Отношения между Константинополем и Римом накануне великого раскола.      Спаситель сказал, что перед кончиной мира Евангелие будет проповедано по всей вселенной, во свидетельство воем народам.., но Сын Человеческий придя, найдёт ли веру на земле (Мф. 24, 14, Дк. 18, 8). По толкованию святых отцов, эти слова Господа указывают нам на то, что перед концом мира большая часть людей будет неверующая, а другая - еретичествующая. Начало такому массовому отступлению от истины было положено в 1054 году, потому что расколы, которые возникали раньше, были незначительными, а раскол, продолжающийся уже почти 1000 лет, историки по праву называют великим, ибо он привёл к тому, что почти весь Запад оказался вне общения с Православной Церковью. "Домянух дни древния, поучихся во всех делах твоих, в творениях руки Твоею поучахся" (Пс. 142, 5) - воспевает в своих боговдохновенных псалмах святой псалмопевец Давид. Последуем и мы его примеру и рассмотрим, как складывались отношения между Константинополем и Римом накануне великого раскола. Как известно из истории, из-за различных условий исторической жизни, невозможности частых сношений в связи с дальностью расстояний, ещё во II веке между церквами Запада и Востока возникали некоторые недоразумения: спор о праздновании Пасхи, о падших, о перекрещивании еретиков. Различные мнения по этим вопросам давали повод к временным недоразумениям, но такие разности благодаря твёрдой вере, братской любви, которые были присущи древним церквам, в эпоху гонений мирно разрешались и не нарушали союза церквей Запада и Востока. Можно также утверждать, что такому церковному единству, помимо выше названных причин, в какой-то мере способствовал и внешний ограждающий фактор - это Римская империя, которая включала в себя почти всю паству восточных и западных епархий. Но в начале 4 века на Западе империю начинают теснить варварские племена гуннов и готов, и император Константин вынужден перенести в 330 году столицу империи с Запада на Восток, в Константинополь. А в 395 году произошло разделение империи на Восточную и Западную. Под ударами варваров Рим стал последовательно переходить из рук в руки различных народностей, которые почти полностью уничтожили его былое величие. Только императору Юстиниану I (527-565гг.) удалось отвоевать у готов южную Италию, Сицилию и Калабрию и поставить во главе итальянской провинции своего наместника - экзарха, который пребывал в Равенне. Когда Константинополь стал единственным центром империи, императоры, чтобы прибавить "вес" своей столице, старались усилить влияние епископов и давали им различные преимущества. Со времён архиепископа Нектария (З81-397гг.) в Константинополе стали собираться соборы епископов, находящихся в столице по каким-либо нуждам. И они решали назревшие церковные дела под председательством Константинопольского архиепископа. На II Вселенском Соборе был издан 3-й канон, который санкционировал такую практику. Он гласит:      "Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по римском епископе, потому что град оный есть новый Рим"(1) На IV Вселенском Соборе 28 правилом такой порядок был окончательно утверждён. В результате быстрого возвышения константинопольского архиепископа стало ощущаться соперничество между старым и новым Римом. Несмотря на политическое умаление Рима, римский епископ, благодаря высокому духовному авторитету, не терял своего первенствующего положения среди других епископов. Римские епископы были предстоятелями той Церкви, которая в тяжёлые годы гонений была убежищем для изгнанных, защитницей и ходатаицей их. Поэтому епископы антиохийские, иерусалимские,александрийские, ефесские и другие питали глубокое уважение к римскому епископу и по инерции продолжали обращаться к нему, как признанному духовному авторитету, хотя сами имели своё преимущественное влияние на окрестные церкви и первенство голоса в делах их. С уважением к римской кафедре соединялось и благоговейное воспоминание о верховных апостолах Петре и Павле, положивших на Западе основание Церкви и принявших мученическую смерть, а также о многих великих святителях, украшавших её, о бесчисленном множестве пострадавших в Риме мучеников. Удаление царского двора дало римскому папе гораздо большую независимость от государственной власти, чем константинопольскому патриарху. Благодаря огромному авторитету среди народа, римский епископ остаётся единственным представителем высшей власти в Риме. Во время нашествия на Италию варваров, папы выступали как защитники населения от варварского разграбления. И варвары, которые завоёвывали Запад, для укрепления своих позиций невольно нуждались в признании себя духовной римской властью. Так постепенно возвышение римского епископа в глазах западной общественности стало очевидным, и всё более укреплялось под покровительством тех народов, которые завоёвывали Запад. Вследствии этого, как пишет историк Э.Поснов, отношения пап и византийским императорам начали складываться совсем иначе, чем отношения между патриархами и императорами.(2) Обладая высоким духовным авторитетом, и чувствуя за собою политическую силу, римские папы во время тринитарных и христоло-гических споров почти всегда принимали и защищали сторону православных. Папы не боялись византийских императоров, которые ради спокойствия в империи и сохранения своих политических интересов в Египте, Сирии, Армении, Антиохии заставляли восточных епископов выносить компромиссные решения в вопросах веры. Так в 484 году Римская Церковь прервала общение с Константинополем из-за промонофизитской политики императора Зенона и патриарха Акакия. Раскол длился 35 лет и только император Юстиниан, который стремился восстановить на Западе древнюю римскую империю, вынужден был начать свою религиозную политику с примирения с Римом. Ценой этого примирения, как замечает прот. Александр Шмеман, было подписание патриархом и епископами папистического документа, какого ещё никогда не видала Восточная Церковь. Православные патриархи Евфимий и Македонии, сами жертвы монофизитства, уже прославленные как святые в Константинополе, должны были быть осуждены своей же церковью только потому, что они правили ею в год, когда между Римом и Константинополем было прервано общение?(3) Так всё более и более к авторитету римского епископа примешивалось властолюбие и вместе с ним из-за компромиссной политики византийских императоров, которые заставляли восточных епископов искать компромиссы в вопросах веры, росло недопонимание в отношениях между Константинополем и Римом. На Западе, где было меньше борьбы с ересями, но больше физической борьбы, постепенно стало складываться мнение о Востоке, как еретическом "рассаднике", который надо лечить. Такое мнение особенно усилилось в период иконоборчества. Когда в 716 году на византийский престол вступил император Лев III Исавр и начал проводить иконоборческую политику, это вызвало восстание в Италии. Народ хотел избрать другого императора и идти с ним против константинопольского царя, чтобы свергнуть его с престола, как ересиарха. Только папе Григорию удалось успокоить народ обещанием вразумить императора. На укоризны папы за отступление от Церкви Дев отвечал, что это дело должно быть решено Вселенским Собором. Но папа писал: "Мы не имеем православного императора, который бы, по древнему обычаю, принял участие в этом соборе. Ты угрожаешь мне смертью, но знай, что римские епископы поставлены как бы разделительною стеною, как бы посредниками и судьями между Востоком и Западом. Взоры всего Запада обращены на нас. Все западные государства почитают апостола Петра, как земного бога. Весь Запад готов убедить тебя в этом? (4) Как можно судить по этому письму, папа уже достаточно определённо осознаёт себя выше восточных и западных епископов, чувствует свой "вес" среди западных государств и надеется на их поддержку, а потому не боится византийского императора. Не дождавшись от него покаяния, папа отлучил его и всех иконоборцев от Церкви. Император послал флот, чтобы доставить папу в оковах в Константинополь, но около Равенны флот был разбит бурей. Стараясь всё жене оставить папу безнаказанным, император отнимает у римской кафедры патриномии в Сицилии и Калабрии, а Иллирик и Балканский полуостров передаёт под юрисдикцию константинопольского патриарха. Этим император папе нанёс огромный материальный и моральный ущерб. Отныне эти территории стали "камнем преткновения" в отношениях между Римом и Константинополем. Разорвав отношения с византийскими императорами, под угрозой со стороны лангобардов, папы увидели необходимость искать союзников среди других государств. Их взоры обратились на усиливающихся в это время на Западе Франкских королей. Папа Григорий III приветствовал короля Карла Мартела, как победителя. Преемник Карла,Пилил, в благодарность за полученное от папы королевское миропомазание, отдал Римской Церкви все земли, отвоёванные у лангобардов. Так было положено начало светской власти пап. С точки зрения здравого смысла, иного выхода у пап не было, и в период иконоборчества они действовали совершенно правильно, разорвав отношения с императорами-иконоборцами и связав свою судьбу с франкскими королями. Но, как замечает историк Г.Борнан,"история Церкви имеет определённую особенность: с одной стороны, живя в мире, она испытывает на себе его влияние; с другой стороны, ничего невозможно понять в жизни Церкви, не учитывая её жизни духовной. Церковь живёт иначе, чем мир, она живёт не по законам мира, а по законам духа". (5) Поэтому вышло так, что после восстановления иконопочитания, хотя церковное единство между Константинополем и Римом было возобновлено, духовный антагонизм между ними усугубился. Можно предполагать, что причиною этому было то, что если Константинопольская Церковь после тяжёлой борьбы с иконоборцами вышла победительницей и в 843 году отпраздновала торжество Православия, то Римская Церковь, связав себя со светской властью пап, променяла своё первородство на "чечевичную похлёбку" франкского короля.      В отличие от Пастыреначальника Иисуса Христа, Который на горе Искушения отверг предложения диавола поклониться ему взамен на власть над всеми царствами мира, римские первосвященники на высоте огромного авторитета, который по праву принадлежал многим достойным их предшественникам, не устояли перед этим соблазном. Чтобы как-то на законных основаниях обосновать своё право на духовную и светскую власть, в конце VIII века была сочинена подложная дарственная запись, якобы Константина Великого римскому папе Сильвестру, по которой св.Константин, приняв крещение от папы, решил перенести свою столицу на Восток, а Рим и весь Запад отдал в духовное и светское владение пане. Папа Николай I впервые на практике стал подчинять своему влиянию светскую власть и в то же время заявлять о своих правах на только на Западную, но и на Восточную Церковь. Повод к вмешательству в дела Константинопольской Церкви папе дали возникшие в середине IX века споры фотиан и игнатиан. Хотя папа прекрасно понимал, что оба патриарха стали жертвами политика императора и делить им нечего, но он хотел использовать это иерархическое замешательство с той целью, чтобы возвратить себе Южную Италию и Илирик и распространить своё влияние на Восток.(6) Но патриархи Фотий и Игнатий понимали, что интересы их общие. И тот в другой выступили в защиту прав Константинопольской Церкви, и папа от них ничего не добился. Когда скончался патриарх Игнатий, то патриарх Фотий в 879 году созвал собор. Главной заслугой этого собора было то, что Рим и Константинополь в духе решений семи Вселенских Соборов признали общую церковную традицию единой Православной Церкви. По предшествующим событиям можно предполагать, что такое соборное решение скорее всего было продиктовано не духом братской любви, а политическими соображениями. В это время и Рим и Константинополь нуждались в помощи друг друга для борьбы с усиливавшимися на Западе норманами. Но так или иначе церковное единство ещё на какое-то время было сохранено. В Х - начале XI в. в отношениях между Римом и Константинополем наступило некоторое затишье. Причинами его были: двойственная политика губернаторов Южной Италии, которая снимала проблему территорий; личная слабость самих пап, которые, будучи связаны светской властью, оказались в центре борьбы между грекофильской и прогерманской партиями и очень быстро сменяли друг друга. Им некогда было заниматься проблемой взаимоотношения Церквей. А на Константинопольской кафедре в это время были довольно бесцветные личности, которые ради политической нужды византийских императоров догматическую строгость отодвигали на второй план. Константинополю во что бы то ни стало был нужен политический союз с Римом, чтобы противостоять германскому императору и сохранить своё влияние в Южной Италии и Илирии. Отношения между Константинополем и Римом обострились в тот момент, когда в Риме восторжествовала прогерманская партия, и папский престол оказался в полной зависимости от германского императора, который, стараясь расширить своё влияние на Западе, не был заинтересован в сохранении связей между Римом и Византией и всё делал для того, чтобы разорвать их.(7) Как можно судить по историческим исследованиям Э.Поснова, прот. А.Шмемана, Г.Борнана, ещё какое-то время византийскому императору удавалось сдерживать натиск германцев через церковно-территориальные уступки в Южной Италии прогерманскому папе. Но когда на константинопольскую кафедру вступил бескомпромиссный и решительный патриарх Михаил Керулларий, то он не захотел жертвовать интересами церкви ради политических интересов империи. По его поручению один из видных византийских иерархов Лев Охридский написал сочинение против латинских обрядов. Это сочинение, попав в руки прогермански настроенного кардинала Гумберта, не могло ему понравиться. И он, в сопровождении двух папских легатов, прибыл в Константинополь, чтобы через императора, который был заинтересован в сохранении политических связей с Римом, смирить бескомпромиссного патриарха. Но кардинал переоценил силу императора. Он ничего не мог сделать, так как патриарх пользовался большой поддержкой народа. Тогда кардинал решался на последний "роковой шаг". Перед Богослужением он вошёл в храм св.Софии и положил на св. престол папскую буллу с анафематствованием патриарха и всех его сторонников, ожидая, что только так удастся смирить патриарха. Но в столице начался народный бунт против легатов. В ответ на поступок легатов патриарх Михаил созывает церковный собор, на котором была провозглашена анафема зачинщикам церковного разрыва. Так было положено официальное начало церковному расколу. Прот. Александр Шмеман и другие историки считают, что разрыв 1054 года был только началом разделения церквей, что сначала он переживался скорее как один из тех временных раздоров между двумя кафедрами, каких много бывало и раньше, церковные связи не всюду и не везде были сразу порваны. По-настоящему разрыв этот перерос в окончательное разделение, в расово-религиозную ненависть только в эпоху крестовых походов.(8) Но можно добавить, что все-таки, кал видно из отношении между старым и новым Римом накануне раскола, духовный антагонизм рос по мере того, как в отношениях между Церквами росла роль политического фактора, что не должно бы иметь место по евангельскому идеалу. ЛИТЕРАТУРА: 1.М.Э. Поснов. История христианской Церкви,Брюссель, 1964. С. 293. 2.Там же. С. 260. 3. Прот. А. шмеман. Исторический путь Православия. Нью-Йорк, 1954. С. 197. 4. М.Э. Поснов. История христианской Церкви. Брюссель, 1984. С. 295. 5. Г.Борнан. Раскол 1054 года между христианским Востоком и Западом. Париж, 1Э84. С. 3. 6. О том, что патриархи стали жертвой политики императора при поставлении на кафедру в своём письме папе сообщал патриарх Фотий. 7. В 1014 году германский император Генрих П повелел папе Бенедикту VIII ввести в пение Символа веры Filioque Г.Борнан Раскол 1054 года между христианским Востоком и Западом. Париж, 1963. С. 60. 8. Прот. А.Шмеман. Исторический путь Православия. Нью-Йорк, 1954. С. 297.