- Мы вновь обращаемся к рассмотрению темы, которой уже касались в наших передачах. Дискуссии вокруг вводимого государством нового порядка регистрации налогоплательщиков. Дискуссия на эту тему в церковной среде продолжается. В частности, на Интернет-форумах. О. Андрей, не могли бы вы изложить свое видение этой проблемы.

     - Действительно, нам очень важно вспомнить, что было время, когда отношение всех православных к проблеме налоговых реформ было достаточно единодушным. Но когда мы увидели, что создается какая-то новая глобальная компьютерная цивилизация, новый мировой порядок, который дойдет до каждой квартиры, до каждого человека и до каждой души, то здесь, совершенно понятно, родился протест у всех православных христиан.

     Поначалу, конечно, все это наложилось на очень болезненный советский опыт, который можно было бы выразить символической строчкой Александра Галича: “Над блочно-панельной Россией, как лагерный номер, - луна”. Конечно, когда в стране, в которой слишком часто нас считали, пересчитывали, а затем стреляли, а потом опять-таки подсчитывали оставшихся, - когда пришла весть о том, что грядет новая компьютерная перепись, людей это не обрадовало. Достаточно понятным было и то, куда, собственно говоря, дальше будут прокладывать те рельсы, на одной из которых сейчас начертаны эти три буквы: ИНН. Понятно, что рельсы эти повернут в сторону такого глобального миропорядка, в котором жизнь человека будет лишена приватности. Нас, конечно, не очень волнует, что кто-то будет контролировать содержимое наших кошельков, расходы или доходы, но однажды этому новому миропорядку станет интересно не только то, что мы кушаем, но и то, что мы думаем, во что мы верим. И интерес этот будет уже не социологическим, не этнографическим, а (как мы предполагаем) когда-нибудь он может стать и цензурно-политическим. Если однажды у государства появятся свои идеологические приоритеты, если однажды оно снова решит, что знает, как нужно правильно думать, как правильно и как неправильно верить...

     Если однажды снова появится такое государство, в его распоряжении будут современные технологии. Они предоставят такие средства контроля и влияния на сознание и даже подсознание граждан, о которых не могли и мечтать диктаторы XX столетия.

     Конечно, это милость Божия, что в руках Гитлера, Сталина или подобных им персонажей XX века не было инструментов типа массового телевидения, рекламных или компьютерных технологий. Но в распоряжении гипотетических тиранов XXI или XXII столетия эти технологии уже будут! И в этом случае частному человеку (помните, как эти слова много значили и для Достоевского: “частный мыслитель”, “частный человек”?) придется, конечно, весьма и весьма затруднительно. И то, что выразил Священный Синод под влиянием такого рода печальных размышлений в своем Заявлении от 7 марта 2000 года, я считаю, стало настоящей вехой в истории нашей Церкви.

     Необычность этого заявления вот в чем. В течение полутора тысяч лет, то есть в течение Константиновской эпохи в истории Церкви (время от императора Константина Великого до последнего русского Государя Николая Второго) она лояльно относилась к государству и пробовала даже объединить с ним свои усилия. Нередко даже устами Святых Отцов высокий титул “Удерживающего” (то есть удерживающего мир от окончательного вторжения зла) относили именно к государственной, а не к церковной власти, и не к действию Святого Духа, а к закону мирскому. Так, в течение веков нам казалось, что христианской Церкви удалось приручить левиафана государственности. Но XX век показал, что этот левиафан все-таки сорвался с христианского поводка и всей своей мощью обрушился на самих же христиан: нашей Церкви пришлось пройти через невиданные в истории гонения!

     То, что произошло 7 марта 2000 года и позднее, на Архиерейском Соборе в августе, показывает, что Церковь сделала из этого для себя определенные выводы. В течение предыдущих столетий любые перемены, любые усовершенствования в государственном аппарате Церковь скорее приветствовала, чем отвергала, полагая, что усовершенствование даже полицейского аппарата, контроля над сбором налогов, контроля над жизнью людей - приведет к тому, что Православное государство будет лучше защищать интересы Православной Церкви. А если эти наращенные мускулы государства однажды и придут в действие, то обрушатся они на сектантов и еретиков, но никак не на православных. Но в XX веке вся эта мощь обрушилась на нас. Заявление Синода и Собора означает: Церковь, может быть, едва ли не впервые в своей истории за последние века, посмотрела на предлагаемые планы государственных реформ не с точки зрения интересов власти, а людей, против которых, возможно, все это когда-нибудь будет использовано. То есть сейчас Церковь солидаризуется с меньшинством - с людьми, которым, может быть, неуютно в этом новом мировом порядке. И Церковь заранее просчитывает, где эта неуютность грозит обернуться чем-то большим, какой-то болью, и предлагает сделать все, чтобы государство остереглось от причинения этой боли.

     Итак, первоначально общецерковное мнение было достаточно едино и утверждало так: “То, что происходит сейчас, пугает нас именно потому, что кажется нам шагом к тем тенденциям, которые в будущем приведут к возможным гонениям”. Понимаете, здесь дело не только в какой-то технологии! Новые технологии сбора налогов и учета граждан родились не сейчас, а 150 лет назад. И, я думаю, если бы во времена Императора Александра III была компьютерная система учета налогоплательщиков и налогов, Церковь не стала бы протестовать: “Не нужно налоговых номеров, не нужно электронных паспортов!” Ведь один и тот же инструмент действует по-разному: одно дело - нож в руке хирурга, другое - в руке садиста. Церковь предполагает, что есть все основания считать, что XXI век распахивает для нас отнюдь не гостеприимные двери. Поэтому Церковь предлагает подумать, чем вдруг однажды все это может обернуться против людей и их свобод, против нашего христианского достоинства и христианской веры.

     - Вы говорите, что Церковь не стала бы протестовать, если бы такая система вводилась во времена Александра III. Но мы знаем, что в российской истории были протесты, например, при введении паспортов, тех или иных форм податей... Сказать, что протестов не было совершенно, нельзя. Значит, видимо, протест Церкви - это что-то другое?

     - Нет, это именно протест Церкви. Не какого-то церковного или околоцерковного человека, но именно Церкви как полноты Тела Христова в нашем земном мире.

     Те протесты, которые были в XIX веке в связи с переписью населения, исходили, в основном, от некоторых (отнюдь не ото всех) старообрядческих кругов. Что касается господствующей Церкви, Синодальной Церкви, такие факты мне неизвестны. По крайней мере, во второй половине XIX века.

     У старообрядцев Молдавии, например, были случаи, когда несколько семей заживо погребли себя ради того, чтобы не участвовать в переписи населения. Кстати, у них был интересный аргумент, почему они решили, что наступило время антихриста. Тогда предлагался перечень вопросов, на которые нужно было ответить. Кажется, это был 1897 год. Вопросы были даны на двух листах, а листы маркированы церковнославянскими буквами по алфавиту. И нашелся какой-то книжник, который пояснил старообрядцам: Б - означает “Божий”, а А - это “антихрист”. На вопросы, которые значатся на листе Б, отвечать можно, а на листе А - отвечать нельзя! И люди пошли на смерть, лишь бы не отвечать на эти вопросы.

     Сейчас как раз время перейти к разбору тех аргументов, которые, как мы сейчас видим, приводят противники ИНН. Сейчас мы еще не можем говорить о церковном расколе, но, в принципе, какие-то движения в этом направлении уже можно проследить.

     Поначалу, доверяясь авторитету и Афона, и наших монастырей, я, конечно, тоже всеми силами поддерживал неравнодушное отношение к проблеме налоговых реформ, электронных документов и так далее. Но потом я просто увидел, что происходит с реальными, живыми людьми. Нельзя ради послезавтрашней угрозы убивать сегодняшнего ребенка! Скажем, открываю газету “Русский вестник”, 13 номер за 2000 год, и читаю, что, оказывается, священник, который принял налоговый номер, переходит в противоположный лагерь и становится слугой антихриста. Более страшного приговора нельзя вынести христианину и тем более священнику.

     Когда я читаю в альманахе с романтическим названием “Православие или смерть”, что “высшее Священноначалие Русской Православной Церкви утратило дар различения духов, погрязло в лицемерии, выпустило заявление, в котором нет однозначного осуждения принятия налоговых номеров...” - это, конечно, уже не просто предчувствие раскола, это уже настоящая агитация за раскол.

     Поэтому после многих и многих советов и с архиереями, и с монахами, и с приходским духовенством, и с богословами, я понял, что нельзя протестовать против дальних, ругаясь с ближними.

     Где проходит сегодня граница между церковными публицистами и полемистами по вопросу об отношении к налоговым номерам? Есть иерархи, духовники и богословы, которые полагают, что введение налоговых номеров можно рассматривать как некую, может быть, ошибку, грех государственных политиков. Но если человек вынужден принять этот налоговый номер, то его согласие номером пользоваться не является грехом! И, напротив, есть другие проповедники и даже некоторые духовники, которые называют это не просто грехом, а апокалиптическим грехом, которые считают, что человек, принявший налоговый номер, сделал шаг к принятию печати антихриста, соделал себя чуждым Христа. И порой приходится слышать, что таких людей отлучают от причастия!

     Именно по этому вопросу ясно высказался Синод, сначала Украинской Церкви (это было в ноябре 1998 года), затем Синод всей Русской Православной Церкви (в марте 2000 года), где позиция такого рода была квалифицирована как разрушительная. Оба Синода констатировали, что те священники, которые задают вопрос о принятии налогового номера или ставят отказ от номера условием допущения к причастию, переступают границы своей пастырской ответственности. Кроме того, оба Синода пояснили, что с точки зрения церковного Предания и Откровения, конечно же, налоговый номер не может считаться печатью антихриста. Но у противников есть свои аргументы, которые носят зачастую такой магический характер, что их можно считать языческими.

     ЗАМЕНА ХРИСТИАНСКОГО ИМЕНИ

     Вот один из таких аргументов: принятие налогового номера якобы есть замена христианского имени, даваемого при Крещении, на некий бесовский номер. Давайте с вами подумаем, замена это или нет? Однажды на собрании братии Троице-Сергиевой Лавры в феврале 2000 года один из насельников привел именно этот аргумент, когда я начал дискуссию по ИНН. Я же в ответ, держа в руках официальный бланк Троице-Сергиевой Лавры, сказал: “А теперь позвольте мне обратиться к братии обители номер 7086435, и т. д... Что вы молчите, братия? Это ИНН Лавры, как юридического лица, но заметьте, что написано на бланке? Вверху надпись: “Русская Православная Церковь”. Ниже - “Московский Патриархат”. Еще ниже - “Свято-Троицкая Сергиева Лавра”. Дальше: адрес, телефон, номер расчетного счета в банке и, наконец, этот самый ИНН. Как видите, даже на этом бланке указание налогового номера не есть замена всех остальных имен и указателей, тех или иных атрибутов, по которым можно идентифицировать Лавру и ее имущество. Так вот, как Лавра не лишилась своего имени, как преподобный Сергий не лишился имени своего после того, как Лавра прошла налоговую регистрацию, так и каждый человек, принявший ИНН.

     Вы, например, заходите в магазин - самый простой способ встретиться с ИНН сегодня - пробиваете чек за покупку и внимательно смотрите, что там написано. Там будет написано название фирмы, которая владеет этим магазином, и, кроме того, там будет указан ИНН этого магазина. Как видите, здесь много информации, а не только ИНН. Точно так же и на всех остальных документах, где указывается ИНН. Поэтому налоговый номер не заменяет имя, он лишь сопровождает его, а указывается лишь в некоторых ситуациях.

     Скажите, грехом ли является для человека именовать себя иногда не по крещеному имени? Ответ однозначный: “Нет, это не грех”. Посмотрим церковную историю: князь Владимир, креститель Руси, какое имя носил после крещения? Василий. Тем не менее, даже в наших молитвах мы обращаемся к нему по его языческому имени: Владимир. И так - с очень многими князьями Киевской Руси.

     В наше время многие люди были названы по-советски: Октябрины, Владилены и т. д., но в Церкви они ведь крещены иначе! И эти люди и на работе, и при контакте с милицией представляются по паспортному имени, а в храме - называют имя подлинное.

     Так что аргумент, который гласит, что налоговый номер заменяет крещеное имя, несерьезен. Этот налоговый номер будет сосуществовать в каких-то ситуациях рядом с именем, но по большому счету - это не имя, а, я бы сказал, не более, чем номер файла.

     Я вот как это понимаю: представьте себе, прихожу я в какую-нибудь государственную канцелярию, а молоденькая архивистка, которая там работает, долго копается и не может найти папку с моими данными. И я ей говорю: “Девушка милая, по-моему, когда я был у вас месяц назад, досье на меня хранилось, кажется, в том шкафчике у окна, третья полка снизу, посмотрите, пожалуйста”. - “Ой, да, спасибо, я нашла”. Этим самым я сократил время контакта с этой государственной службой, а также высвободил и свое время. Вот точно также и в налоговой инспекции. Меня спрашивают: “Где мы можем удостовериться, кто вы такой?” Я говорю: “Я заплатил налоги, минуточку, наберите пожалуйста в своем компьютере вот такой порядок цифр!” и диктую ей налоговый номер, который, скажем, мне присвоен.

     По сути, внутри компьютера - цифровой пароль для доступа к файлу, в котором хранится информация обо мне, вот и все. А дальше, если его открыть, можно будет прочитать, что зовут меня, оказывается, Андрей, отчество - Вячеславович, фамилия - Кураев. И никуда эти имена не делись! Поэтому не надо пугаться! Надо просто помнить об этом и усвоить формулу: “мой ИНН”. Что это означает? То же, что и формула: “мои сапоги”. Есть “я”, и есть “мои сапоги”. Я ими пользуюсь, когда слякотно, или когда холодная погода на улице. А если тепло - пойду босиком или в сандалиях. Точно так же в одной ситуации я называю себя, ну, скажем, Сергеем, в другом случае называюсь Сергием, в третьем - назовусь Ивановым, в пятом - доцентом, а в какой-то ситуации скажу: “Вы знаете, посмотрите вот этот набор цифр...”

     - О. Андрей, но есть же и другие аргументы. Говорят, что принятие ИНН означает отказ от имени, что сам этот номер содержит число антихриста - три шестерки, поэтому, мол, это не просто номер файла в компьютере, как вы заявляете, а та самая печать.

     - Сегодня, когда ехал к вам на эфир, я просмотрел аналитическую записку, составленную газетой “Сербский крест”. Надо отдать должное составителям этой записки, я далеко не во всем с ними согласен, но этот аргумент они совершенно опровергают. Они пишут: “Да, правильно, в самом написании ИНН нет никаких шестерок, это обычные арабские цифры”. Штрих-код, который был одно время на бланках заявления о присвоении налогового номера, никакого отношения к налоговому номеру не имел. Этот штрих-код помогал при машинной обработке информации определить форму самого бланка. Как маркировка для распознавания документов. Сам штрих-код не имел ни малейшего отношения к имени человека или к его личному налоговому номеру. Сейчас штрих-коды с этого заявления убрали, а сами заявления отменили. Осталась анкета, обычная анкета. Я каждую неделю такую анкету заполняю: приезжаю в любой город, в гостиницу, где у меня спрашивают то же самое: фамилию, имя, отчество, где живу, и т. д. Ну скажите, в какую минуту я отрекся от Христа? Когда сказал, что мое имя - Андрей?! Когда сказал, что я живу в Москве на такой-то улице?! Когда написал местом своей работы Свято-Тихоновский Богословский институт?! Где было отречение от Христа?! Непонятно!

     Итак, в самом налоговом номере шестерок нет. На этих бумажках штрих-кодов нет и, тем не менее, говорят некоторые, что, пусть это не печать антихристова, но подобие его печати. И выдвигают новые аргументы: смотрите, она будет навязываться всем, и нельзя будет ни покупать, не продавать без нее.

     АНАЛОГИЯ НЕ ЕСТЬ ПОДОБИЕ

     Да, в этом есть черта подобия между нынешним налоговым номером и печатью антихриста. Это справедливое наблюдение, только логика нас учит, что аналогия - не есть подобие. Время антихриста - это время тотальной несвободы, это предельная, последняя несвобода человека. В те времена все виды несвободы, которые только знает человеческая история, соберутся воедино, начиная от внутренней несвободы по отношению к греху или к страсти и кончая несвободой политической, экономической или религиозной. И именно потому, что царство антихриста - это предельная несвобода - поэтому можно черточки грядущего миропорядка увидеть в любом нарушении прав человека. Хотите, в крепостном праве можно это увидеть. Ведь во времена антихриста человек не сможет без воли хозяина сделать то или другое движение - как крепостной без воли помещика... Но, согласитесь, на этом основании утверждать, что царь Алексей Михайлович, отменивший Юрьев День, является предтечей антихриста, или императрица Екатерина, которая ужесточила до предела крепостное право в Российской Империи - была прислужницей антихриста, - это, мягко говоря, преувеличение.

     Когда нам говорят, что вводится новая система, при которой без налоговой карточки, налогового номера нельзя будет ничего сделать, ни продавать, ни покупать, - это очень похоже на печать антихриста. Говорю: похоже, похоже, не спорю. Только попробуйте эту фразу еще раз проговорить, употребив вместо “номер” более знакомое всем слово - “деньги”. Это ведь тоже реальность, без которой ничего нельзя ни купить, ни продать, - они тоже ведь нам навязываются!

     Но, можем ли мы из этого заключить, что всякий, кто пользуется денежными купюрами, тем самым уже вступил в систему антихриста?! Что он уже отрекся от Христа?! Этот аргумент - тоже некорректный!

     Наконец, есть еще один аргумент против ИНН, с которым я согласен, с некоторыми оговорками: “понимаете, это время испытаний”. Да, мы согласны, налоговый номер не есть печать антихриста. Да, хорошо, сам по себе этот номер не так уж страшен. Но понимаете, если человек сейчас спокойно проглотит эту пилюлю, тогда он расслабит свою волю, и в минуту подлинного, последнего выбора, не сможет сказать твердое “нет”. С таким ходом мыслей я до некоторой степени согласен. Если человек проходит налоговую регистрацию, то здесь одно из двух - или это человек с завидными трезвомыслием, и его душа не смущается от листовок и он навык подчиняться Священноначалию и голосу церковного Предания, или же, если у этого человека все-таки были минуты колебаний под влиянием тех или иных “авторитетных заявлений” и т.д. у него были колебания, а он все-таки через них переступил, - вот здесь есть сигнал тревоги. Это означает, что такой человек не готов пожертвовать всем, ради того, чтобы противостать этой, скажем, ИНН-изации. Значит, в жизни этого человека есть некие иные ценности. Если он прошел налоговую регистрацию - значит, этот человек дорожит своим социальным статусом, он не желает убегать из города в леса, он дорожит своим жильем, своей семьей, своей работой. Это означает, что в его жизни есть какие-то иные ценности, кроме Христа. В принципе, да: именно такого рода человек будет уязвимым от стрел греха или от стрел князя мира сего. Но давайте подумаем всерьез - а разве это специфическая ситуация? Есть ли в ней что-нибудь новое, или нет? Оказывается, перед нами ситуация из любой книжки или учебника по аскетике. Апостол Павел говорит: “Я хотел бы не знать ничего, кроме Иисуса Христа и Того Распятого”. А там, где появляется в нашем уме забота, памятование о чем-то, что не есть Бог, - наше сознание дробится, теряет свою целомудренную устремленность. Так, в нашем мире, в нашей душе появляется множество различных предметов. Но именно в этом-то случае оказывается, что у налогового номера нет никакого своеобразия по сравнению с самыми обычными нашими страстями. Человек, который идет и получает налоговый номер, потому что он озабочен, как бы ему не лишиться работы и не лишить своих детей средств к существованию, честно говоря, ничуть не более грешен, чем батюшка, который приезжает с сельского прихода к секретарю епархии и просит его поговорить с владыкой, чтобы его перевели в районный центр, чтобы детишкам было удобнее ходить до школы и чтобы можно было повысить зарплату и матушке купить новое пальто... Это наши обычные человеческие проблемы, ничего апокалиптического здесь нет!

     Однажды произойдет так, что надо будет выбирать, действительно: или-или. Или - хлеб, или - вера. Но сейчас такого выбора нам, во-первых, не ставится. Во-вторых, если человек подвинется сердцем при таком выборе, конечно, согрешит. Но это будет означать, что он пожертвовал Христом ради того, что он любит. Скажите, пожалуйста, ИНН кто-нибудь любит? Ну, есть ли хоть один человек, тем более, христианин, который дорожил бы своим правом носить набор цифр? Да нет уже такого! Если человек принимает налоговый номер, то не из любви к ИНН, а из любви к своей жене и своим детям, своей работе и своему жилью, своим социальным перспективам. Так вот, если мы всерьез будем утверждать, что сейчас времена самые последние, что сейчас любой шаг, погружающий нас в мирские заботы, в контакт с миром сим, - смертельно вредит душе и поэтому нельзя брать налоговый номер, то в таком случае бороться надо не с налоговым номером, а с привязанностью человеческого сердца к тем ценностям, ради сохранения которых человек согласен взять налоговый номер. И, значит, тогда с церковных кафедр должно возгреметь: “Не женитесь, не вступайте в брак, не рожайте детей, не заботьтесь о том, чтобы получить хорошее образование, не беспокойтесь о том и не старайтесь занять какие-то высокие места в социальных иерархиях, светских или церковных! Время уходить в лес!” То есть начинается банальнейшая проповедь древней ереси по имени мессалианство. Это еще IV век. Мессалиане утверждали, что работать в миру - это грех, зарабатывать деньги не надо, надо жить только милостыней. Церковные таинства особо не нужны, потому что Церковь ныне неправильная пошла, попы - мздоимцы и т.д. А мы сами по себе, в пустыне помолимся, и все будет очень хорошо!.. Вновь мы приходим к выводу, что ничего нового падший дух не выдумывает. Старая ересь рождается и сегодня.

     - Но принятие новой регистрации делает человека заложником спецслужб или налоговых органов? Как быть с этим?

     - Те люди, которые искренне опасаются налоговых номеров, именно в этой перспективе видят последние тревоги. Хорошо, согласимся: налоговый номер - путь к компьютерной слежке. Для кого из христиан она может быть опасна? Хорошо, за мною всюду будет следить видеокамера. К чему это приведет? Может быть, я начну бояться грешить? Так я тем самым, может быть, даже лучше стану?

     Один старец как-то решил обратить блудницу на путь покаяния. Пришел и дал ей деньги: “Пойдем!” - “А куда идем?” - “Я тебя к себе приведу!” Он ведет ее через весь город, выходит на центральную площадь и говорит: “Ну, давай, обслуживай меня!” - “Так здесь же площадь!” - “А что тебя смущает?” - “Здесь люди, они видят!” - “Так ты людей стыдишься, а Бога - не стыдишься? Потому что ты можешь найти такое жилище, где тебя люди не будут видеть, но Бог-то все видит! Почему же ты перед Богом не стыдишься своего греха?” И, начав от этого, он уже вразумил ее душу и привел ее к покаянию. Так вот, если я не боюсь Бога, предаваясь грехам, пусть тогда хотя бы если не совесть христианская, а видеокамера контролирует мое поведение! Итак, эта компьютерная слежка сама по себе опасна, если я только хочу совершить грех. Вторая опасность - если грехом будет считаться исповедание православной веры. Но вот в этом случае прятаться вообще нельзя. И именно об этом слова Христа: “Если вас повлекут на суд, то да будут слова ваши: “да-да, нет-нет”. Все остальное - от лукавого”. Прятать свою веру в условиях Антихриста нельзя.

     Тотальная компьютерная слежка может быть религиозно опасна только для одной группы людей. В те времена их называли “никодимы”. Никодим - тайный ученик Христа, он был членом Синедриона иудейского, антихристианского правительства, и при этом он был ночным собеседником Спасителя. И такие были люди в советские времена - офицеры советской армии, учителя, врачи, которые формально даже в КПСС состояли, но при этом все-таки в сердце хранили веру православную. Молитвословы они оборачивали в обложки от школьных учебников, крестики привешивали булавкой сзади к рубашке, чтобы даже ниточки не было видно, на которой крестик висит. Вот для таких людей это будет опасно, потому что нельзя уже будет сочетать тайную веру во Христа и просто исполнение светской работы. Но это - если государство будет ставить условием принятия на работу поклонение идолам Антихриста. Тогда сочетать это будет нельзя. Ну, а раз так - чего прятаться-то? Тогда - действительно, или в горы беги, или иди на крест. А прятать веру свою нельзя!

     Но вот в чем парадокс.

     Есть такой тип охоты, когда огромная свора лающих собак мчится по лесу: горны, барабаны, выстрелы... И все животинки пугаются тем самым, выбегают из своих нор, их заставляют бежать в ту сторону, где сидит в засаде стрелок, чтобы он выстрелил в них.

     У меня такое ощущение, что именно эту облаву на нас с вами сегодня спровоцировали, не без нашей с вами помощи. Потому что сегодня людям говорят: “Вы боитесь ИНН? Вы боитесь регистрироваться? Уходите! Не регистрируйтесь в таком качестве, а пойдите в налоговую полицию и напишите заявление, что вы и так - православный!” И уже на Украине ставят штамп в паспорта людей, что податель сего отказался от присвоения налогового номера по религиозным соображениям, и поэтому имеет право совершать акты купли-продажи без указания налогового номера. В России тоже составляется аналогичный список-реестр людей. Тем самым, оказывается, что те проповедники, которые понуждают людей во что бы то ни стало отказаться от налогового номера и написать заявление с объяснением мотивов своего отказа, выступили в роли (надеюсь, бессознательно, но тем не менее) помощников политической полиции. Потому что списки православных людей, активистов по сути мы сами помогаем составить.

     Боясь слежки за нами послезавтра, мы облегчаем слежку за нами сегодня.

     В заключение, я хотел бы еще раз сказать, какой именно тезис я пробовал оспаривать в ходе нашей беседы. Мне очень не нравится то, что в сознании некоторых наших публицистов, проповедников, а, может быть, даже и священников, прихожане начинают делиться на две группы - пронумерованные и не пронумерованные, христиане “первого сорта” и “второго сорта”. Недавно один знакомый священник с Украины рассказывал мне, что там некоторые монахи называют священников, которые на свои приходы приняли налоговый номер, не иначе как “наши падшие братья”. Мне бы не хотелось, чтобы такого рода превознесение и осуждение имело место. Вопрос об отношении к налоговым номерам не должен быть вопросом, по которому можно выявлять духовную настроенность человека, его жизнь, его веру и делать выводы о его церковности. Мы не можем в жертву тем или иным футурологическим концепциям приносить реальное единство нашей христианской Церкви.