиве. На смену сгоревшему хвойному лесу стали расти берёза, осина и другие лиственные породы. Истинные старожилы помнят лесную науку. Прадед – деду, дед - отцу, отец - сыну передавали неписанные законы тайги: «Кедра - та же корова, накормит, напоит, оденет. Есть не просит, только не вреди ей, не порть. Дураком надо быть, чтобы кедру рубить! Дичь в лесу, что скот в хлеву. Голодом сиди, а приплод береги, без поры, без времени тронуть не моги!» Порядок в лесу держали! И речка Тара кормила жителей рыбой. Воду брали специально на чай тоже из речки, хотя и были срублены колодцы на каждой из улиц.
Леса, болота, топи, образующиеся из-за отсутствия стока воды, поросли мелколесьем. Такую местность называют издавна «согрой», недалеко от Малой Скирлы одна из них существует до сих пор. Такая картина придавала дикий вид местности: в летнее знойное время воздух наполнен испарениями с прелым запахом, тучами комаров, мошек и другого кровососущего гнуса. Домашние животные искали защиты в тени недалеко от человеческого жилья, а звери залазили в воду так, что из воды была видна лишь одна голова. Нелегко было и человеку без накомарников или курева в поле. Дымокуры разводили даже в жилищах, отчего часто случались пожары, горели дома, деревни и сёла.
Дикую глухомань этого таёжного края жители округи окрестили «Урманом», такое название сохранилось и до наших дней. Хотя диким и глухим был таёжный край, но был он богат пушным зверем, в изобилии водились лоси, много было боровой дичи, кедрового ореха, хмеля, ягод черёмухи, малины, клюквы, брусники по болотам, в лесах – грибов, в озёрах – рыбы. Первые жители добывали себе пропитание охотой, сбором несметных даров природы. Хотя и сейчас такое богатство края частично сохранилось, но не в таком изобилии.
Заселение
В конце 18 века территория волости начинает постепенно заселяться русскими которые проникали сюда по рекам, то есть водным путем и уже в первой половине 19 века вдоль берегов Тары и её притоков существовало несколько русских поселений, но ещё было много и татарских поселений.
Правительство Николая І в конце 1840-х и начале 1850-х годов провело массовое насильственное переселение государственных крестьян из Воронежской, Тамбовской, Рязанской, Пензенской, Калужской, Вятской, Пермской и других губерний в Западную Сибирь, в частности в Томскую губернию. Переселяли крестьян семьями, иногда полностью сёла и деревни. Переселенцев размещали особенно много в теперешний Кыштовский район.
Согласно архивным данным в 1724 году образовалась деревня Заливино, в 1771 году - Развилки (Большеречье), в 1796 году - село Малокрасноярка (название села говорит о наличии крутых, обрывистых берегов у реки), в 1806 году – деревня Старая Скирла, в 1816 году – Большекрасноярка, а значительно позднее и деревни Карбыза – в 1840 году, Малая Скирла – в 1846 году. Все татарские селения подчинялись инородческой управе.
В Малую Скирлу заселилось 54 семьи разной национальности: белоруссов (семьи: Никанёнок, Тябут, Борода, Годюк, Голуп, Калина, Лапух, Масло, Оглокевич, Олехнович, Полукевич, Шершень) – 26, поляко-белоруссов (семьи: Гришмановские, Дроздецкие, Желота, Ляхновы, Мазур) – 15, великороссов (Архипов, Гаврилов, Григорьев, Иванов, Лупа, Семёнов, Сергеев) – 8, малороссов (Перепеча, Сковорода) – 3 и литво-белоруссов (Пунтус и Литвин) – 2 семьи. Многие жители были безграмотными и часто называли вместо фамилии отчество – так образовывались новые фамилии.
В те давние времена, когда берега Тары окружали дремучие леса, дома рубили «на месте», до сих пор в селе Малокрасноярка на Береговой улице в селе Малокрасноярка стоит лиственный дом, срубленный Иваном Николаевичем Селиховым (сейчас в доме живёт семья внука Пухова Михаила), на Центральной улице срублены дома Теряевым Давидом Евграфьевичем (сейчас в этом доме живёт семья Коваренко Сергея) и Болдыревым Прохором Семёновичем (живёт семья Гревцова Александра).
Названия озёрам и улицам давали наши земляки ласковые: озера Чистенькое и Озерушка, улица Вытебка (заселена переселенцами из Витебска), улица Береговая - на берегу Тары, улица Орловка (переселенцы из Орловской области), улица Зеленуха - самая заросшая молодым зелёным лесом, улица Средняя – посреди деревни (ныне Центральная), улица Базарная – расположена на месте бывшего базара.
До сих пор от того времени остались названия колков, озёр, пашен, названные по фамилиям пользователей, перешедшие в названия урочищ: Крупачёвское, Крепких, Можаровское, Ломакинское, Гревцовское, Жердевское, Ретинских, Барковское, Парамоновское, Легостаевские ворота, Шестаковское, Чайкина, Калижникова и Морозкина луки, озёра - Липовское, Абрамочкино, Грунино, Данилово и другие.
Был большой базар до самой поскотины. Продавалось на базаре всё: от пряников и верёвок до лошадей и коров. Люди съезжались на базар со всех окрестных деревень. Стояла мельница у поворота реки Тара, напротив фермы были магазины. Позже часть построек использовалась для постройки Малокрасноярского клуба.
До 1941 года через реку Тара был мост, но с появлением на реке катеров с баржами его ликвидировали. Мост строился на государственные средства, а лавку (где сейчас магазин потребкооперации), строили на пожертвования богатых купцов и жителей села.
За рекой находилась мельница, куда возили зерно для размола из окрестных деревень. С исчезновением моста добираться до неё стало труднее и со временем это предприятие перестало функционировать.
С заселением таёжного края, в частности нашего края, наряду с охотой на зверя, лесным промыслом и ремёсел, постепенно начинают внедряться такие хозяйственные отрасли, как обработка земли, посев таких культур как рожь, овёс, ячмень. Из конопляного луба изготавливали одежду и хозяйственную снасть, а из семян кустарным способом получали масло. Лишь в середине 19 века стали сеять пшеницу, лён, гречиху, сажать картофель, который до этого считался греховным растением. Русские принесли с собой более высокую технологию земледелия и трёхпольную систему: чередование озими, ярового сева и пара.
Наряду с земледелием развивалось животноводство: разводили лошадей, коров, овец, а затем и свиней. Животноводство давало крестьянам тягловую силу для возделывания полей, перевозки грузов, обеспечивало мясом, молоком, кожей, шерстью. Богатые крестьяне имели в своём хозяйстве до двух десятков лошадей, много коров и овец. Из овечьей шерсти делали грубошерстное сукно, вязали варежки, чулки, шали, катали валенки.
Начиная с 1850 года начинается плановое переселение по линии государственных органов (водворение) из Пермской, Оренбургской, Вятской и других «малоземельных» губерний. Начиная с 1862 года и в последующие годы были проведены землеустроительные работы. В это время были образованы следующие поселения: Сергеевка – в 1851 году, Москалёвка – в 1867 году, Ядрышниково – в 1870 году, Просяковка (Щемиловка) – в 1887 году, Костомаровка – в 1894 году, Толстовка – в 1896 году. Общины в соответствии душ с учётом прироста населения и последующего водворения получили надельные земельные участки и были составлены карты. Излишняя часть земель стала считаться государственным фондом. На землях государственного фонда были нарезаны запасные земельные участки для нового заселения.
Денежная повинность падала на взрослую мужскую душу, имеющую и пользующуюся земельным наделом в следующем размере: подати казенной 6 рублей 35 копеек и мирских обложений в сумме 4 рубля с копейками.
С постройкой сибирской железной дороги поток переселенцев возрос в несколько раз и посёлки росли как грибы. В период с 1901 по 1908 год были образованы поселения: посёлок Фридриховский (жители – эсты), участок Дуаговской школы и 30 Аникинских хуторов, заселённых латышами. В эти населённые пункты прибывали переселенцы из Мордовии, из Минской, Витебской и других губерний Центральной России.
Таким образом, национальный состав населения изменился: пополнился башкирами, чувашами, украинцами, латышами и эстонцами и народами других национальностей, но их количество оставалось незначительным.
По архивным данным на 01.01.1927 года в Малокрасноярской волости проживало 19 351 человек, в т. ч. мужчин – 9 208 человек, женщин – 10 143 человека. Руководили волостью 4 человека: староста, писарь, помощник писаря, урядник. Порядок, как считают старожилы, был отменным! В самой Малокрасноярке тогда проживало 1190 человек, в т. ч. 546 мужчин и 644 женщины, в Малой Скирле - соответственно 1068, 522 и 546, в Старой Скирле – 379, 189 и 190 человек.
Более сибиряков знакомые с улучшенными приёмами земледелия, переселенцы обращали внимание также и на другие отрасли сельского хозяйства, находившиеся в тесной связи с земледелием и скотоводством. Здесь «государственных переселенцев», а позднее и их потомков, старожилы до самой Великой Октябрьской революции называли «новосёлами».
Интенсивное развитие хозяйства земледелия и скотоводства после землеустройства, стало упираться в недостаток земли для посева и выпасов, так как нарезанная земля в большей части находилась под лесом, чтобы получить эту землю, нужно было корчевать деревья или выжигать. Раскорчёвка без техники и приспособлений была непосильной работой. Семья в 4-5 человек вручную с помощью топора могла раскорчевать 20-25 соток земли за год, выжег часто приводил к большим пожарам, а и то лес обгорал частично. Хоть трудна была корчевка, но её проводили, а на раскорчеванной земле получали хорошие урожаи, достигающие урожайности до 30-50 ц/га.
Хотя земля была кормилицей для крестьянина, но доставалась она затратами огромного труда. Не всегда земля давала богатый урожай. В 1900 и 1901 годах в связи с низкой урожайностью и нашествием саранчи хлеба собрали меньше, чем посеяли, корма для скота было заготовлено недостаточно, на корм для скота рубили болотные кочки, побеги деревьев, хвою.
Цены оплаты за рабочие руки оставались почти без изменения, мужчина на своём содержании за день работы получал 45-50 копеек, на покосе – 75 копеек, на конных работах – 1 рубль 20 копеек; женщина зарабатывала 35-40 копеек, во время покоса – 50 копеек. Но эти заработки были сезонными, обычно работник получал 4-5 рублей за месяц.
Техника в земледелии и ее развитие
Первые орудиями в обработке земли с памятных времен были деревянная соха и деревянная борона с деревянными зубьями. Не работа ею, а одно горе, говорили старики, но мирились: так работали наши деды и наши отцы, говорили пожилые люди. Но в конце 19 века появилась усовершенствованная соха с железной отвалкой и железной сошником, которая крепилась на передке от крестьянской телеги, одно колесо заднее и второе переднее. Такая соха называлась «пермянкой», хотя полотно было деревянное, а зубъя железные, по 16 или 20 штук в каждой бороне. Если первой сохой можно было сковырять за день 15-20 сотых гектара, то «пермянкой» выпахивал от 30 до 45 сотых га.
Только жатва оставалось без изменения: серпом или косили косами, а молотьба цепом или лошадьми на круговом точке. Для лучшего вымолачивания зерна из колосьев, снопы просушивали в овине, от чего бытует и сейчас народная пословица: «как снопом в овине».
Только в начале 20 века кулацких появились железные плуги системы «Генсака», «Брянской», «Рандруп» и другие, а с 1910 года в этих хозяйствах появляются сенокосилки, кустарные молотилки, а для уборки урожая – жатки-лобогрейки. Но середняк и бедняк продолжали обрабатывать свои поля сохой, а убирать или грабками или серпом. Только перед первой империалистической войной, через кредитные товарищества отдельные середняки смогли приобрести в свое хозяйство плуги.
Внедрение пароконного плуга, жатки-лобогрейки, сенокосилки, кустарной молотилки было огромным прогрессом в подъёме сельского хозяйства.
Хозяйство кулаков значительно увеличило посевные площади и раньше стало справляться с уборкой, отпала необходимость сушки снопов на овине. Но работа за машиной на вязке снопов и молотьбе, для батраков и поденных рабочих превратилась в тяжелый изнурительный труд. Они вырабатывали больше, а оплата оставалась прежней. Кулак же имел возможность убирать и обмолачивать хлеба не только со своих посевов, но и работать с машиной на стороне и опять этим увеличивался у него доход. Здесь техника в руках кулака-мироеда помогала обирать середняка и бедняка, с которых он брал за уборку и обмолот деньгами и хлебом или заставлял отрабатывать в его хозяйстве на кабальных условиях. Так бедняк превращался в извечного должника, батрака у деревенского богатея.
Согласно архивным данным в 1926 году в селе Малокрасноярка уже работал агрономический пункт, лавка, маслозавод. Всего в районе функционировало тогда более десяти маслозаводов и семь лавок.
Образование и культура
До начала 20 века население района было сплошь неграмотным, только дети богатых могли читать, да и расписываться. Газеты выписывали только попы да некоторые купцы. Большинство жителей расписывалось крестиком или припечатывали свой палец к бумаге предварительно задымленный над горящей берестой.
Дети богачей учились в большинстве у себя дома, а учителями были грамотные старики и обучение велось по церковно-славянской азбуке и цифровому счету в пределах 4-х действий. Первые школы были открыты примерно в 1870-1880 годах. Учились дети чаще всего в комнате, в которой жил сам учитель.
В сёлах не было ни библиотек, ни клубов на что указывают архивные документы. В 1926 году существовали избы-читальни в сёлах Малокрасноярка и Большекрасноярка, работало в волости около 10 школ. В центре села Малокрасноярка стояла церковь, в которую приезжали жители всей округи.
Переселяясь целыми обществами со всеми родными и знакомыми, новосёлы, хотя и чрезвычайно много перенесли лишений и горя в пути, но на местах поселения не были одинокими. Они не забывали своих обычаев и наречий.
В Скирле летними вечерами не водили хороводов. Здесь с «точка» слышались бесконечные переплясы, с «дробями» и частушками – кто кого. Поскольку обуви, соответствующей характеру таких «оргических» ночных плясок не было, запасались галошами. «Выбивать дроби» дети учились друг у друга.
Любимым развлечением девочек в часы редкого досуга была игра с мелкой круглой галькой. Участница, которой выпадало начать игру, рассчитала счётное число камешков. Затем левую руку ставила шалашиком, а правой подкидывала один из камешков, ловила и одновременно загоняла пальцем лежащую вокруг «шалашика» гальку в «воротца», образуемые пальцами. Если подброшенный камешек падал, не попав в ладонь, игру продолжала соперница. У каждой участницы игры был свой набор разноцветных камешков. В других селениях волости в эти игры для развития ловкости рук и терпения дети не знали.
Это, вне сомнения, была не мода, а традиция, принесенная с запада.
Малокрасноярская церковь
Была в нашем селе церковь, говорят очень красивая… Строили церковь на пожертвования богатых купцов и жителей села. Здание было двухэтажным, окрашено в яркий розовый цвет, купола блистали позолотой. Была она обнесена красивым узорчатым забором из досок. Территория церкви содержалась в чистоте и порядке. Рядом с церковью были похоронены попы и члены их семей, их могилы были выложены плитками, на двух могилах были установлены высотой более чем в рост человека чугунные кресты. Посещали храм прихожане из всех окружающих сел волости, здесь проводилось и крещение новорожденных и отпевание покойных, которых потом хоронили на Малокрасноярском кладбище…
На фоне Малокрасноярской церкви, 1932 г.
Вряд ли кто укажет точную дату открытия Богоявленского храма. О судьбе последних священников нашей церкви по воспоминаниям их родственников удалось выяснить только следующее.
Священномученик Михаил родился в 1891 году в селе Мачкасы Кузнецкого округа Пензенской губернии в семье крестьянина Максима Пятаева. По окончании сельской школы учился в Москве, а затем переехал в Саратов, где преподавал русский язык и литературу. В Саратове он познакомился со своей будущей женой, Евфросинией Фроловной. Она происходила из рода саратовских купцов Ивановых, которые имели баржи и возили товары по Волге. Отец Евфросинии был строгих правил, образование дал только сыновьям, а дочерей приучал к домашней работе, полагая, что для них лучше научиться воспитывать детей и вести хозяйство.
В то время императорское правительство, развивая реформы П. А. Столыпина, усиленно занималось вопросами переселения русских крестьян на восток, на малозаселенные пространства Сибири. Вместе с крестьянами в Сибирь переезжали священники, учителя, врачи и ремесленники. Всем изъявившим желание переселиться правительство оказывало материальную помощь. Так Михаил Пятаев с семьей оказался в городе Омске. Первое время он продолжал преподавать, но затем принял решение посвятить свою жизнь служению Богу. В 1917 году Михаил Максимович поступил псаломщиком в Крестовоздвиженский собор города Омска, чтобы впоследствии, если на то будет воля Божия, быть рукоположенным в сан священника.
Начиналась беспощадная гражданская война. В 1918 году город заняли красные. Красногвардейцы въехали в собор на лошадях и принялись крушить все, что попадалось под руку. Вскоре после этих событий в том же соборе в 1918 году архиепископ Сильвестр (Ольшевский) рукоположил Михаила Максимовича в сан диакона. До 1921 года диакон Михаил служил в Омске, а затем попросил правящего архиерея перевести его на службу в село, так как с большой семьей ему стало трудно жить в городе, и он был переведен в Богоявленский храм села Малокрасноярка. Отец Михаил с большой любовью относился к своему приходу. Вокруг храма он посадил сирень, обсадил сиренью аллею, ведущую к храму; прихожане стали называть ее "пятаевской".
Место было глухое, отдаленное от больших городов и железных дорог, но население здесь было просвещенным и когда-то зажиточным; в самом селе жили несколько купеческих семей. Перед приходом в село красногвардейцев главы семейств уехали, чтобы не подвергнуться расправе. В 1923 году диакон Михаил Пятаев был рукоположен в сан священника.
Бедняков отец Михаил бесплатно крестил, венчал, отпевал. Многие стали ездить к нему из других приходов - не столько из-за бесплатных треб, сколько потому, что потянулись к ревностному и образованному священнику, который всегда был готов прийти на помощь. Если кто из прихожан побогаче жертвовал, он раздавал эти приношения беднякам. Многие из нищей братии находили у него поддержку и пропитание. Для этой цели он сам ловил рыбу и многое из того, что наловил, раздавал нищим.
Храм в селе Малокрасноярке был двухштатным, и в 1928 году сюда был назначен второй священник — отец Иоанн Куминов. Он родился в 1865 году в селе Куликовском Тюкалинского округа Тобольской губернии в семье крестьянина Ивана Куминова. В 1877 году семья переехала в Омск. Здесь Иван Иванович окончил учительскую семинарию и, пройдя испытание при Омской классической гимназии, был назначен инспектором народных училищ Тарского округа. В этой должности он прослужил до 1922 года, когда был рукоположен в сан священника. Служил в разных храмах Омской епархии. В 1928 году был направлен в село Малокрасноярку.
Священномученик Михаил
Священномученик Иоанн
Подошел к концу 1929 год. В Сибири началась коллективизация и связанные с нею аресты и высылки крестьянских семей, а вместе с ними и аресты духовенства. Борьба с крестьянами явилась одновременно и борьбой с Русской Православной Церковью. Всего семь лет прошло со времени изъятия церковных ценностей в 1922 году, а уже поднималось новое беспощадное гонение на Церковь.
В начале января 1930 года в канцелярию Малокрасноярского районного административного отдела пришел староста храма Петр Бородин и принес прошение — разрешить крестный ход на иордань 19 января в праздник Крещения Господня, как это бывало всегда. Заявление было написано не по форме. Делопроизводитель районного административного отдела дал образец, как должно быть написано подобное заявление. Отцу Михаилу было предложено делопроизводителем заполнить список религиозной общины и дан для ознакомления бюллетень НКВД по религиозным делам. Религиозные списки было велено приготовить к 10.01.30 года…
5 января членами сельсовета в соответствии с этим сообщением был составлен акт: «Усматривая поповские ночные визиты подозрительными в связи с коллективизацией, а также без ведома сельсовета, постановили составить настоящий акт для передачи в административный отдел на предмет расследования и привлечения к ответственности».
Праздничное Рождественское богослужение в Богоявленском храме совершал священник Иоанн Куминов, а отец Михаил регентовал на клиросе. По окончании литургии отец Иоанн сказал проповедь, в которой, в частности, призвал молодых людей и их родителей чаще посещать церковь и молиться Богу: «Посылайте своих детей в церковь, и пусть они там молятся Богу. Не слушайте, кто вам что говорит, вас и так задавили непосильными налогами и теперь агитируют и хотят ввести в заблуждение».
Услышав эти слова, отец Михаил почувствовал, что может произойти недоброе, — в обстановке гонений власти за одно неосторожное слово могли арестовать священников, а церковь закрыть. Наверняка в храме есть люди, которые затем приукрасят и разнесут по селу это слово. Так оно и случилось.
Прихожанка Дарья Баркова, выйдя из храма, стала всем говорить, будто отец Иоанн произнес антисоветскую проповедь, сказал, что «вас советская власть задавила непосильными налогами, вас одурманивают, ваших детей не пускают в церковь и в школах не учат божественному, не верьте, что вам говорят советские работники, они вам затуманивают головы».
После Рождества уполномоченный ОГПУ принялся допрашивать крестьян. Большинство из них отказались лгать на священников. Показания давали председатели сельсоветов и колхозов и их жены. Отец Михаил по всему видел, что власти собираются его арестовать. У него был друг детства, который работал в московской милиции. После революции, когда новая власть прочно утвердилась как власть антихристианская, преследующая Православную Церковь, он написал священнику: «Михаил, мне очень жаль... ты был учителем, а теперь стал священником. Не подумай дурного, я тебе это говорю не потому, что плохо отношусь к духовенству, но сейчас не подходящее для священнослужителей время. Я тебе предлагаю приехать в Москву и снова поступить на работу учителем. Я помогу тебе устроиться на работу и найти жилье». За два дня до ареста матушка Евфросиния напомнила отцу Михаилу об этом предложении, но он сказал: "Я никуда не уеду, я дал присягу. Как я могу изменить Богу и народу? Никогда! Я знаю, что иду на верную смерть, но такова воля Божия! А ты детей всех вырастишь и с Божией помощью воспитаешь, никого не потеряешь". "А детей-то сколько!" - всплеснула руками жена. "Ну что ж, сделаешь, воспитаешь... с Божией помощью". Вскоре обоих священнков арестовали. Семья отца Михаила осталась в тяжелейшем положении: детей было семь, их в лютый мороз, полуодетых, погнали в ссылку. Матушка была беременна восьмым ребенком, дочь Юлия родилась уже после расстрела отца.
Священник Михаил Пятаев и его супруга Евфросиния Фроловна (слева от него),
их дети (1-й ряд слева направо): Александра, Николай, Елизавета, Мария,
Иван, Анна (крайняя слева во 2 м ряду) и прихожане.
Село Малокрасноярка. 1927 год
Священников арестовали вскоре после праздника Рождества Христова и отправили в тюрьму в город Каинск. В тюрьме тогда жестоко пытали. У живых клещами вырывали зубы с золотыми коронками, беспощадно били, так что у многих подследственных были выбиты все зубы и поломаны ребра. Следователь ОГПУ на допросах безжалостно избивал священников. Но, несмотря на мучительные пытки, пастыри отказывались лжесвидетельствовать, как того требовал следователь, заставлявший их подписать показания о том, что священники и члены церковного совета занимались организацией крестьян для борьбы с колхозами и советской властью. Вместе со священниками арестовали члена церковного совета Романа Никитича Дроздовского (он был приговорен к пяти годам заключения в концлагерь) и Наталью Кирилловну Севастьянову, жену купца Василия Севастьянова, казненного большевиками в начале революции. Ее арестовали как хозяйку квартиры, где одно время жил отец Иоанн Куминов.
7 февраля 1930 года заключенных ознакомили с постановлением о предъявлении обвинения. В нем было написано: «Означенные граждане изобличаются в том, что на почве органической ненависти к советской власти, ее мероприятиям, проводимым на селе, и используя свое положение священнослужителей, Пятаев и Куминов использовали религиозные предрассудки несознательного крестьянства и при поддержке зажиточной части деревни проводили контрреволюционную деятельность на срыв мероприятий, запугивая крестьян провокационными слухами о близком падении советской власти, якобы на основании "Писания Божия"».
9 февраля уполномоченными ОГПУ было составлено обвинительное заключение. В нем, в частности, говорилось: «Твердая и последовательная политика партии и советской власти, направленная на ликвидацию кулака как класса, встретила ожесточенное сопротивление последнего, не брезгующего никакими методами, лишь бы противопоставить свои кулацкие требования требованиям линии партии… Запугивая бедноту священной стихией, священники вызывали среди населения разные толкования по отношению к власти и проводимым ею мероприятиям в стране, переустройству отживших форм сельского хозяйства». Священники Михаил Пятаев и Иоанн Куминов были приговорены к смертной казни и 28 февраля 1930 года в одиннадцать часов вечера были расстреляны. Захоронили расстрелянных священников в общей могиле недалеко от тюрьмы. Впоследствии на этом месте был построен завод, и могилы уничтожены.
13-16 августа 2000 г. Архиерейским Собором Русской Православной Церкви священники Михаил Пятаев и Иоанн Куминов были канонизированы в священномучеников по представлению Омской епархии. Первое воскресение, начиная от 25.01/07.02, Собор новомучеников и исповедников Российских установил Датой Памяти, а дату 28 февраля днем их мученической кончины.
Последним священнослужителем церкви был Гришин Фёдор Иванович, родившийся в 1889 году в городе Ростов-на-Дону в казацкой семье. Там он женился. Вместе с женой Марией Михайловной вырастили сыновей Евгения (1917 г. р.), Александра (1924 г.р.), Виктора (1926 г.р.) и Анатолия (1928 г.р.). В Ростовской школе началась его производственная деятельность в роли школьного учителя, затем по зову души быть рукоположенным в сан священника. В начале тридцатых годов в Европе началось гонение на церковь и чтобы не уйти от служения Богу и прокормить семью, священнослужитель Фёдор со своей семьей переехал на постоянное местожительство в Малокрасноярскую волость в 1932 году. По пути следования в селе Никулино Татарского района Мария Михайловна родила дочь Екатерину.
В селе Малокрасноярка в то время не было священнослужителей и Федор Иванович был определен в местную церковь. Вначале семья жила на квартире у Липовского Владимира, затем ей была выделена небольшая избушка на Средней улице (ныне улица Центральная, 18). Но вскоре и сюда пришла антирелигиозная волна. В 1937 году отца Федора «за антисоветскую деятельность» репрессировали из села по линии НКВД. Однако даже в архиве о данном факте нет никакой информации и о дальнейшей судьбе священника неизвестно. Реабилитации отца Федора до наших дней по неизвестным причинам не было.
После репрессии отца Федора, по указанию председателя сельского совета Фролова Михаила Ивановича, Марию Михайловну с детьми лишили жилья. Семья долгое время скиталась «по людям», голодовала и только к концу сороковых годов приобрела крышу над головой. Детям было отказано во вступлении в комсомол и они были вынуждены с ранних лет идти в колхоз на работу.
После религиозного переворота из церкви были вынесены все иконы, книги и прочее, а затем все это уничтожено в костре разбушевавшимися активистами. Были сняты и разгромлены колокола, один из самых малых до сих пор хранится в Малокрасноярской школе. Позднее здание подверглось небольшой реставрации и определено под дом культуры. 02 марта 1950 года от неисправного печного отопления произошел пожар, уничтоживший всё здание.
Классовое расслоение деревни
В прошлом столетии сельское хозяйство в районе носило натуральный характер то, что производилось, то и потреблялось. Мужик в своём хозяйстве производил обувь, одежду, освещаясь лучиной, если нужны были деньги для оплаты подати, мирских обложений, оброка попу и других платёжей. Он старался покрыть эти расходы за счёт охотничьего промысла, от сбора хмеля, ягод, или от поделки кустарных изделий – посуды, пиломатериалов. Но не всегда всё это можно продать у себя в деревне, нужно везти в город, а это не всегда было выгодным: нужно тратить много времени при полном бездорожье. Вот и появился между производителем и промысловиком посредник-торгаш, который с пользой для себя скупает у охотника или производителя продукты питания или изделия , при этом, стараясь заплатить не только деньгами, но и товаром, продуктами, предметами обихода. Торгаш всегда заказывал те изделия и пушнину, которые имели большой спрос на рынке.
Так купец создавал себе богатство и власть в деревне. В селе Малокрасноярка появились купцы Бурков, Грибков, Севастьянов, Козлякин и другие. Купец Бурков, который жил в Омске, счёл выгодным построить здесь магазин (в наши дни – контора СПК «Малокрасноярский»). Управляющий этим магазином Грибков (родчий из деревни Малинкино, был взят на работу Бурковым 16-летним мальчишкой), позже женившийся на дочери Буркова, жил в теперешнем медпункте, а затем, получив приданное жены дом и склады в Кыштовке (бывшая милиция и все склады райпотребсоюза), переехал в Кыштовку. Позднее, когда купец Бурков расширил торговлю, понадобились рабочие руки и грузчики на склады.
Торговали купцы различными товарами: ситцами, сатинами, посудой, кожами, зерном. В работу брали людей сметливых в торговле. Купец Козлякин торговал конфетами, пряниками, ситцами. Двинин Афанасий Иванович торговал кренделями. Много скота держали Гревцов Василий, Гревцов Степан, Варакин Тимофей, Ретинских Фёкла и другие.
Мяли и выделывали кожи на кожевенном заводе Романа Михайловича Чугунова, который находился на Голубинке. За Малокрасноярским кладбищем была винокурка (позднее на этом месте располагался лагерь-телятник).
Купец Василий Севастьянов (дом № 21 на улице Береговая) разорился, слишком доверял приказчикам, да редко их проверял. Козлякина и Филоновского расстреляли после революции. Чугунов помогал революционерам, даже прятал ссыльного политического, поэтому его и не выслали за «болото». Из всех купцов остался дома только Василий Севастьянов. Многие советовали и ему скрыться, но он отвечал: «Зачем я буду бежать из своего родного села!» Теперь красногвардейцы арестовали его, привели в тюрьму его жену и детей и на их глазах отрубили ему на плахе голову.
У Буркова отняли магазины, что были в Малокрасноярке, а затем и самому удалось убежать куда-то под Ленинград. Всего зажиточных купцов в селе насчитывалось более десятка. Когда произошли революция и коллективизация, многих хороших хозяев раскулачили. Внукова, Баркова Романа отправили «за болото», а Чурилова, Болдырева, Крепких – расстреляли или забрали по линии НКВД.
Можарова Григория Васильевича, родившегося в 1898 году в с. Малокрасноярка, беспартийного, работавшего плотником, арестовали 16 марта 1938 года, а затем он тройкой при Управлении НКВД по Дальневосточному краю приговорен по статье 58-10 (контрреволюционная пропаганда или агитация) к высшей мере наказания. Расстрелян 27 мая 1938 года в Дальлаге НКВД. Место захоронения неизвестно. Реабилитирован прокуратурой Амурской области 27 ноября 1957 г.
Иногда от безысходности люди уходили из села, уничтожая своё имущество.
В конце 19 века и начале 20 века в сёлах отмечается быстрое развитие сельскохозяйственного производства и капиталистических отношений, что привело к усилению разделения деревни на богатых и бедных, а вместе с тем эксплуатацию человека человеком. Богатые всегда становились в лучшем положении на селе: под пашни им отводились участки вблизи от села с высоким плодородием почвы. Так, в селе Малокрасноярка ближние пашни принадлежали Жердевым, Варакиным, Крепких, Парамоновым, Гревцовым и Мажаровым.
Беднота и частично середняк большую часть работала на землях богатеев в качестве батраков или сезонных работников, а иногда в виде поденщины работали всей семьёй трудоспособных и даже со своей лошадью, чтобы отработать ранее взятый хлеб или денежный долг. Многие разорились и превратились в деревенский пролетариат: работали в батраках или рабочими у купцов. Община в город не отпускала.
Революционный подъём
Экономическое положение крестьянства ещё больше ухудшила первая империалистическая война, когда большое количество рабочих рук было взято в армию, откуда или совсем не возвращались, или возвращались калеками. В хозяйстве оставались женщины, старики и дети, которые не могли справиться со всем объёмом сельскохозяйственных работ, стало сказываться запустение во всём производстве этих хозяйств, урожай на полях падал, посевные площади сокращались, цены на продукты росли. Богатеи-кулаки наоборот снижали оплату за труд, старались оплату батрака сводить к питанию и хозяйской одежде.
Доведенные массы до безвыходного положения большой радостью встречают весть о свержении царского правительства, но и февральская революция не улучшила положения крестьян: война продолжалась, власть в деревне мало изменилась. Торговля на селе прекратилась, не стало в продаже даже предметов первой необходимости: спичек, соли, керосина, не говоря уже о других товарах. На этом фоне пышным букетом развилась спекуляция.
Период Гражданской войны
Многие важные события и яркие эпизоды героической борьбы трудящихся за Советскую власть изучены слабо и в литературе не отражены. К последним можно отнести и восстание крестьян в обширном районе, охватившем колчаковскую столицу Омск с северо-востока, известного в прессе 1918 года под названием Урманского.
Местное население впервые услышало о большевиках из рассказов солдат, вернувшихся с австро-германского фронта. Они же в марте и апреле 1918 года разогнали земские управы и создали Советы.
Близость урмана позволила заранее создать тайные партизанские базы, на которые переправляли дезертиров из колчаковской армии, тех, кому грозил призыв в армию или кара за антиправительственную деятельность. К марту 1918 года формирование местных советских органов завершилось на крестьянских съездах. По своему составу Советы были в основном большевистскими.
Крестьяне с благодарностью приняли от Советской власти декреты о мире и о земле. Они освободились от выплаты арендной платы, по настоянию бедноты налоговое бремя перекладывалось на кулаков, купцов.
Однако большинство сельского населения не поняло необходимости государственной монополии на торговлю хлебом и другими предметами первой необходимости. Оно без одобрения отнеслось к усилиям местных Советов по оказанию помощи промышленным центрам продовольствием и враждебно встретило введение продразверстки. В конце мая 1918 года, в дни эсеровских мятежей, кулачество выступило с оружием в руках против Советской власти. Среднее крестьянство заняло выжидательную позицию. Оно прислушивалось к эсеровским обещаниям утвердить «полное равенство» и «настоящую свободу», при которых руководящее положение в обществе займут крестьяне. Поэтому сразу после контрреволюционного переворота (произошёл с помощью чехословацкого корпуса с 25 на 26 мая) крестьяне не выступили за Советскую власть.
Но вскоре трудовое крестьянство разочаровалось в правительстве областников. Эсеры и кадеты объявили об отделении Сибири от России. Вводилась смертная казнь за агитацию в пользу Советов, за попытку перейти на сторону Красной Армии. Земельные отношения стали определяться законами, изданными при царе и Керенском.
В сёлах снова появились чиновники лесничества и лесная стража. Особое возмущение крестьян вызвали приказы о мобилизации молодёжи в армию и восстановление старых налогов. С осени 1918 года в сёлах начинают вспоминать большевиков добром и проклинать эсеров. С каждым месяцем углубляется конфликт трудового крестьянства с буржуазией. Постепенно складываются условия для партизанского и повстанческого движения.
Попытки разоружения демобилизованных солдат не увенчались успехом. Фронтовики отказывались сдать оружие, оказывали вооруженное сопротивление буржуазной милиции и карательным отрядам. Требование о разоружении фронтовиков усилилось с осени 1918 года, потому что участились в это время нападения на милицию, земские управления и мелкие белогвардейские отряды. Во всех сёлах было объявлено, что те, у кого найдут оружие, подлежат расстрелу.
Осенью 1918 года совершился колчаковский переворот, и правительство сибирских особняков перешло на службу диктатора – монархиста Колчака. Контрреволюция стала готовиться к походу на Москву. Усиливается нажим на крестьян. Земства с помощью карателей с ещё большим рвением отбирают призывников и выбивают налоги и недоимки.
В марте 1919 года под ширмой артели по обработке древесины была создана подпольная организация, объединившая группы сторонников Советов. Эти группы возникли в переселенческих и старообрядческих деревнях. Большевики успешно использовали опыт, накопленный в борьбе с царским самодержавием. Были установлены строжайшие правила конспирации, нарушение которых считалось преступлением.
Ряд совещаний руководителей подпольных организаций состоялся и в Каинском уезде. Они наметили конкретную программу действий: всемерное развертывание агитации за вооруженное восстание, учет всех дезертиров из белой армии и уклонившихся от мобилизации, сбор оружия и сосредоточение его на тайных партизанских базах, создание партизанских отрядов под началом опытных и преданных Советской власти командиров, установление тайной связи между партизанскими отрядами соседних волостей, активизация действий существующих боевых групп и отрядов.
Уже в апреле по плану, разработанному Артемием Ивановичем Избышевым были разгромлены Седельниковская и Муромцевская волостные управы. В дальнейшем командиры партизанских армий разработали единый план согласованных действий, по которому началось наступление на широком фронте, продолжавшееся более двух недель.
В июле 1919 года выступившие одновременно с кыштовцами повстанцы Малокрасноярской и Муромцевской волостей изгнали белую милицию, разогнали земские управления и приступили к формированию Первой армии красных повстанцев урманской полосы, во главе которой стал Александр Кузьмич Винокуров. В Седельниковской волости отряд повстанцев возглавил А. И. Избышев.
Район восстания расширялся. В ночь с 14 на 15 июля партизаны с помощью отряда Павла Кондратьевича Никитина, продвигавшегося со стороны Кейзесса, выбили белых из Седельниково. Командующим Тарским фронтом избрали А. И. Избышева.
Таким образом, к середине июля 1919 года восстание, известное под названием Урманского, охватило значительный район. В нём участвовало население Кыштовской, Черновской, Верхтарской, Кулябинской, Ичинской, Биазинской, Шипицкой, Куликовской, Меньшиковской, Воробьёвской, Спасской, Ключевской, Вознесенской, Малокрасноярской, Седельниковской и других – всего 56 волостей Каинского и Татарского уездов Томского и Татарского уезда Тобольской губернии, которые объявили себя Партизанским краем. Там создавались военно-революционные штабы и ревкомы, сформированы пять повстанческих армий, насчитывающих около 20 тысяч бойцов.
Сначала колчаковские власти не придавали особого значения шабурникам, как презрительно называли они партизан. На усмирение их посылались мелкие карательные отряды, мобилизовались кулацкие дружины, которые нещадно пороли правых и виноватых, иногда грабили и сжигали целые деревни. Верховный правитель адмирал Колчак был вынужден позднее признаться, что он не понимает этот народ, не знает, что ему нужно. Зато сами повстанцы задачи свои понимали хорошо и цель видели ясно. Вольнолюбивый и гордый сибирский крестьянин, даже при царе живший сносно на вольных землях, пользуясь огромными природными богатствами лесов, рек и озер, вдруг потерял уверенность в завтрашнем дне.
В партизанские отряды вступило до 10 тыс. человек. Однако крестьяне были плохо вооружены. Они имели до двух тысяч охотничьих ружей и всего несколько сотен винтовок.
Армия А. И. Избышева наступала на город Тару. Заняв Тару и освободив более трёхсот политзаключенных, избышевцы предполагали двинуться через Тобольск навстречу Красной Армии. Сначала принятый план освобождения Урманского края выполнялся успешно: партизанские фронты достаточно продвинулись вглубь противника… Армия А. И. Избышева уже наступала на Тобольск. Со взятием города Тары движение по Иртышу оказалось под контролем партизан. Слухи об Урманском восстании докатились до столицы колчаковщины – Омска.
К концу июля колчаковское командование сосредоточило против партизан значительные силы. Против армий повстанцев наступал егерский полк Окунева из трех батальонов в тысячу штыков с 30 пулемётами, 6 орудиями. Против партизан были брошены отряды на следующие направления: город Тару, Муромцево – Малокрасноярку – Кыштовку, Седельниково – Кыштовку. Всего Колчак бросил против партизан Урмана более 3500 солдат, 22 орудия, 62 пулемёта. А по Иртышу против партизан Тарского фронта двинулись бронированные пароходы с десантом моряков капитана Фомина, фанатично ненавидящего большевиков.
Повстанцы несли в этих боях огромные потери. По воспоминаниям старожила Змейкова Екима Лукьяновича, проживавшего в деревне Курганка, партизаны, вооруженные винтовками и пиками, отстаивали каждый населенный пункт с героической битвой. Особенно жестокий бой дали повстанцы белогвардейцам у Потёмкина (Голиндаева) лога. Руководство ведения боя было возложено в Малокрасноярке на Карагодина Александра Яковлевича, он также контролировал обеспечение партизан хлебом и продуктами питания.
Разгромив армию Макарова, колчаковцы сосредоточили усилия против Тарского партизанского фронта. Кровопролитные бои шли в Муромцевской волости, куда Избышеву пришлось перебросить отряды Зажирского, Винокурова, Татаркина. Колчаковцы были отброшены, но, получив новое подкрепление, снова перешли в наступление.
Спустя неделю после отъезда Винокурова в Муромцево от него прискакал нарочный и сообщил, что в бою под Муромцево Винокурова ранило в руку. От него узнали, что белогвардейский отряд рвется к Малокрасноярке, что большинство населения примыкает к партизанам, но оружия нет. В отряд приходят больше с дрекольем. На срочном заседании ревкома на место Винокурова назначили командиром отряда Евгения Гетмана, в тот же день тот выехал к отряду.
После тяжёлых боёв под Муромцево, Курганкой, Старой Скирлой, Малой Скирлой и Малокраснояркой, куда подошли егери Окунева, партизаны стали с боями отступать к Кыштовке. Часть повстанцев укрылись в муромцевских лесах.
28 июля колчаковцы ворвались в Седельниково. Избышева, выехавшего для мобилизации подкрепления, предали и, когда пытались захватить его, он застрелился, убив несколько казаков. Отряд отступил к Новомихайловке, там повстанцы были распущены. Часть бойцов Тарского фронта отошла в Черновский лес. Население было перепорото поголовно, многие селения были разграблены. Новоекатерининское, Старая Скирла были сожжены. Колчаковцы зверствовали над местным населением: партизаны и члены их семей были жестоко казнены. У Черёмухового куста, находящегося в 5 км от Малой Скирлы в сторону Новомихайловки были растрелены партизанские лидеры (до сих пор сохранилась могила. Один из активистов партизанского движения на территории Малокрасноярской волости Семён Игнатьевич Даурцев, уроженец деревни Старая Скирла, был зверски растрелен под селом Самохвалово Муромцевского района. После восстановления советской власти его родители перевезли тело на родину и по решению местного РИКа похоронили в центре села Малокрасноярка, где в конце 50-х годов на этом месте был поставлен памятник.
На Кыштовку наступали легионы со стороны Меньшиково, егери Окунёва из Малокрасноярки, каратели Франко со стороны Седельниково. Колчаковцы теснили отряды, которые несли большие потери, особенно в боях под Кыштовкой. Через Малокрасноярку прошел отряд полковника Франко, лучшего друга Колчака, в составе 1100 человек с 14 орудиями.
Основной причиной поражения восстания было отсутствие оружия. Подавляющее большинство повстанцев имело косы, топоры, вилы и лишь незначительная часть – боевые винтовки и дробовики. Плохо вооруженные, слабо обученные и вовсе необученные военному делу повстанцы, успешно сражавшиеся с кулацкими дружинами и колчаковской милицией, не могли противостоять кадровым белогвардейцам и интервентским войскам, снабженным пулеметами и артиллерией. Отрицательно сказались и недостаточно прочная связь между отрядами, разгром подпольных организаций городов, плохая согласованность действий. Существенную роль сыграло отсутствие в повстанческих отрядах твердой революционной дисциплины и нарушение классного отбора при формировании партизанских отрядов.
14 октября Красная Армия форсировала Тобол и в начале ноября подошла к городу Таре. Город Тара был освобождён 51 дивизией пятой Красной Армии и 300 бойцами отряда С. В. Абрамова. Третья и пятая дивизии приближались к Омску. Тогда колчаковцы попытались, отступая прорваться через северные волости, но партизаны преградили им путь и направили их к Сибирской магистрали. К 1 декабря 1919 года с колчаковщиной в Сибири было покончено. Партизаны влились в действующие отряды Красной Армии под руководством Блюхера и продолжили сражаться на западе России.
Житель деревни Старая Скирла Нохрин Игнат Иванович был представлен в 40-летнем возрасте по предложению командира Сазона к почетному званию «Партизан-освободитель» и получил удостоверение союзного образца.
В 1930 году волости упраздняются и образуется Кыштовский район, в состав которого перешла часть Малокрасноярской волости, в том числе и бывший районный центр – село Малокрасноярка.
Старое…Новое…
В 1935 году в районной газете «Колхозный путь» № 9 от 13.06.1935 года была опубликована сводка хода коллективизации по советам. Малокрасноярский сельсовет был охвачен 64,7 % коллективизации (22 место из 26 по Кыштовскому району).
В 1929 году появились первые в нашем селе колхозы – «Красный путь», «Красный луч». Первыми в колхоз вошли Вардугины, Быковы, Селиховы – люди, что победнее, имеющие мало скота. После известной статьи Сталина И. В. «Головокружение от успехов» уже невозможно стало жить единолично.
Основной достопримечательностью села является «серебряное» озеро Данилово – жемчужина Сибири.
К тому времени, когда началась Великая Отечественная война, в селе насчитывалось более 250 дворов. В первый день войны было призвано на фронт из села 19 мужчин 1901 года рождения. Свыше 300 человек ушли защищать родное Отечество от фашистского ига, вернулась только 1/6 часть. Добровольцев на войну было мало, всем было ясно, что битва будет долгой, страшной. Победа пришла весной, когда сеяли, в поле работали женщины, дети, старики. Был собран обед, было даже немного бражки. Многие оплакивали погибших, а такие были почти в каждом доме, все радовались победе. А ночью выпал снег глубиной до 25 см, но урожай в тот год был хорошим.
В 1934 году колхозы «Красный луч» и «Красный путь» объединились в один колхоз имени Ленина, а в 1950 году присоединился к нему колхоз имени Сталина (Малая Скирла и Старая Скирла). Первым председателем объединённого колхоза был Мизгирёв Кузьма Кузьмич. Затем председателями были многие, кто имел кое-какую грамоту: Капустин И. И., Дроздецкий Н.Ф., Кузьмин А. Д., Остапенко С. А., Асташков, Липатов Н. И., Константинов Г. В. Особенно часто менялись председатели в годы войны. В послевоенное время дольше всех, в течение 17 лет, руководил хозяйством Карагодин Анатолий Егорович, передавший свой пост при уходе на пенсию Бабичеву Валерию Петровичу в 1994 году.
Часто менялись и председатели сельсовета. Работали на этой должности Фролов Михаил Иванович (военное время), Дроздецкий Николай Фёдорович, Ефанов Виктор Тихонович, Крашенинникова Нина Яковлевна, Кошелев Леонид Прокопьевич, Дроздецкий Александр Васильевич, Еланцев Николай Викторович, с декабря 2004 года – Липовский И. М.
До 1982 года в селе функционировала участковая больница, сейчас в этом здании находится фельдшерско-акушерский пункт. Много лет там добросовестно трудились: Селихова Раиса Михайловна, Тушнолобова Агафья Андреевна, Лопухина Надежда Дмитриевна, Легостаева Людмила Михайловна, Карагодина Зинаида Кузьминична, Баркова Александра Михайловна.
Здание бывшей Малокрасноярской школы было построено в 1928 году. До 1943 года в этом здании была участковая больница. Затем с 1943 года по 1959 год в нём функционировал детский дом Кыштовского района, в котором воспитывалось 120 детей, потерявших родителей. Учреждения образования в селе начали действовать с конца тридцатых годов. Начальная и средняя школы находились в то время в других купеческих домах. С 1959 года детский дом закрыли, и в этом помещении открылась восьмилетняя школа.
Большой вклад в дело образования на селе внесли следующие учителя: Капелюш Евдокия Николаевна, Кисель Капитолина Георгиевна, Лопухина Зоя Ивановна, Липовских Евгения Андреевна, Моишеев Константин Александрович (был награжден Орденом Ленина), Матюхины Дмитрий Степанович и Екатерина Николаевна, Ельницкие Иван Степанович и Екатерина Елисеевна.
Численность детей в школе была большая, и поэтому существовали параллельные классы. С 1965 года количество детей стало уменьшаться, и «параллели» убрали.
В воспитательной работе школы того времени большое внимание уделялось заботе о природе: высаживали саженцы, помогая лесхозу; строили скворечники и устраивали праздники встречи скворцов; делали кормушки для птиц, которые развешивали в саду около школы и т. д.
В 2001 году после визита в село губернатора области Толоконского В. А. было принято решение о необходимости строительства в селе новой школы. Уже в мае следующего года началась стройка нового здания. Субподрядчиком выступила ООО «Кыштовсксельстрой», затем была подключена бригада строителей из города Татарска. В октябре 2004 года в здании новой школы начались учебные занятия. Здания старой школы, интерната и столовой были демонтированы, часть останков зданий раздана населению, из здания школы СПК «Малокрасноярский» предпринимает попытки построить двухквартирный дом для молодых специалистов.
Ч
асто менялись заведующие клуба, дольше всех проработали там Бондаренко Михаил Петрович, Хмелевский Алексей Васильевич, Нижегородовы Вера Петровна и Александр Николаевич.
Вот так жила наша деревня: трудились люди в поле, на ферме, влюблялись, женились, рожали детей … Жизнь шла в селе своим чередом...
Информацию подготовил учитель информатики Малокрасноярской основной школы Еланцев В.Н. по материалам тематических папок №№2-4 отдела архивной службы администрации Кыштовского района и по воспоминаниям старожилов села.
http://www.sibarchives.ru/
Вернуться назад