[7-8]   

      В замечательной книге С. Фуделя "У стен Церкви" рассказывается о похожем случае. Один монах, тяжело потрясенный кощунственным вскрытием мощей преподобного Сергия Радонежского большевиками, дерзновенно вопросил преподобного: "Отче Сергие! Как же ты допустил такое глумление над твоими честными мощами?" И в ответ услышал: "Я захотел пострадать вместе с моим народом. Распята Россия, и хочу предать мое тело на поругание и сострастие с нею"... [133] - Этому рассказу - веришь, потому что он проникнут истинно христианским духом. В отличие от кощунственного апокрифа из книжицы о блаженной Матроне.
      Я не берусь произносить суждения о самих людях, которым их жизнеописатели приписали столь странные словеса. Я понимаю, что есть разница между человеком и его литературным отражением. Кутузов реальной истории и Кутузов "Войны и мира" - совсем не одно и то же. Поэтому духовно-трезвых почитателей тех людей, о которых идет сейчас речь, я попросил бы не возмущаться: я выступаю не против самих этих подвижников, а против литературных персонажей, носящих их имена.
      Может быть, Матрона и Макария - истинные угодницы Божий. Но рассказы о них написаны людьми явно находящимися в состоянии прелести (то есть духовной лжи). Даже переиздатели жизнеописания Матроны вынуждены были высказаться по поводу манеры повествования З. В. Ждановой о своей наставнице: "Богословская неосведомленность рассказчиц накладывает свой отпечаток на дух и стиль повествования, порой смущая современного читателя, внимательного и требовательного. Кое-что в рассказах о блаженной Матроне может вызвать у него нежелательные ассоциации с экстрасенсами" [134]. Тогда, правда, возникает вопрос: а зачем же ученые монахи Данилевского монастыря не отредактировали этот простодушный текст, если своею простотой он вводит не в Царство Божие, а в соблазн? Зачем тиражировать то, что в их собственных глазах является сомнительным (о чем сами же издатели и предупреждают, но как-то слишком уж ненавязчиво: "Обладая детской нерассуждающей верой, рассказчики без тени сомнения сообщают о случаях "сглаза" и "порчи", о колдовстве злых людей - своих знакомых и соседей - и о борьбе с этими носителями зла матушки Матроны")? Если, по признанию самих же издателей, "порой у нас нет уверенности, что слова и действия блаженной Матроны переданы и описаны вполне точно", - то почему это сомнение никак не отразилось на редакционной правке? Откуда такая терпимость?
      Ведь когда издатели говорят от своего имени, не скрываясь за "простонародными рассказчиками", они действуют очень здраво. Достаточно сравнить, как показана сцена лишения Матроны возможности передвигаться самостоятельно в описании Ждановой и в даниловском изводе жития. У Ждановой, как мы помним, колдунья "испортила" Матрону. В монастырской версии об этом же событии говорится иначе: "На семнадцатом году жизни у нее внезапно отнялись ноги. Что это была за болезнь и пытались ли родные лечить страдалицу, нам неизвестно" [135]. И все же недостойно для пастыря отделываться суждениями типа: "В народе говорят... в народе считается..." (именно в этой интонации издатели Данилова монастыря говорят о "порче" [136]). Обязанность пастыря состоит не в том, чтобы повторять все, о чем сплетничает народ, а в том, чтобы учить его, исходя из слова Божия и учения , Церкви. Этнографические изыскания и церковное учительство - это разные жанры. И если этнограф должен уметь бережно протоколировать любые народные обряды и поверия, то богослов, проповедник, пастырь должен сказать твердое "нет" неоязычеству.
      Однако подобного "нет" не было сказано ни книжке Ждановой, ни творению Дурасова. Причем по своей поразительной антицерковности книжка последнего явно превосходит воспоминания З. Ждановой [137]. Согласно Г. Дурасову, схимонахиня Макария в основном была занята целительством, совершаемым через раздачу освященных масла и воды. "Часы приема свята воды каждому были установлены определенные и их сочетание назначала матушка по ей одной ведомому закону. Для одного это было семь утра и девять вечера, для другого добавлялся еще и прием в три дня, третьему к тому же добавляла еще один прием в шесть вечера... Необходимо было доливать святую воду при мытье в ванну. Хранить воду следовало в чистом месте, но нельзя было ее ставить в холодильник или наливать в термос. Хранить дольше трех месяцев не рекомендовалось... Масло благодать не теряет десять и более лет и будет стоять, если его никто не испортит" [138]. При храмах копают специальные колодцы, чтобы святую воду после крестин не спускать в городскую канализацию, а прятать ее от попрания под землю. Даже освященные вербочки благочестивые христиане не выбрасывают на свалку, а зарывают в лесу или сжигают. А туг - святую воду рекомендуют и в канализацию сливать, и скотине скармливать [139]. В церковной традиции считается, что освященная вода может изгонять злое присутствие, а здесь все выходит наоборот: чародей может лишать освященную воду ее благодатности ("испортить").
      Впрочем, вода освящалась Макарией по некоему особому способу, не по-церковному: "Чтобы знать, как освящать, надо на Небе, на Престоле, книгу "Небесный Устав" прочесть. Мне же не ведено никому говорить. Да еще благословение надо получить. Меня благословили Спаситель, Матерь Божия, Иоанн Креститель и Архангел Михаил... Всех молитв никто не знает, есть молитвы тайные, которые только знают Матерь Божия и святые [140].
      Здесь само христианство толкуется как некая магия. В церковном понимании Таинство свершается как плод встречи двух любящих воль: в ответ на призыв просящей человеческой любви Божия любовь излучает себя в наш мир. Здесь же для совершения освящения надо знать некие "тайные молитвы", заклинания и формулы. Ходатайство Божией Матери не потому действенно, что Ее любовь к Ее Сыну безмерна, а потому, что Она знает такие тайные формулы, которым воля Бога не может воспротивиться.
      Автор этого апокрифа, г-н Г. Дурасов, пишет: "Я спрашивал матушку, не может ли вся ее благодать перейти в воду, на что она отвечала: "Вся благодать не уходит; сколько надо - ее у меня остается, а сколько надо - уходит в воду". Чем больше сосуд, тем дольше надо было освящать содержимое. Так, три литра масла освящала матушка 4 часа. Как-то я спросил ее: а не налить ли, мол, для освящения целое ведро масла, ведь тогда его хватит надолго. Но она с улыбкой заметила: "Около целого ведра я должна сидеть, освящая, ночь и еще полдня"" [141]. А ведь это уже не христианство; это Алан Чумак, своей энергией заряжающий баночки.
      Кто говорит, что в наше время благодать убывает? Судя по этой книжечке и ей подобным [142], небывало возросла. Это преподобным Сергию Радонежскому и Серафиму Саровскому Божия Матерь являлась лишь изредка, и за всю жизнь они сподобились лишь нескольких посещений Владычицы. Но не то у героини книги "Богом данная": ""Чуть не каждый день в три часа Царица Небесная сходит с Неба и сразу пойдет аромат. От нее пахнет, как от ягодки какой" [143] - "Часто и подолгу ли бывает у тебя, матушка, Владычица?" - допытываюсь я. "У меня давно не была, - с горечью вздыхала схимонахиня Макария, - в доме колдуны все испортили, а там, где не чисто, Она не бывает"" [144] "Еще в мае 1985 г. схимонахиня Макария сказала, что Царица Небесная взяла благодать с нашей земли. Было ли это связано с начавшейся тогда перестройкой?" [145]. ""А был ли у тебя, матушка, Илья Пророк?" - "Они все понемногу бывают", - отвечала она. "А последним кто у тебя, матушка, был?" - "А Симеон Богоприимец. Говорит: "Какие у тебя ножки плохие"". - "А когда он был у тебя?" - "А недели не прошло"" [146].
      И это уже так похоже на голоса и видения Елены Рерих. У нее тоже был непрестанный поток посетителей; она даже порой не могла понять, кто же именно пришел к ней в гости. ""Мне обидно, что я не могу еще различать по звуку, кто со мною говорит, - жалуется Елена Ивановна своему Духу, а тот ей дает перечень ее собеседников, - Дух принимает и лучи, и провода не только мои и К. X., но и Тер., и Тары Китайской, и Мох., и Лао Цзы, и Вог., и Конфуция, конечно, Будды и Хр."" [147]. Вообще, как можно понять из заметок Е. Рерих, "учителя человечества" чуть ли не в очередь записываются для того, чтобы удостоиться чести беседы с Еленой Ивановной: "Лучшие духи из Астрала мечтают прибегнуть к нашим рабочим кельям" [148] Вот и в книжке "Богом данная" та же интонация. И если это визионерство есть Православие, то я лучше в рериховцы пойду...
      Как это обычно для язычества, Бог в апокрифах ощущается как нечто очень далекое. Он ушел, Он не слышит людских молитв. И поэтому лучше обращаться к тем духам, которые поближе, - к героям и полубогам. Так и в восприятии Макарии (или ее жизнеописателя) оказывается, что у Божией Матери и у святых больше терпения, любви и милосердия, чем у Самого Христа. Просит Макария Божию Матерь помочь России, а в ответ слышит: "Все дело в Спасителе. Я и так за народ свою душу отдала" [149] Или: "В 1989 г., на Страстной седмице, с 24 по 28 апреля в Москве ожидали землетрясения. Я поехал к схимонахине Макарии и просил ее умолить Господа, чтобы не случилось этого бедствия. Эпицентром называли густонаселенный район Москвы Царицыно. "Я четверг и пятницу молилась: "Матерь Божия, спаси их всех"", - говорила мне потом матушка. И Царица Небесная ей ответила: "Я одна не могу умолить Господа, а со всеми своими помощниками-небожителями похлопочу". 28 апреля Матерь Божия явилась подвижнице и сказала, что Господь отсрочил бедствие" [150].
      Или еще эпизод, из которого видно, что евангельский христоцентризм напрочь чужд автору книжки (или же ее персонажу): "Однажды матушка рассказывала мне, как молилась она Царице Небесной и просила: "Матерь Божия! Принеси мне Своего маленького. У меня никогда не будет своих, а я люблю маленьких деточек. Матерь Божия явилась ко мне и принесла Своего Младенца. Положила на кроватку, а Он курчавенький, Он красивый такой!"" [151]
      Здесь кстати заметить, что не только для Г. Дурасова характерно забвение Бога, Который становится слишком далек от людей. И в более серьезных изданиях появляются публикации с атеистическими утверждениями: "Я считаю, что именно государю Николаю II мы обязаны тем, что в Великой Отечественной войне нам оказал покровительство святой великомученик и победоносец Георгий. Это наш государь умолил Пресвятую Богородицу взойти на престол российский в его отсутствие (явление иконы Державной Божией Матери), и Она теперь хранит и заступает Своими мольбами землю Русскую. Молитвами святого государя, по его благословению, привел к победе над германскими агрессорами святой великомученик и победоносец Георгий" [152].
      Что в этой фразе поражает - так это неупоминание Бога. Святые действуют сами по себе, сами общаются друг с другом без посредства Творца и сами решают все вопросы, отвечают людям как бы вне Бога. Эту конструкцию можно было бы принять, ничего из нее не вычеркивая, если бы в ней была еще одна черточка: если бы в ней был упомянут Господь Вседержитель. Увы, в том виде, в каком этот текст опубликован, этот текст перестает быть христианским. В этих сложных взаимоотношениях между святыми Бог оказывается как-то почти и ненужным. Если это не языческий политеизм, где в отсутствие вознесшегося и отрешенного единого первобога (deus otiosus) выясняют свои отношения боги второго ранга, - то что такое язычество?
      Вообще во многих нынешних православных изданиях бывает много чувства, но мало продуманности. Хочется сказать о России нечто положительное и обнадеживающее. Это понятное и доброе стремление. Но зачем извращать вселенскую библейскую и церковную историю, пробуя все ее обетования превратить в странички лишь истории национальной? По мнению А. Ильинской, "в год тысячелетия крещения Руси сатана, связанный на тысячу лет, вышел из бездны" [153].
      Во-первых, это просто дерзость - объявлять о времени исполнения предельных апокалиптических пророчеств.
      Во-вторых, церковное предание гласит, что сатана выйдет из бездны лишь на время правления антихриста (то есть на 3,5 года) [154]. Если Ильнская уверяет, что это время сократится (по известным ей "пророчествам" старцев) до одного года, - то зачем же она пишет, что сатана раскован вот уже десять лет?
      В-третьих, почему это сатана оказался раскован не в 1917 году, когда началось гонение на Церковь, а в 1988, когда гонение прекратилось?
      В-четвертых, как это утверждение (о том, что сатана оказался раскован именно в России) связать с уверениями г-жи Ильинской, что-де "по пророчеству богоносных старцев Россия останется цитаделью Православия в час, когда мир будет уже захвачен антихристом. Она одна окажет противобогу сопротивление" [155]. Дивеевская "канавка", которую не одолеет антихрист, теперь расширилась до пределов всей России? Но точно ли это "пророчество" родом из Православия? Не от тех ли оно "старцев", что обещали "победу коммунизма в одной, отдельно взятой стране"? А за этим стоит и еще более серьезный вопрос: точно ли именно государство (Россия) с танками, милицией и ракетами должно противостать антихристу или же это должна делать Церковь своим духовным оружием? Не навеяно ли такое представление фильмами типа "Омен", согласно которому антихриста можно остановить с помощью кинжала?
      В-пятых, чем вообще Ильинская считает время Вселенских Соборов и древнейших отцов Церкви? По ее схеме получается, что до 988 года, до крещения Руси, тысячелетнего Царства Христова на земле не было и сатана не был связан. И Москва никак не Третий Рим, а просто-таки первый и единственный [156].
      И наконец, что самое печальное, - Ильинская не первый человек, от испуга давший подобное поспешное истолкование Апокалипсиса... Уже Андрею Курбскому в падении Константинополя виделось, "яко разрешен бысть Сотона от темницы своей" [157]. Так что хотя бы простое знание церковной истории (как русской, так и вселенской) должно было бы сдерживать любителей использовать газеты для истолкования книги Откровения.
      От г-жи Ильинской, не имеющей никакого церковно-богословского образования [158] и от светского журнала, издающего ее опусы, трудно ждать богословской корректности. Но созданием схожей "авторской апокалиптики" (весьма отличной от апокалиптики библейской) занялся и автор редакционной статьи в издаваемом Отделом религиозного образования и катехизации журнале "Православная беседа": "И тогда на крови новомучеников вновь воскреснет "Святая Русь", в страданиях излечившаяся от всех своих болезней, и станет вновь великой и могучей. Тогда мы увидим, что времени как бы нет и стоит над Россией один долгий и светлый день" [159]. "Времени как бы нет" - это вообще-то скрытая цитата из Апокалипсиса. Это клятва Ангела: "Времени уже не будет" (Откр. 10, 6). Это то, что будет по ту сторону Второго пришествия, а не до него. И "невечерний день" никак не сможет простираться именно над Россией - просто потому, что осияет он "новое небо и новую землю" (Откр. 21, 1), на которой уже не будет ни иерусалимского храма (Откр. 21, 22), ни России. Если ошибку автора статьи перевести на богословский язык, то ее придется назвать ересью хилиазма [160].
      Между прочим, по сообщению Анны Ильинской, время уже кончилось: "Незадолго до своей блаженной кончины матушка Антонина сказала, что время кончилось. Она отошла ко Господу 28 сентября 1996 г." [161].
      Но современным церковным сознанием прощаются любые ошибки и даже прямые ереси и отступления от Православия, - если только лицо, высказывающее нечто подобное, подает свою позицию как "правую". Даже намек на ересь с "левой" стороны мы давно научились распознавать. Церковное мнение и церковная пресса встречают попытки либерализации и обновленчества ясной и по большей части содержательной критикой. Но угрозы "справа" мы почти не ощущаем и совсем уж не умеем им противостоять (да, пожалуй, и не имеем желания). А ведь не все ли равно, - с какой стороны подкапывать "столп и утверждение истины" (1 Тим. 3, 15), сиречь Церковь? Не все ли равно, ересь Ария или Евтихия разрывает Евангелие? Евангелие надо защищать от любой цензуры не только "левой", но и "правой".
      Однако наиболее грандиозным памятником нашему богословскому и нравственному одичанию остаются изданные Валаамским монастырем воспоминания князя Жевахова. В них утверждается, что Бог Ветхого Завета - это Сатана: "Еврейский [бог] Яхве, бог-ревнитель, не удовлетворявшийся скромной ролью бога евреев, а именовавший себя богом богов и претендовавший на мировое господство... за этим еврейским богом [стоит] сам диавол, который и назвал евреев своим избранным народом" [162]. В Евангелии "товарищ обер-прокурора" видит поддельные главы [163] Первые пять книг Библии, "якобы откровения самого Яхве, приписаны полулегендарному Моисею" [164], да и пророческие книги полны подлогов. Жевахов возлагает большие надежды на возрождение оккультизма [165] и роняет мимоходом поразительные замечания типа: "Ленивые умы наших иерархов, начиная с Филарета Московского..." [166] Он призывает к объединению с католичеством [167] и созданию "Христианского Интернационала" [168] и уверяет, что слова Христа о Церкви, которую не одолеют адовы врата (см.: Мф. 16, 18), не относятся к Православию [169]. Книга полна странных фамильярностей типа: "Христианская совесть никак не может согласиться с мнением апостола Павла... Апостол Павел смотрел односторонне... Апостол Павел... упустил из виду... [170]. И где же хоть одна публикация, предупреждающая о глубоко нецерковных убеждениях г-на Жевахова?
      Напомню, что один из главных критериев, по которым древняя Церковь отделяла канонические Евангелия от апокрифов, было как раз отношение к Ветхому Завету. Гностики, которым уподобляется Жевахов, видели в Ветхом Завете самооткровение сатаны, тогда как Церковь видела в нем то самое Слово Божие, которое позднее стало плотью.
      Порой же в церковной публицистике встречаются суждения, с которыми даже и спорить невозможно. Остаются только беспримесное чувство изумления и вопрос: откуда столько мужества у авторов небывалых утверждений, безоглядно входящих в противоречие хоть с богословием, хоть с философией, хоть с наукой - и причем сразу? Например: "Сегодня дни несутся с бешеной скоростью. Часовая стрелка пробегает круг быстрее обычного. На земле может пройти семь лет, когда в очах Божиих лишь год. Недавно состоявшаяся конференция математиков официально установила, что с некоторых пор время движется быстрее. Спрессованное, сконцентрированное, оно Такое плотное, что может ранить. Время захвачено врагом, ниспавшим от ангельского величия. Когда мы вырвем у супротивной силы захваченное не по праву, Отец запечатлеет милость Свою благодатными дарами Святого Духа, которые снимут с души скорбь" [171].
      Вот ведь бесстрашная душа, готовая вырвать у сатаны время, невзирая на те раны, которые "спрессованное время" может ей причинить. Посторонись, архистратиг Михаил: то, что нам зачем-то нужно (ибо зачем время искателям Вечности?), "мы вырвем у супротивного" сами... Вслед за светским издательством, опубликовавшим эту писанину, и редакция церковного журнала "Русский паломник" перепечатывает ее [172], тщательно вписывая в текст яти и еры и тем самым стилизуя его под что-то очень древнее и потому несомненно православное, и не замечает, что стиль-то этого текста родом из эпохи "научного атеизма", когда тоже было принято авторитетно ссылаться на неких анонимных "ученых": "Наука доказала (не указывалось, правда, где, когда и каким образом), что Бога нет". Этой формуле атеистической пропаганды близко столь же анонимно-доверительное сообщение о том, будто некая "конференция математиков официально установила, что с некоторых пор...". Именно не с некоторых, а со вполне конкретных пор, с тех самых, как была отменена церковная цензура, и стало возможным появление в церковной печати подобных открытий.
      Стало возможным и появление книг, отметающих церковное учение с помощью таинственных ссылок на анонимных "старцев". Очень это сейчас модно: вместо строгого обоснования своих утверждений действовать по принципу "одна баба сказала". Например: "Одна монахиня, приехавшая с Греции, рассказала, что на Западе уже все готово для принятия лжемессии" [173]. Эта "монахиня" - она что, член оргкомитета по подготовке прихода антихриста, если может столь авторитетно и категорически заявлять: "Вся программа выполнена, все намеченное к визиту уже готово"?
      Или: "По свидетельству святых отцов, завершающий историю Страшный Суд по земным меркам будет длиться недолго, сколько шестопсалмие на утрени" [174] Но какие это отцы? Нельзя ли конкретнее: кто именно? В советские времена студенты бойко рапортовали на экзаменах по "диамату": "Карлмаркс-ФридрихЭнгельс писал..." А сегодня в церковной среде сплошь и рядом слышишь: "Отцы учат...", "Снятии отцы рекоша..." Уточняющих ссылок обычно не приводится. А то и просто с необъяснимой дерзостью публикатором какой-нибудь басни называется откровенно нецерковный источник: "В одном апокрифическом документе современности содержится любопытное сообщение, что перед Вторым пришествием Господь откроет миру 70 книг живых, через которые будут преданы тайны, до сих пор неизвестные земле. Этими книгами закончится странствие тварной природы и ее переход в нетление. Далее из текста выясняется, что эти 70 книг суть 70 избранников Божиих в честь 70-ти апостолов, которых Господь пошлет на проповедь в последние времена. Пророк Ездра именовал их книгами, а это люди, через которых Дух Святой передаст миру неизреченную Премудрость Божию. Через них Господь возвестит истины, доселе сокрытые от земнородных, да приготовятся встретить годину, которая найдет внезапно, чтоб испытать веру Христову по лицу земли" [175]. Итак, ждите "нового Евангелия", "Третьего Завета", "нового Откровения"...
      Естественно, что люди, знающие об отцах понаслышке, а из Писания читавшие разве что Апокалипсис, не могут отличить христианства от язычества. Выше уже рассказывалось о том, что в Отделе религиозного образования Патриархии продается книжка с призывом "служить духам природы". В книге же Анны Ильинской есть нечто очень близкое: "В голосеевском доме обитало множество котов. С ними было связано нечто таинственное. Очевидно, они тогда пребывали на службе у матушки, деля с ней труды по исцелению ближних. Мать Алипия несла тяжелый крест, вымаливая больных, и звери ей в этом помогали. Чувствуя, что человеку плохо, четвероногие друзья подключаются на расстоянии и посылают больному земную нежность свою. Матушкины котики были больные, с гнойничками, с сухими лапками. Звери как бы принимали удар на себя. Такой порченый народ приходил, что, подключая на помощь зверушек, матушка истощала природу, и она мучилась. Курочки тоже были тощие, шелудивые. "Почему у вас звери такие больные?" - однажды спросили матушку. "Люди блудно живут, кровосмешение желают, все отражается на тварях земных". Отгонит, бывало, врага от человека, тот разозлится, в картошку уйдет. Все грядки в соку, а один куст завял, сморщился - нечистый дохнул. Природа страдает за согрешившего человека, ибо берет его грех на себя... Разумен рядом со старицей был и растительный мир. Духи леса голосеевского были почтительны к матушке. И земля была для нее живая. Одна женщина упала, ушиблась. "Поезжай туда, где споткнулась, скажи: "Мать-земля, прости меня". Она наказала, а ты смирись, мать у нас справедливая"... Птицы небесные - надежные предстатели пред Господом. Во многих случаях, когда надо вымолить грешную душу, старцы благословляют кормить голубей. Вот и матушке Алипии было виднее, за кого какую жертву принести. За одних подавала на панихидный стол, других вручала предстательству голубиному" [176].


 

     Примечания