 |
|
ЗА ЧТО МЫ НАКАЗЫВАЕМСЯ.
КАКО ПОТЕМНЕ ЗЛАТО И ПОМРАЧИСЯ СРЕБРО ДОБРОЕ?
|
|
Золотое сердце было у тебя, русский народ. Как же потемнело это золото? Серебро доброе были твои нравы и обычаи. Как же помрачилось это сребро доброе?
Русь святая, что сталось с тобою? Где твоя святость? Кто возвратит нам то благочестие предков наших, которые за веру православную, за дом Пречистой Богоматери, за Царя Самодержавного, за землю русскую готовы были отдать все, не только имущество, но и самую жизнь? Тогда весь русский народ был, как один человек: все думали одну думу, как бы постоять за те устои, на которых стояла земля русская: за веру, за Царя, за народ благочестивый! Все сословия, и бояре, и земледельцы, и богатые, и бедные составляли как бы одну семью. Где земледелец, там и боярин; где купец, там и нищий. Настанет ли праздник Господень, и идут в храм Божий: князь и боярин с сумой для милостыни, и бедняк в лохмотьях, и нищий с протянутой рукой, и земледелец с копейкой трудовой на свечку Богу, – все идут в храм Божий и для всех там было место. А пьянства и греховных увеселений, отвлекающих ныне людей от праздничной Божией службы, отнюдь не допускалось: все питейные дома запирались с субботы до понедельника; о зрелищах и увеселениях под праздник, как допускают ныне, и помину не было.
Супружества были связаны неразрывными узами до гроба. Дети воспитывались в страхе Божием, в повиновении родителям, в почтении старшим. Не много было тогда мужей ученых, но все они были люди верующие, благочестивые. Простой народ разным наукам хотя и не учился, но хорошо знал ту науку, которую давала ему св. Церковь; от нее он учился по псалтири, по прологам или толковым Евангелиям, по житиям святых, по Златоусту и другим учителям Церкви, которые читались в храмах Божиих. Из этих книг народ не только умудрялся во спасение, но научался и житейской мудрости. Много и доныне осталось мудрых народных изречений от старых времен; из сборников их составляются ныне целые книги. Откуда у предков наших та мудрость, которую можно уподобить изречениям древних мудрецов иудейских и эллинских? Все это, или почти все, благочестивый народ восприял из писаний, которые читались ему в храме и которым он научился и дома. Ныне не то стало; все пошло по-иному, но только не по-Божьему. Старое мы стали бросать и нового доброго ли наживаем? От добрых старых обычаев у нас остались только клочки. Мы проживаем старое богатство, доставшееся нам по наследству от добрых наших предков, как проживал блудный сын наследство своего доброго отца. Нужны ли примеры для этого? Вот, в старину и боярин, и купец, и ремесленник, и земледелец – все любили св. Церковь, как матерь свою. Ныне многие стали чуждаться св. Церкви, стыдиться, как стыдится иногда юноша своих простых родителей, попавший в город по их же милости и наслушавшийся насмешливых рассказов недобрых людей о простоте селян и мнимом превосходстве городских жителей.
В старину и князь, и боярин, и купец, и земледелец чтили праздники Господни; все более или менее любили посещать храмы Божии; с вечера шли к вечерне; утром, вставая рано, шли к утрени, а потом к литургии. Ныне не то. Посмотрите, кем ныне бывают наполнены наши городские храмы? Там только простой народ, да и тот далеко не весь и не всегда. Все знатное и богатое там отсутствует; нет их ни на вечернем, ни на утреннем богослужении. С вечера одни из них сидят в домах увеселений, в театрах; другие в домашних спектаклях, в прогулках; иные за картежными столами, а утром, когда бывает литургия, они еще спят после вечерних и ночных увеселений.
В старину весь русский народ составлял одну семью, у которой была одна вера, одни обычаи. Ныне разделился русский народ. – Каждое сословие избрало для себя как бы свою особую веру, свои обычаи. Верхние сословия стали стыдиться веры своих отцов и остались совсем без веры или же пошли за изобретателями новых вер, сделались последователями новых лжеучителей, образовавших новые секты, новые толки. Средние сословия избрали себе новых богов: торговое стало поклоняться золотому тельцу, которому приносит в жертву все свои труды, все время, ему отдает и все свои думы и все свое сердце: ремесленник то занят своим делом, препятствующим ему служить Богу, то отдается греховному отдыху в виде разгула, попоек и разного рода увеселений. И торговцы, и ремесленники живут также без веры и без церкви. Только низшее сословие пока держится унаследованной от предков веры и обычаев, но и то далеко не все. И среди его образовался злополучный раздел: значительная часть простого народа отпала от Церкви, перешедши в раскол и сектантство с их многочисленными толками и разделениями.
Таким образом, как бы весь русский народ пришел в такое состояние, в каком некогда находился Израиль, который, отпавши от Бога и предавшись нечестию, за это подвергался разным наказаниям а потом 70-летнему плену. Через пророка сказано было об этом народе: от подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны (Ис. 1, 6).
Нечто подобное стало и с русским народом. И он как бы обратился от ног до головы в гнойный труп.
В верхних слоях его отступление от Бога, отпадение от Церкви, восстание против Богоучрежденной власти, крамолы и убийства, подстрекательства к бунту, убийства сановников и других верных царских слуг. В среднем сословии – торговом и ремесленном – поклонение золотому тельцу, с забвением о Боге, о правде и чести, о милости.
А о простом народе с сожалением должно сказать, что он спился и развратился. Он пропивает свое достояние, свои пожитки; он пьет с горя, пьет с радости; все сделки у него совершаются не иначе, как с выпивкой.
Если он несет в жертву Богу свою трудовую копейку, то в винную лавку отдает полный рубль. Он сам пьет, и дети пьют; пьют и женщины.
Пьянство приводит его к разврату. Мужья оставляют жен, жены покидают мужей и идут за другими. Развращается и молодежь по примеру старших. Не было в старину такого разврата, как ныне. Усилилось ныне и воровство: один обкрадывает казну и не считает это грехом; этот крадет святыню, обкрадывает церковь. Наемник обкрадывает хозяина, а хозяин не всегда отдает должное наемнику. Обман и клятвопреступление также не стали считаться грехом. Кто только ныне не лжет, кто не обманывает? Нигде не стало честности и добросовестности. У самых, по-видимому, честных людей честность сохраняется только дотоле, пока ее сдерживает стыд и страх. У нас прошли те времена, когда можно было ценные вещи оставлять на дворе без запора и караула.
Трудно ныне найти человека, который сам объявил бы потерянную кем-либо вещь и доставил ее хозяину ее.
Так мы растеряли то сокровище добра, которое скопили наши предки и передали нам, как богатое наследие, с которым соединялось Божие благословение.
Не потому ли мы теперь терпим неудачи? На окраине нашего отечества идет война, столь несчастливая для нас, что как будто Господь отступил от нас и не ходит с нами в войсках наших, предавши нас позору пред народами земли. И при таком унижении мы дерзнем ли сказать: за что, Господи? Ибо знаем, что мы, будучи народом, осчастливленным Богом и удостоенным милости Его преимущественно пред другими народами, обесславили имя Его нашею жизнию. Мы можем сказать только одно: Тебе, Господи, – правда, нам же – стыдение лица! Несчастливые во внешней войне, мы ведем и внутреннюю войну, которая едва ли не тяжелее внешней. Это – наша внутренняя смута, которая раздирает наш народ, производит застой в работах. Нам грозит опасность прийти в состояние того царства, которое, по Евангелию, разделившись само на себя, не устоит. Но при всем том, мы как бы не чувствуем ударов; ибо пришли в состояние бесчувствия, подобно больному, пораженному параличем. Бедствие родины, как чужое, не трогает нас, и мы, даже при тяжелых ударах, говорим: не больно нам! Не для того ли Господь посылает к нам, кроме общего для всей страны бедствия, еще для каждого города и области особые несчастия: в одном месте у нас повальные болезни, в другом – падеж скота, в третьем – неурожай хлеба несколько лет сряду, в четвертом – волнения молодежи, волнения среди рабочих и другие смуты, грабежи, пожары. Несмотря на это, мы все еще готовы говорить: "Не больно нам" и продолжать есть и объедаться, пить и пропиваться, играть и проигрываться. По-прежнему пустуют наши храмы и наполняются театры и дома народных увеселений любителями веселия.
Мы не только не чувствуем боли от поражающих нас ударов войны, убийств, мятежей, голода и др. бедствий, но как будто у нас веселее стало с тех пор, как на отечество наше стали падать удары.
О, кто даст сердцу нашему сокрушение и очам нашим слезы, чтобы оплакать наши бедствия и выплакать перед Богом наше избавление?
О, Русь святая! Вспомни свои добрые былые времена! Вспомни и те лихолетья, в которые ты умела прибегать к Богу с молитвой и покаянием и получала себе избавление! Вспомни Забытого тобою и помолись. Смех твой в плач да обратится; принеси покаяние и плоды, достойные покаяния.
Обрати нас, Господи, и мы обратимся. А без Тебя мы и сего не можем сделать.
Восстани, Господи, помози нам и избави нас имене Твоего ради!