Наталья Михайлова

Божией милостью Патриарх

Осуждение Патриарха Никона √ ключевой момент русской истории

Каждый раз, когда Россия подвергается страшным бедствиям и наступают смутные, тяжелые времена, мы обращаемся к прошлому, чтобы отыскать там их глубинные причины. Те, кто сознает неразрывность истории русского народа и истории Православной Церкви, ищет эти причины в тех обстоятельствах, которые нарушали благодетельную для народа и государства симфонию (согласие) властей духовных и гражданских, Священства и Царства. Так, после революции 1917 года многие православно мыслящие люди задавали себе вопрос: что же послужило причиной той катастрофы, духовным выражением которой явилось всеобщее богоотступничество, что привело к потере Святой Руси христианского имени?

На этот вопрос отвечает профессор канонического права М. В. Зызыкин в своей книге "Патриарх Никон, его государственные и канонические идеи", впервые изданной в Варшаве в 1931√1932 годах. Теперь эта книга издана и в России, и каждый может ознакомиться с ней. Это первый труд о Патриархе Никоне, который написан с точки зрения самой Православной Церкви, он посвящен детальному рассмотрению его учения о церковно-государственных отношениях. Вместо обычного исторического объяснения дела Патриарха Никона его личным характером М. В. Зызыкин высказывает суждения с православной канонической точки зрения, и перед нами встает образ Архипастыря, церковного строителя и борца, который "спасал Церковь от грозящего ей поглощения в государстве и потому стремился восстановить начинавшее меркнуть в его время правовое понятие Церкви".

Именно в этом, а не в преувеличенной роли исправления книг и обрядов видит М. В. Зызыкин главную тему жизни Патриарха. Последствия церковной реформы в виде раскола Церкви явились сразу и бросались в глаза. Последствия же начавшегося поглощения Церкви в государстве, против чего боролся Патриарх Никон, проявились не сразу. Поэтому конечное следствие √ гибель Православного Царства в 1917 году √ в общественном сознании не связывается с его первопричиной.

"Если царство не чтит Церкви и государства, то непрочно стоит: вот лейт-мотив его идей в отношении представления о должном отношении к Церкви, к ее просветительной миссии", √ пишет М. В. Зызыкин о Патриархе. Говоря о протестах его против захвата государством церковной собственности, он отмечает, что для Патриарха этот протест был "только средством к возможностям на пути дальнейшего оцерковления жизни (здесь и далее курсив мой. √ Н. М.) как вечной недосягаемой цели".

Но мы знаем, что в 1666 году на церковном Соборе Святейший Патриарх Никон был низвержен, лишен сана и сослан в пожизненную ссылку. Не в реформах Петра I, которые стали возможными благодаря этой расправе, но именно в историческом факте расправы над Первосвятителем Церкви "надо искать ключ к развязке той драмы, которая вывела Россию не на путь православного оцерковления жизни, а на путь протестантско-немецкий, на путь немецкой духовной колонии".

М. В. Зызыкин подчеркивает важность еще одного условия для правильного осознания причин тех несчастий, которые постигают людей в жизни личной и общественной. Условием этим является сознание доминирующего значения греха как причины несчастий, следуемых за уклонение от воли Божией; "жизнь чувством Бога √ праведного Судии, отмщающего людям и их поколениям за каждое преступление, всякую неправду, всякий грех". Именно с этой точки зрения можно говорить о том, что "революция явилась искуплением за два века порабощения Церкви и своеволия власти. Она явилась и делом сатанинским, и в то же время Промыслительным попущением за грехи".

Среди этих грехов, как один из первых по времени и значению, должен быть "осознан неправедный суд над Патриархом, великим Святителем Божиим, прославленным Богом удостоверенными чудесами". Грех этот до сих пор не искуплен, не принесено перед ним покаяния за соделанное ему государственной властью. "Вся жизнь Патриарха Никона после его ухода с кафедры в 1658 году до самой смерти в 1681 году подвергалась медленному изводительству, сделавшему из него мученика-страстотерпца". Это изводительство продолжается и по смерти его, так как читающая публика черпает мнения о нем и оценки его деятельности из сочинений таких историков, как С. М. Соловьев или Н. Ф. Каптерев, которые выставляют Патриарха Никона честолюбивым, властолюбивым, стремившимся создать нечто вроде русского папизма. Основными источниками подобных мнений явились суждения врагов Патриарха Никона, среди которых первым нужно назвать митрополита Газского Паисия Лигарида, который и написал "Историю суда над бывшим Патриархом Никоном".

Мерзость обвинения Патриарха Никона в папизме усугубляется тем, что в деле осуждения и низвержения Патриарха, непримиримого и последовательного борца с попытками латинства подчинить себе Православие, огромную роль сыграл именно платный агент миссионерского учреждения, Римской Пропаганды. Если главным внутренним врагом Патриарха на пути оцерковления жизни государства и народа явилось родовитое властолюбивое боярство, которое из-за сиюминутных интересов поощряло даже раскольников и оказывало давление на архиереев, то все же главной организующей силой явилась сила внешняя. Именно с появлением в Москве католического эмиссара под личиной православного митрополита разрозненные ряды противников Патриарха, мечтавшие о его низвержении и даже физическом уничтожении, получили наконец умелого интригана и ученого богослова, который сумел оформить эти внутренние силы в настоящий заговор и довести дело до конца.

В наше время, когда Православная Церковь при попустительстве властей подвергается очередному нашествию латинских миссионеров, действующих нередко совместно с католичествующими неообновленцами в самом лоне Русской Православной Церкви, обстоятельства падения Патриарха Никона более трех столетий тому назад могут и должны послужить для всех нас назидательным примером того, какими способами Ватикан добивался и добивается своих целей. Из них первейшая √ склонить Православные Церкви к Унии, заставить признать главенство папы, его непогрешимость. В течение долгих столетий после отпадения латинства от Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви Ватикан постоянно предпринимал эти попытки, и нужно признать, что некоторые из них ему удались. Последствия Флорентийской Унии 1458 года были малоощутимы для Православной Руси. Но последствия Унии 1596 года, заключенной в Бресте между епископами южной Руси и Ватиканом под давлением католической Польши, в течение 400 лет то затихая, то усиливаясь, сказываются до сих пор. Совсем недавно мы были свидетелями страшных событий на Западной Украине, когда храмы насилием отнимались у православных и объявлялись униатскими.

Но Брестская Уния не могла удовлетворить Ватикан, и папство продолжало делать попытки установления Унии с Московским Патриархатом. Одной из таких попыток была засылка в Москву Газского митрополита из Польши с поручением любыми средствами низвергнуть Патриарха Никона, поставить на его место человека, склонного к Унии, или, в лучшем случае, стать патриархом самому.

Надо отметить, что этот факт не отражен до сих пор ни в церковной, ни в гражданской истории России, хотя достоверные сведения о нем мы можем найти в давно опубликованных архивных документах. Тексты большей части из них и ссылки на первые публикации приведены в книге М. В. Зызыкина. В настоящей статье эти данные сведены воедино и изложены кратко.

 Подвиг архипастырства

Но прежде чем приступить к рассказу о Лигариде, необходимо сказать о значении Патриарха Никона в отечественной истории √ церковной и граждан-ской, перечислив дела его. Дела, которые он успел совершить всего за шесть лет фактического управления Церковью: с 1652 года, когда по неотступным просьбам царя Алексея Михайловича согласился стать Патриархом, по 1658 год, когда ему пришлось уйти с первосвятительской кафедры, "дав место гневу Государеву" (то есть гневу того же царя Алексея Михайловича).

Говоря о значении Патриарха Никона, воспользуюсь словами неизвестного автора книги "Жизнь Святейшего Никона, Патриарха Всероссийского", изданной Воскресенским Новоиерусалимским монастырем в 1907 году. Отметив, что Никон стал Патриархом в то время, когда в недрах Церкви боролись два противоположных направления, автор пишет: "Он смело и могущественно восстал против суеверия одних и вольномыслия других нововводителей. Этим двум ложным направлениям, раздиравшим Церковь, Патриарх Никон противопоставил одно истинное: восстановление и утверждение в отечественной Церкви совершенного согласия и единения с Церковью Восточною в учении веры, обрядах богослужения и правилах церковного управления".

Пытаясь осмыслить причины церковного раскола, именуемого старообрядческим, мы должны четко сознавать, что его идеология покоилась на утверждении непогрешимости самобытного русского Православия, отвергавшего авторитет Православия Вселенского. По сути, расколоучители были такими же нововводителями, как и тяготеющие к протестантству и католичеству вольнодумцы из боярской знати. Меры, предпринятые Патриархом Никоном по исправлению богослужебных книг и обрядов и получившие тогда же одобрение на ежегодно собираемых им Соборах, могут быть поняты только при условии понимания того, что Патриарх выбрал путь единения с Вселенской Церковью и тем хотел спасти Россию от тлетворного влияния латинства и протестантства.

Как человек государственного ума, он убедил молодого царя согласиться на просьбу гетмана Малороссии Богдана Хмельницкого о присоединении Украины к единоверной России, и именно ему мы должны быть благодарны за то, что это присоединение состоялось в 1654 году. Ближайшим последствием этого явилась победоносная война с Польшей, после которой была восстановлена древняя епархия в Полоцке и многие храмы и монастыри, захваченные униатами, были возвращены православным.

Но Малороссия продолжала подвергаться нападениям √ как со стороны Польши, так и со стороны Турции, и Патриарх предоставлял убежище ищущим на Руси защиты монахам и целым монастырским общинам. Будучи сам строгим монахом и даже аскетом, Патриарх в условиях крайне неблагоприятных, когда уже действовали антицерковные юридические нормы Уложения 1649 года, явился устроителем трех крупных монастырей: Иверского на Валдае, Крестного в устье реки Онеги и Воскресенского, Новый Иерусалим, на реке Истре под Москвой. При этом, как и в деле исправления книг и обрядов, Патриарх последовательно руководствовался мыслью о единении с Вселенским Православием и воплощал эту мысль в перенесении на Русь святынь с Востока: со Святой земли, из Царь-града, с Афона. Его усердием были привезены на Русь списки с древних чудотворных икон Божией матери: Влахернской из Царьграда, Ватопедской, Иверской и Троеручицы с Афона. Иверский монастырь на Валдае он строил по подобию с Иверским на Святой горе Афон, и для него предназначена была икона Божией Матери Иверская. Крестный, на острове Кий, был построен им по подобию Крестного монастыря вблизи Иерусалима. Воскресенский, названный им с согласия царя Новым Иерусалимом, вместил в себя Воскресенский собор √ единственный храм, в точности повторяющий храм Гроба Господня на Голгофе. В Новом Иерусалиме до революции хранилась чудотворная икона Троеручица.

Стараниями Патриарха Никона в Успенском соборе Кремля были собраны святые мощи великих русских святителей: Ионы, Алексия, Филиппа и Иова. При нем были обретены и прославлены мощи преподобного Саввы Сторожевского, перенесены в Иверский монастырь мощи св. Иакова Боровского.

Понимая Православие преимущественно как нравственно животворящую силу, Патриарх Никон, будучи еще Новоспасским архимандритом и затем Новгородским митрополитом, прославился защитой обездоленных, нищелюбием, устройством богаделен и многое сделал для духовного просвещения. "Он хотел, √ как пишет М. В. Зызыкин, √ сделать из Москвы религиозную столицу для всех православных народов, но, чтобы она отвечала своему назначению, она должна была встать в уровень с веком относительно просвещения". Заметим, просвещения духовного, сугубо церковного, которое не следует путать с уродливыми формами "просвещения" XVIII столетия.

Он же сделал многое для возрождения миссионерской деятельности. По его благословению трудились на этом поприще архиереи епархий, где было много инородцев, и тысячи татар, марийцев и мордвин были просвещены светом Православия.

Многое из начатого не удалось завершить; были брошены только семена, которые проросли не сразу. Но, изучая то или иное явление церковной жизни, часто с удивлением обнаруживаешь, что начало ему положено Патриархом Никоном. Он относился к таким людям, которые "одарены от Творца светлым и обширным умом, твердою и могущественною волею и которые ясно видят недостатки своего времени, безбоязненно восстают против них всею силою своей власти и воли, разят неправду. За то современники провозглашают их дерзкими нововводителями, нарушителями отеческих преданий, ненасытными честолюбцами, √ преследуют их завистью, клеветою, ненавистью и нередко осуждают их как врагов церковного и гражданского благосостояния".

Именно такая участь постигла и Патриарха Никона. Как человек властный, а не властолюбивый, он понимал меру ответственности, когда принял первосвятительский жезл святого митрополита Петра. Властные люди видят дальше √ в этом и их преимущество, и причина несчастий. Прозревая далеко вперед судьбы народа и государства, властные люди с присущим им чувством ответственности берут на себя нелегкое бремя принятия важных решений и, сознавая свою правоту, неукоснительно требуют их исполнения. Естественно, при этом они вызывают в самых разных людях и группах людей недовольство, переходящее в животную ненависть. Замечательный факт отмечает М. В. Зызыкин. Он говорит о духовном характере неприязни к Патриарху: "Никон праведник, обличитель был ненавистен погрязшим в грехах, а потому всякое обвинение исходило обычно от тех лиц, которые были повинны в том самом грехе, который они вменяли Патриарху". Бояре-властолюбцы обвиняли его во властолюбии; захватчики монастырской земли √ в сребролюбии; расколоучители, породившие своим неповиновением Церкви десятки самых нелепых толков и сект, обвиняли и обвиняют Патриарха Никона в ереси.

Все шесть лет пребывания Патриарха Никона во главе Церкви его единственной опорой среди кипящего интригами боярства был Православный Царь Алексей Михайлович. По примеру своего отца, Царя Михаила Федоровича, при котором Патриарх Филарет, его родной отец, имел одинаковый с Царем титул "великого государя", и Алексей Михайлович повелел Патриарху Никону, своему духовному отцу, именоваться так же. Но со временем боярскому окружению удалось нарушить многолетнее взаимопонимание между Царем и Патриархом, и к середине 1658 года стало ясно, что Царь не намерен далее выполнять когда-то данную им в Успенском соборе клятву о невмешательстве в церковные дела и о защите интересов Церкви от нападения алчных бояр и дьяков.

В глазах Патриарха Никона Царь явился клятвопреступником, а нечестивые бояре √ святотатцами и кощунниками. Поэтому его уход с кафедры православно мыслящий историк М. В. Зызыкин оценивает как "подвиг архипастырства, выявивший величие Никона-исповедника". Эта оценка прямо противоположна мнению тех ученых, которые уход Патриарха и его действия в течение последующих восьми лет до суда в 1666 году считают следствием его гордости и властолюбия, приписывая ему желание единоличной власти и самовольное присвоение титула "великого государя". Подобное отношение к Патриарху мы находим не только в книгах светских ученых, но, к сожалению, и в "Истории Церкви" митрополита Макария (Булгакова).

Говоря о воззрениях Патриарха Никона на необходимость оцерковления государства, превращения его в систему иерократическую, М. В. Зызыкин пишет: "Освобождаясь от церковных начал, государство возвращается к естественным началам, которые противны церковным, как языческие начала √ христианским; торжество их запечатлевает развитие новейшего государства с культом эгоизма, материализма, с заменой христианства неоязычеством... С этим грядущим неоязычеством и вступил в борьбу Патриарх Никон. Странно видеть в его борьбе проявление гордости и стремление сохранить свое положение. Последнее было бы ему очень просто, стоило бы только отказаться от своей борьбы за церковную самостоятельность и стать послушным орудием царя и бояр, как это сделали его преемники... Но Патриарх Никон ничем не поступился в борьбе за свою идею и пронес ее через всю свою жизнь, как горящий факел, до гроба".

Исполняя свой долг Архипастыря, он боролся с наступающей государственной апостасией (богоотступничеством), потому что видел в ней "знаки наступления Антихристова царства и грядущую гибель отечества. И он боролся с этим мольбами, протестами, своим удалением с кафедры, анафемой на нечестивых и кощунников, грозными пророчествами". В этой борьбе он проявил непреклонную стойкость в посылаемых на него гонениях, поэтому мы можем назвать его исповедником и сравнить с пророками, которые, по словам Апостола Павла, испытали поругания и побои, а также узы и темницу... скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления (Евр. 11, 37√38).

Действительно, хотя Патриарх и не испытал побои, не был побит камнями, но за Церковь Христову испытывал поругания, узы и темницу, терпел немалые скорби и озлобления в течение 23 лет. Испытания начались сразу после его ухода с кафедры и отъезда в Новый Иерусалим в первоначально добровольную ссылку. По приказу царя в его кельях был сделан обыск, чтобы изъять грамоты и письма царя, где он называл Патриарха "великим государем". Затем, во время поездки Патриарха в Крестный монастырь, была сделана попытка отравить его, но расследование было прекращено. Ему был запрещен въезд в Москву, запрещено было ездить и к нему в Новый Иерусалим.

Первый Архиерейский Собор 1660 года судил Патриарха заочно, но его решение, угодное царю, о лишении Патриарха сана не было претворено в жизнь, потому что Епифаний Славинецкий указал на неканоничность этого решения и сказал, что Патриарха могут судить только все четыре Вселенских Патриарха. Из них два, Константинопольский Дионисий и Иерусалимский Нектарий, были против суда над Патриархом Никоном. Патриарх Нектарий в 1664 году писал царю: "Нам кажется, что вы мирным образом можете успокоить это дело и снова однажды или дважды пригласить Никона, чтобы он возвратился на свой престол. Итак, просим мы Святейшее Ваше Высочество, чтобы вы не преклоняли слуха своего к советам мужей завистливых, любящих мятежи и возмущения, а наипаче, если таковые будут из духовного сана... Несогласия и возмущения в Церкви страшнее всякой войны..."

Так как "отречение" Патриарха было основным пунктом обвинения, то и царю, и боярам стало ясно, что по церковным правилам им не удастся расправиться с Патриархом, а предложение Нектария о мирном решении вопроса их совсем не устраивало. Поэтому прибытие из Польши Газского митрополита Паисия Лигарида в 1662 году было для противников Никона чрезвычайно желательным. Как опытный иезуит-богослов, он сумел, хотя и лживо, но обосновать именно канонические вины Патриарха, а затем надоумил бояр подвести Патриарха под обвинения уголовные.

Тогда и началась бесконечная череда судебных преследований Патриарха с унизительными допросами, преследованиями его сторонников вплоть до пыток, тюрем и ссылок. Его обвиняли в убийстве, в захвате земель у соседей-землевладельцев, в произнесении "клятвы" (анафемы) на царя, в написании собственного "Жития", в тайной посылке грамоты к Константинопольскому Патриарху Дионисию, в тайном приезде в Москву по "доносу новокрещена из жидов Михаила Афанасьева". Всего с 1660 по 1666 год было затеяно 10 уголовных дел. Все они были закрыты за отсутствием состава преступления, каждое возбуждалось по ложным доносам, но ни один лжедоносчик или лжесвидетель не был наказан.

Однако, несмотря на неудачу с уголовными обвинениями, сама по себе травля Патриарха в течение восьми лет создала ему такую репутацию, которая и в его время, и в последующие столетия позволяла прибегнуть к обличениям, пользуясь известной поговоркой: "Нет дыма без огня". По отношению к Патриарху царь действовал с какой-то особой изощренностью: по каждому делу он посылал для розыска и допросов к опальному Патриарху самых лютых его врагов из бояр, дьяков и духовенства. Патриарх был человеком нелицеприятным, не способным к компромиссу, интриге и бытовой дипломатии. Поэтому высказывался резко и неосторожно. Все его слова в допросных листах записывали те же бояре и дьяки. Впоследствии ученые-историки XIX√ХХ веков переписывали из этих допросов высказывания Патриарха, то есть "ловили его на тех или иных словах, сказанных им когда-либо в пылу его горячего темперамента и переданных его врагами часто в искаженной форме". Но ни один из них не удосужился обратиться к его основному труду "Возражения на ответы Лигарида боярину Р. Стрешневу", который, к стыду русской историографии, был впервые полностью опубликован английским историком В. Пальмером.

Так прошли первые восемь лет после ухода Патриарха с кафедры. Но и они не были бесплодными. За эти годы было закончено строительство Иверского и Крестного монастырей, начато строительство Нового Иерусалима, любимого детища его. Из-за невозможности "сделать из Москвы религиозную столицу для всех православных народов" Патриарх решил воплотить свою идею в Новом Иерусалиме. Поэтому на горнем месте главного алтаря в Воскресенском соборе он распорядился устроить пять престолов для пяти Православных Патриархов. Из 15 предполагаемых приделов он хотел некоторые отдать для служения другим православным народам: малороссам, белорусам, молдаванам, грекам, грузинам. Он собрал в монастыре громадную библиотеку, завел иконописную школу, сам писал иконы. Уже тогда, несмотря на запреты властей, Новый Иерусалим посещали монахи из монастырей Греции, Сербии и Афона.

Его труды были прерваны осенью 1666 года, когда в Москву прибыли долгожданные патриархи Макарий и Паисий, а с их прибытием начались заседания Собора, который должен был осудить Патриарха. Но прежде чем говорить о Соборе, необходимо сказать о главном организаторе его, враге Патриарха и России папежнике Лигариде. 

Платный агент Римской Пропаганды

Биографические сведения о Лигариде были собраны по документам архива Римской пропаганды историком иезуитом отцом Пирлингом и им же опубликованы в XIX веке. Другой ученый-католик Тейнер в 1859 году опубликовал письма Лигарида к папскому нунцию и доминиканцу отцу Ширецкому в Польше из архива Нунциатуры. Немало документов о нем хранится и в русских архивах; большая часть из них опубликована в книге русского историка Н. Гиббенета "Историческое исследование дела Патриарха Никона".

Лигарид родился в 1612 году на острове Хиос. Любопытную справку об уроженцах этого острова мы находим в сочинении Элизе Реклю "Земля и люди": "Во все времена хиосские греки отличались меркантильным гением... Другие греки остерегаются этих единоплеменников, столь ловких, и часто утверждают, что в них следует видеть потомков какой-нибудь еврейской или финикийской колонии; хиосцы действительно имеют кое-что из семитического типа... Подобно евреям, хиосцы избегают смешения с иноплеменниками или с эллинами других островов... Пронырливые и вкрадчивые, хиосцы также очень искусны в приобретении почестей и теплых местечек".

Уроженец Хиоса, Пантелеимон Лигарид в 13 лет поступил в иезуитскую коллегию св. Афанасия в Риме и закончил ее в 1636 году. Через три года, в 1639 году, он посвящен в диаконы, а затем в священники униатским митрополитом Рафаилом Корсаковым. В 1641 году Конгрегация Пропаганды католической веры посылает его в качестве миссионера сначала в Константинополь, потом в Молдавию и Валахию.

Со свойственной хиосцам пронырливостью Лигарид сумел ввести в заблуждение православного Иерусалимского Патриарха Паисия, который постриг Лигарида в монахи с именем Паисий в 1651 году, а через год √ посвятил в митрополиты города Газы, где, впрочем, Лигарид никогда не бывал. Со временем до православных Патриархов дошли сведения о том, что Лигарид тайный католик, священнический сан получил не от православного епископа, к тому же подвержен содомскому греху (мужеложеству), а посему одному подлежит извержению из сана и по всему вместе √ отлучению от Церкви. Таковое отлучение и лишение Лигарида митрополичьей кафедры было совершено преемником Патриарха Паисия Иерусалимским Патриархом Нектарием еще в 1660 году.

После этого, продолжая называться Газским митрополитом и одновременно получая плату от Римской Пропаганды как ее агент на Востоке, Лигарид отправился в Польшу, где в течение двух лет служил в костеле. Здесь, после согласования с папским нунцием, он получил задание от короля Иоанна Казимира и доминиканца отца Ширецкого отправиться в Москву.

Он прибыл в Москву в 1662 году, через два года после первого Архиерейского Собора 1660 года. Было решено готовить следующий Собор и на него пригласить всех четырех восточных Патриархов. Прибывший в Москву Лигарид, известный как богослов и авторитетный церковный деятель, был принят в Москве с распростертыми объятиями. Ему было поручено вести переписку с восточными Патриархами, и вскоре он приобрел здесь большую силу. Так, на очередном Архиерейском Соборе 1663 года он уже практически председательствует, участвует в посвящении новых епископов и в перемещении с кафедры на другую кафедру уже посвященных, поставляет в игумены и архимандриты.

В это время Патриарх Никон уже знал о том, что Лигарид отлучен как католик-еретик и содомит. Об этом ему сообщили другие греки. Он предупреждал об этом царя, но не был услышан и осенью 1663 года решил написать грамоту Константинопольскому Патриарху Дионисию с объяснением всех обстоятельств дела. Среди прочего он писал: "Царское величество поставил свое повеление над священным чином, чтобы не принимали от меня благословение, велел быть Собору, и на том Соборе благословением Газского митрополита в Новгород назначили Крутицкого митрополита Питирима, поправши Закон Божий... и других епископов в иные епархии". Имея в виду известное ему и Патриарху Дионисию отлучение от Церкви Лигарида, он пишет далее: "От сего беззаконного Собора престало на Руси соединение со Святой Восточной Церковью и от благословения Вашего отлучились, но от римских костелов начаток приняли свой".

Так оценивал участие в церковной жизни России отлученного от Церкви и изверженного из сана Лигарида Патриарх Никон. Но грамота его до Патриарха Дионисия не дошла: она была перехвачена по приказу царя и на Соборе 1666 года прочитана во всеуслышание. На Соборе присутствовали два из четырех восточных Патриархов, и оба знали, что Лигарид отлучен. Но лжесвидетельствовали, что он истинно православный митрополит. Мало того, слова Патриарха Никона в грамоте к Патриарху Дионисию послужили поводом для одного из самых тяжких обвинений, а именно в том, что он "всех православных христиан назвал еретиками, что он клевещет на свое стадо и пишет ложно, что все от мала до велика обратились к учению папы римского". Тем самым подводили его под канон, осуждающий епископа, позорящего свое стадо, а такие лица подлежат низвержению и даже смерти.

На суде Патриарх еще раз сказал о том, что Лигарид отлучен и проклят, что у него нет ставленной грамоты и что "писал я все то про Газского митрополита, а не о православных христианах".

В 1853 году были опубликованы документы из ватиканских архивов. Из них стало ясно, что Лигарид был не только отлученным и проклятым еретиком, но действительно состоял на службе Конгрегации Римской Пропаганды веры, получал от нее ежегодное жалованье и пытался совратить Церковь в Унию с Ватиканом. Последнее обстоятельство Патриарху Никону, конечно, не было известно, но могло быть известно историкам XIX√ХХ веков, которые почему-то продолжали переписывать в своих сочинениях цитаты из лигаридовой "Истории", иногда даже признавали его "пронырливость, вкрадчивость и искусство в приобретении почестей и теплых местечек". Но за этими чисто этнографическими качествами не хотели увидеть существа дела. А оно имело откровенно кощунственный характер. Как пишет М. В. Зызыкин, дело Патриарха Никона решал "подкупный суд продажных Патриархов, руководимых не следствием, выясняющим все обстоятельства дела, а продажным греком-католиком, запрещенным в Православии, митрополитом, желавшим занять место русского Патриарха" (чтобы удобнее ввести Унию).

О незаконности суда над Патриархом Никоном

 Состав суда с точки зрения канонов был незаконным, суд не изучил дела, даже не принял объяснений обвиняемого по главному пункту (уходу с кафедры); не допросил свидетелей со стороны обвиняемого (они все были заблаговременно сосланы); большая часть пунктов обвинения (всего их было 17) была выдвинута в процессе самого суда.

Здесь невозможно привести все перипетии суда над Патриархом. Остановимся лишь на составе суда. Как уже было сказано, из четырех восточных Патриархов для суда над Патриархом Никоном согласились приехать два: Александрийский Паисий и Антиохийский Макарий. В отношении их важно отметить два обстоятельства:

1) на время суда они не могли быть судьями над Патриархом, потому что в то время сами были низложены со своих кафедр (как раз за эту поездку) Константинопольским Патриархом Парфением и Собором солидарных с ним греческих архиереев1 ;

2) Макарий и Паисий были подкуплены Московским правительством. Подкуп определенно и точно засвидетельствован у профессора Каптерева с указанием сумм.

Кроме этого, уже на суде они по крайней мере дважды лжесвидетельствовали: сначала заверили Патриарха Никона в том, что имеют полномочия от двух других Патриархов (то есть от низложившего их Парфения и от отлучившего Лигарида от Церкви Нектария), а затем заверили Собор, что Лигарид не подвергнут отлучению.

Как мы увидим из дальнейшего изложения событий, осудившие Патриарха Никона Паисий и Макарий были вовлечены Лигаридом в переговоры об Унии и какое-то время склонялись к ней.

Таковы были главные судьи. Из иностранного духовенства на Соборе присутствовали, кроме Лигарида, еще семь епископов, но они оказались в Москве "по своему делу для испрошения милостыни, а не в силу канонического призыва на Собор, правильно переданного через местных Патриархов".

На соборе присутствовали также 14 русских епископов, из которых 6 получили свое поставление на кафедру или даже посвящение в сан через отлученного от Церкви Лигарида, а 8 были посвящены Патриархом Никоном.

Кроме духовенства, на некоторых заседаниях присутствовал сам царь Алексей Михайлович и те же самые бояре и дьяки, которые в течение предшествующих восьми лет травили Патриарха. Всего участников Собора было около ста человек. На последнем заседании 12 декабря 1666 года Макарий и Паисий спросили греческих епископов: "Какому наказанию подлежит Никон, который попрал Божественные каноны и который обвинялся в стольких убийствах (намек на ложные обвинения в убийстве епископа Павла Коломенского и крестьянина по делу Сытина) и который совершил бесчисленные акты грабежа и несправедливости в течение своего патриаршества?"

Греческие епископы сказали: "Он должен быть канонически низвергнут и лишен права совершать священнодействие".

И русские епископы на те же вопросы ответили: "Пусть он будет низвергнут, ибо он виновен во многих винах".

Так был вынесен приговор над Патриархом Никоном, а вместе с ним и над самостоятельностью Церкви. Следующим деянием Собора было избрание нового Патриарха Иоасафа II. Затем Собор подтвердил правильность мер по исправлению книг и обрядов (без признания участия в них Патриарха Никона). Но Патриарх Никон "настолько воплощал собою патриаршество, что с его падением вынута была из воплощаемого им учреждения душа, дававшая русскому патриаршеству в русской государственной жизни особое назначение; была вынута вместе с тем душа и из другого учреждения √ царской власти".

На значительность этого события для истории России указывает и В. Пальмер: "Падение Патриарха Никона есть та точка, тот перелом, около которых должно было обращаться дальнейшее религиозное и политическое развитие многих поколений. Его церковные и политические последствия долго видны нам, и еще не более как в своем начале". Эти слова были написаны 120 лет тому назад, но уже тогда В. Пальмер предвидел самое страшное последствие: "Завладеет ли Россией немецкий материализм и в конце концов наступит даже апостасия (отступничество) от самого имени христианского?"

Немецкий материализм завладел Россией, наступила даже апостасия. Через 50 лет после книги В. Пальмера пишет свое исследование о Патриархе русский историк М. В. Зызыкин и вновь призывает искупить грех свой перед Церковью и великим святителем Божиим. Но В. Пальмер, будто прозревая наши времена, писал: "Когда либерализм сбросит существующий барьер достижением религиозной свободы, когда Русская Церковь будет предоставлена своим собственным ресурсам... тогда в поисках самозащиты, и в особенности против католиков, она откроет, что ее действительный борец и представитель был Никон".

Что же теперь, когда после разгула атеизма и откровенного богоборчества мы явились свидетелями того, как "либерализм сбросил существующие барьеры достижением религиозной свободы", а Церковь "предоставлена собственным ресурсам"? Теперь "Римская Пропаганда" засылает в Православную Россию не одиночных эмиссаров, а десятки лигаридов, из них некоторые √ даже в православном сане. Они вещают по "христианским радиоканалам", издают журналы и газеты; в Москве появился папский нунций. Идет очередная попытка заключить Унию. В этих условиях полезно знать о прежних попытках. На эту тему 130 лет тому назад известный славянофил Ю. Ф. Самарин написал обстоятельное сочинение под названием "Иезуиты и их отношение к России" (М., 1866). Он дает подробный перечень католических визитеров на Русь, но среди них нет Лигарида.

Попытка установления Унии в XVII веке

Как уже было сказано, поручение подготовить почву для установления Унии Лигарид получил в Польше от доминиканцев и папского нунция, а также от самого польского короля Иоанна Казимира. Очевидно, что самым главным препятствием для осуществления его целей был Патриарх Никон. Поэтому по прибытии в Москву Лигарид сделал все возможное, чтобы низвергнуть его, в чем ему помогли царь и бояре при содействии архиереев из числа противников Патриарха.

В его задачу входило: или добиться поставления нового Патриарха, сочувствующего Унии, или быть выбранным самому. Патриархом был выбран престарелый Иоасаф II, возраст которого позволял Лигариду еще в 1668 году лелеять надежды на собственное избрание. Правда, сочувствующих идее Унии среди русских архиереев не нашлось ("никто здесь не слушает на такие темы", пишет он в Варшаву), и тогда ему пришлось обратиться к Патриархам Макарию и Паисию.

25 сентября 1668 года он сообщал своему начальству, что "из двух патриархов, склонных к Унии, один отступился, другой уехал, а царь занят другими делами".

Действительно, в ту пору царь был занят очень важным для себя делом. Летом 1668 года от Иерусалимского Патриарха Нектария пришло очередное подтверждение того, что Лигарид скрытый папежник, содомит, автор антиправославных брошюр, а потому отлучен от Церкви. "Царь, очень расположенный к Лигариду, благодарный ему за проведение дела против Никона, видел в осуждении Лигарида осуждение всего никоновского дела и потому просил преемника Нектария Патриарха Досифея о восстановлении его в сане", при этом сулил и материальное вознаграждение.

Во время Собора 1666/67 года Лигариду удалось, пользуясь своим громадным влиянием, оказать еще одну услугу папскому престолу. Дело в том, что при Патриархе Филарете было установлено правило о перекрещивании католиков и о ежегодном повторении (в Неделю Торжества Православия) отлучения папы. Стараниями Лигарида оба эти правила были отменены Собором 1667 года. В книге иезуита Родота, изданной в Риме в 1763 году, Лигариду ставилось в особую заслугу то, что он имел в Москве достаточное влияние, чтобы "искоренить эти два чудовищных злоупотребления".

Насколько далеко зашли мечты варшавского начальства о скором устроении "желаемого дела" (унии), свидетельствует опубликованная в книге Н. Гиббенета грамота из архива Тайного приказа. Грамота написана польским королем Иоанном Казимиром патриархам Макарию и Паисию весной 1668 года. В ней король сообщает восточным Патриархам, что возвратившиеся из Москвы послы говорили королю о том, что Патриархи приветствовали установление гражданского мира и притом предлагали установить мир церковный. Король поспешил дать свое согласие и отвечал, что он "желал бы конец своей жизни увенчать сим действием мира √ возвращением к соединению латинской церкви с греческой... Разность-де между ними не так велика; причины раздоров √ не в благочестии (то есть в догматах. √ Н. М.) и не из-за божественной славы ревность". Король даже предлагал место для окончательного оформления соединения, а именно Москву.

Но дело не сладилось. Патриархи уехали из Москвы на Восток, чтобы хлопотать о восстановлении на своих престолах. Из Иерусалима от Досифея пришла еще одна грамота, подтверждающая отлучение Лигарида и его вины. Но царь не спешил избавиться от пронырливого хиосца. Последний был выслан из Москвы уже в следующее царствование, видимо, по настоянию Патриарха Иоакима (Савелова), который и сам был участником суда над Патриархом Никоном и его активным обвинителем. Лигарид опасался возвращаться на Восток, остановился в Киеве и там умер в 1678 году. Историки-иезуиты в своих книгах весьма высоко оценивают его деятельность, его преданность латинской вере, его ученость, которая позволяла ему защищать "истины католичества".

Судьба Патриарха Никона после суда

В декабре 1666 года Патриарх был отправлен в Ферапонтов монастырь. Здесь он провел в ссылке 10 лет. Он никогда не признавал праведным вынесенный ему приговор, ответственность за него возлагал на Царя как Помазанника Божьего, нарушившего клятву и каноны. Он простил Царя как человек человека, но не как Патриарх Царя. Говорил: "Будем судиться на Страшном суде!"

Патриарх Никон не признавал канонической действительности низложения и считал себя Патриархом. По приказу Патриарха на дорогах вне Ферапонтова монастыря ставились деревянные кресты, и надписи на них гласили: "никон, Божией милостию Патриарх, поставил сей крест Господень, будучи в заточении за Слово Божие и за Святую Церковь". "Эта надпись, √ пишет М. В. Зызыкин, √ правильно выражала ту истину, что Патриарх никон пострадал за учение, основанное на св. Отцах, и за обличение тьмы духа века сего".

Но страдания его на этом не кончились. В 1676 году Патриарх Иоаким, ненавидевший Патриарха Никона и опасавшийся его возвращения из ссылки, дал ход ложным доносам и возбудил второе дело против ссыльного святителя. Здесь были доносы и о государственной измене (с донскими казаками Стеньки Разина), о блуде, содомии, о смерти больных от даваемых Патриархом трав. 15 мая 1676 года состоялся в Москве заочный суд над Патриархом без предварительного допроса его самого и свидетелей, по одним доносам. Было составлено обвинение из трехсот пунктов, а "историк Соловьев поместил это обвинение (т. XIII, пр. 190), не приведя данных, его опровергающих, то есть без объяснения, что они лживы и исходили от людей низкопробных и зависимых".

В результате решения этого второго суда Патриарх был переведен под более строгий надзор и в полное заточение в Кириллов монастырь, где скоро почти ослеп, почти не мог ходить, совсем разболелся и стал готовиться к смерти. Принял схиму с именем Никон.

Царь Феодор Алексеевич хотел вернуть Патриарха из ссылки, с тем чтобы он мог окончить дни свои в Новом Иерусалиме, но Патриарх Иоаким не давал на это согласия. Тогда в августе 1681 года Царь послал указ без согласия Иоакима о разрешении Патриарху Никону вернуться в свою любимую обитель. Но Патриарх был уже совсем без сил: его везли на стругах по Шексне, потом по Волге до Ярославля, где он и умер 17 января 1681 года, а жизни его было 76 лет. Тело усопшего везли до Нового Иерусалима, где он и был погребен в приготовленной им самим за 14 лет до этого могиле в Воскресенском соборе в приделе Усекновения Главы Иоанна Предтечи под Голгофою.

Могила Патриарха была вскрыта большевиками в середине 30-х годов. Сейчас в Воскресенском монастыре возрождается монастырская жизнь, и вот уже год на его могиле служат панихиды.

Царь Феодор Алексеевич решил добиться отмены соборного определения 1666 года. Для этого послал грамоту Константинопольскому Патриарху с соответствующей просьбой. Ответная грамота пришла уже после смерти царя. Смысл ее сводился к тому, что Восточные Патриархи разрешали поминать имя Патриарха Никона вместе с другими Патриархами, но об отмене соборного определения в ней ничего не сказано. Патриархи прощали осужденного Первосвятителя из милости, памятуя его многолетнее раскаяние в ссылке. Таким образом, Патриарх был прощен, но не оправдан, и неправедный приговор над ним за 330 лет так и не был отменен.

Остается лишь добавить, что на Поместном Соборе 1917 года, когда был поставлен вопрос о восстановлении патриаршества, митрополит Антоний (Храповицкий) обратил внимание членов Собора на Патриарха Никона как невинного страдальца-Патриарха от нечестивого суда и на то, что Бог прославил его чудесами. Участники Собора тогда же ездили в Новый Иерусалим, служили панихиду у могилы Патриарха и молились пред ней о благополучном завершении начатого дела.

В Новом Иерусалиме монахи уже в ХIХ веке просили помощи у своего небесного защитника и молились: "Святителю отче Никоне, моли Бога о нас!"