Кирилл Фролов

Евлогианский вопрос

Во втором номере журнала "Благодатный Огонь" в статье "Парижское богословие и неообновленчество" развенчивается "коллективный непогрешимый папа" либеральных церковных кругов √ парижский Свято-Сергиевский богословский институт.

Концепция и основные выводы статьи не вызывают сомнений, однако некоторые ее положения, например, критика устроителей конференции "Единство Церкви", главной целью которой было все-таки обличение явных еретиков и обновленцев оо. Борисова и Кочеткова, представляются неверными. Кроме того, вызывает смущение некоторая грубоватость статьи. Сама тема и многие ее аспекты, как-то: проблема вероотступничества и воцерковления интеллигенции, "качество" этого воцерковления, история экуменической ереси и обновленчества в XX веке, их корней, становления и развития √ требуют более подробного рассмотрения. По нашему глубокому убеждению, сомнительные идеи оо. А. Шмемана, Н. Афанасьева и других √ лишь неизбежные плоды модернизма, культивировавшегося в стенах парижского богословского института с момента его основания.

Напомним церковную историю русского зарубежья и ее интерпретацию апологетами "парижской школы". После знаменитого антикоммунистического воззвания I Всезарубежного Собора в 1921 году в Сремских Карловцах, в котором участвовало 13 епископов, 23 священника и 67 мирян, представлявших все русские православные епархии за пределами оккупированной большевиками России, 22 апреля (5 мая) 1922 года вышел указ святителя Тихона, Патриарха Московского, предписывающий упразднить Высшее церковное управление за границей, поручить митрополиту Евлогию (Георгиевскому) временно управлять заграничными приходами РПЦ и "представить соображения о порядке управления названными церквами". "Для суждения о церковной ответственности некоторых духовных лиц за границей за их политические от имени Церкви выступления озаботиться получением необходимых для сего материалов и само суждение... иметь по возобновлении деятельности Священного Синода, при полном, указанном в соборных правилах, числе членов"* .

Именно на этот документ опираются в своей аргументации сторонники митрополита Евлогия и современные "церковные либералы" вроде "канад-ского религиоведа" г-на Поспеловского. По их мнению, именно этот документ дал митрополиту Евлогию все полномочия по управлению заграничными епархиями РПЦ, а те, кто не подчинился митрополиту, в первую очередь созданный вместо ВЦУ Архиерейский Синод во главе с митрополитом Антонием (Храповицким), являются якобы раскольниками. Эта позиция более чем шаткая и противоречивая.

Вся русская церковная эмиграция прекрасно понимала, что данный указ -- вынужденный, он написан под давлением Советской власти. Составлен он был так, что давал возможность широкой его интерпретации. Характерно в этом смысле его резюме: "...и само суждение... иметь по возобновлении нормальной деятельности Священного Синода, при полном, указанном в соборных правилах, числе членов", то есть после крушения большевизма. Но самое показательное то, что сразу после выхода в свет этого указа сам митрополит Евлогий предельно четко настаивал на невозможности и ненужности его исполнения: "Указ этот поразил меня своей неожиданностью и прямо ошеломляет представлением той страшной смуты, которую он может внести в нашу церковную жизнь. Несомненно он дан под давлением большевиков. Я за этим документом никакой обязательной силы не признаю, хотя бы он и был действительно написан и подписан Патриархом. Документ этот имеет характер политический, а не церковный. Вне пределов советского государства он не имеет значения ни для кого и нигде"** .

Естественно, церковные люди и в России, и за рубежом думали аналогично. Уже 30 августа (12 сентября) 1926 года, когда церковная смута в русском зарубежье разгорелась, митрополит Сергий (Страгородский) писал к церковной диаспоре: "Вы просите меня быть судьей в деле, которого я совершенно не знаю... Не знаю и предмета разногласий между Синодом и митрополитом Евлогием. Ясно, что судьей между Вами я быть не могу. Ваше письмо дает мне повод поставить общий вопрос: может ли вообще Московская Патриархия быть руководительницей церковной жизни православных эмигрантов, когда между нами фактически нет отношений?.. Польза самого церковного дела требует, чтобы Вы или общим согласием создали для себя центральный орган церковного управления, достаточно авторитетный, чтобы разрешать все недоразумения и разногласия, и имеющий силу пресекать всякое непослушание, не прибегая к нашей поддержке... или же подчиниться... местной православной власти, которая Вас приютила"*** .

Однако затем митрополит Евлогий совершил поворот на 180 градусов и стал использовать указ Патриарха Тихона от 5 мая 1922 года как обоснование своих прав на возглавление русского церковного зарубежья. На это до появления Декларации митрополита Сергия 1927 года ни Московская Патриархия, ни Зарубежный Синод не соглашались √ и патриарх Тихон, и святитель Петр Крутицкий в течение 1924√1925 годов просто-напросто отказывали митрополиту Евлогию в его претензиях на единоличную власть. Следует отметить и конструктивную позицию Зарубежного Синода, который до последнего шел навстречу митрополиту Евлогию, в 1923√1924 годах выделив Западно-Европейскую епархию, возглавляемую Евлогием, в "автономный митрополичий округ" и наделив таким же самоуправлением Северо-Американскую епархию во главе с митрополитом Платоном, во всем действовавшим в русле митрополита Евлогия. Однако механизм раскола был запущен, и указы святителя Тихона, и митрополита Сергия, и Зарубежного Синода были ни при чем. В обособлении и конечном отделении группировки митрополитов Евлогия и Платона от Русской Церкви были совсем иные причины.

Владыка Евлогий, когда ему было выгодно, признавал указы Москов-ской Патриархии, а когда не выгодно √ нет. Так, когда после своей Декларации 1927 года митрополит Сергий (Страгородский) настаивал на принятии зарубежным духовенством подписки о лояльности Советской власти, митрополит Евлогий поддержал эту меру, ничего не сказав о большевистском давлении. Когда же сам митрополит Евлогий был запрещен митрополитом Сергием в священнослужении, он не признал запрет и перешел в юрисдикцию Константинопольского Патриархата. Чисто церковно-догматический документ √ указ митрополита Сергия, осуждающий еретическую софиологию о. Сергия Булгакова, не имеющий никакого отношения к политике, он объявил подписанным якобы под давлением коммунистов.

Каковы же действительные причины церковной смуты в русском зарубежье?

Известный историк Михаил Назаров в своей книге "Миссия русской эмиграции" сообщает любопытный и важный факт. В 1922 году президент американской организации YMCA Колтон писал патриарху Тихону с просьбой утвердить главою американской епархии митрополита Платона. Архиерейский собор РПЦЗ в 1930 году анафематствовал масонство. На этом соборе было недвусмысленно заявлено, что YMCA имеет прямое отношение к масонству. Потрясающий факт √ президент американской YMCA старается повлиять на кадровую политику Православной Церкви! Все это хронологически совпадает с переворотом в Константинопольской патриархии, когда на патриарший престол был возведен масон Мелетий Метаксакис √ один из "отцов" современного экуменизма и обновленчества. Воззвание патриарха Мелетия и документы основного органа YMCA √ комиссии "Вера и устройство", советских обновленцев, а затем Всемирного совета церквей поразительно совпадают.

Апологеты "евлогианской" группировки не скрывая пишут, что YMCA и ее председатель √ масон Дж. Мотт √ финансировали практически всю деятельность Свято-Сергиевского института в Париже. А кто платит, тот, как известно, и заказывает музыку. Очевидно, что был четкий заказ на весьма четкую экуменическую линию, на размежевание с "реакционным" Зарубежным Синодом и конечный переход в юрисдикцию Константинополя. И многие преподаватели Свято-Сергиевского института постоянно делали беспрецедентные для православного вероучения заявления. Так, протоиерей Василий Зеньковский утверждал, что "границы Церкви немного шире, чем мы думаем" (с какой же легкостью можно переступить через канонические установления семи Вселенских соборов, принятые Святыми Отцами наитием Святого Духа!); протоиерей Сергий Булгаков в своей работе "Под стенами Херсонеса" выдвигает идею о том, что "интеркоммунион", то есть совместное причащение с еретиками (католиками), может и должен предшествовать единомыслию в догматах!

Митрополит Вениамин (Федченков) с горестью вспоминает, что после того, как он "осмелился" критиковать Н. Бердяева в Свято-Сергиевском институте, получил жесткий выговор от митрополита Евлогия.

Мы далеки от вынесения некоего "окончательного приговора" митрополиту Евлогию √ Бог ему судья, однако называть черное белым не можем. Представляется уместным описать трагедию его личности √ ведь в 20√30-е годы было предпринято несколько попыток примирения с Зарубежным Синодом, который предоставил самую широкую автономию митрополиту Евлогию. Карловацкий Синод выдвигал совершенно справедливое требование контроля над деятельностью богословского института в Париже* .

И митрополит Антоний (Храповицкий), и митрополит Евлогий глубоко переживали случившееся разделение. В 1934 году владыка Антоний пишет Евлогию письмо с призывом примириться. Парижский митрополит с радостью соглашается, и в мае 1934 года он приезжает в Белград, где Антоний и Евлогий просят друг у друга прощения, читают друг над другом разрешительные молитвы.

В 1935 году при посредничестве Сербского Патриарха Варнавы √ великого иерарха и друга русского народа √ принимается "Временное положение о Русской Православной Церкви Заграницей", утверждающее административно-каноническое единство русского церковного зарубежья, предусматривающее верховенство Архиерейского Собора РПЦЗ и устройство ее по четырем митрополичьим округам.

Казалось бы, вожделенное единство церковное установлено. Но еще на пути в Белград, в Берлине, митрополит Евлогий получает телеграмму от графа Коковцова против воссоединения. А епархиальный совет митрополита Евлогия, где не последнюю роль играла либеральная профессура Свято-Сергиевского института, поднял настоящий бунт и потребовал у митрополита Евлогия отозвать свою подпись!

Потрясает нравственная сторона дела √ крушить церковное единство во имя так называемой "свободы мысли", а точнее √ права на ересь. В книге "Миссия русской эмиграции" содержится важное свидетельство: "Очевидец свидетельствует, что когда белградская молодежь стала умолять митрополита Евлогия о прекращении раскола, он ответил: "Вы не понимаете, в какое время мы живем: не мы рулем управляем, а те, кто сильнее нас"" (с. 203)** .

В итоге Парижский экзархат отпадает в юрисдикцию Константинополя, который в то время окончательно превратился в "троянского коня" для православного мира √ в 20-е годы Константинополь откровенно выступает на стороне обновленцев в России, насильственно отторгает русские епархии в Прибалтике и Финляндии. В Финляндии под эгидой Константинопольского Патриархата была создана колоссальная смута, настолько подорвавшая Православие в этой стране, что Финская церковь не может оправиться до сих пор: оттуда был выслан русский архиепископ Серафим (Лукьянов) и на его место был рукоположен в епископы женатый священник √ ярый обновленец Герман (Аав), который стал насаждать новый стиль, расправляться с ревнителями Православия, не желавшими изменять церковному преданию. Это привело к тому, что Финская церковь приняла даже григорианскую пасхалию, тем самым грубо нарушив постановление I Вселенского Собора.

В стенах парижского Свято-Сергиевского богословского института преподавали люди весьма либеральных левых убеждений, как политических, так и церковных: масон А. Карташев, бывший член РСДРП, автор одиозной книги "Святые Древней Руси" Г. Федотов, Н. Бердяев, идеолог экуменизма Л. Зандер, прот. Н. Афанасьев и другие. Современный церковный историк протоиерей Владислав Цыпин в своем исследовании "Русская Православная Церковь. 1925√1938" (М., 1999) отмечает, что "сочинения ряда авторов, принадлежащих к "парижской школе", и даже таких крупных мыслителей как протоиерей Сергий Булгаков, протопресвитер Николай Афанасьев, не свободны от теологуменов, несовместимых с церковным преданием" (с. 422). Заметим, что именно на весьма сомнительной экклезиологии прот. Н. Афанасьева строится вполне еретическое учение о границах Церкви священника-обновленца Г. Кочеткова. Наследие "богословов и религиозных философов" "парижской школы" является теоретической основой для всей прозападной экуменической группировки в Русской Церкви. Сошлемся для примера на заявление председателя ОВЦС митрополита Кирилла (Гундяева) в его программном докладе на Международной церковной научной конференции "Богословие и духовность" о том, что труды богословов "парижской школы" "представляют наиболее реальные исходные элементы той богословской системы, которую еще предстоит создать нашему богословию"* .

Между тем никто не отрицает большого вклада ряда деятелей Свято-Сергиевского института в русскую культуру, никто не подвергает сомнению православие, например, протоиерея Сергия Четверикова. Речь о другом. С талантливого человека больше и спрос. Кроме того, люди, способные повести за собой других, становятся объектом самого пристального внимания богоборческих течений, которые профессионально и политически прекрасно организованы и стараются контролировать всю сферу человеческой мысли. Не имея твердого православного мировоззрения, духовного руководства, человек легко может стать орудием этих структур.

В этой связи актуальна работа Льва Тихомирова "Духовенство и общество в современном религиозном сознании", отрывки из которой умест-но процитировать: "Настоящее время всеми признается временем особенного оживления религиозного чувства в религиозном обществе... В этом движении... есть, однако, одна очень странная черта, заслуживающая внимания как Церкви, так и самих людей общества, действительно чувствующих в себе пробуждение религиозных интересов... Во времена недавние отношение к Церкви со стороны верующих и неверующих было проще. Кто не верил, тот часто был ярым врагом Церкви, но всегда открытым. Кто верил и приходил к Церкви, тот приходил искренне, с доверием, не для того, чтобы как-нибудь воздействовать на Церковь, но чтобы воспринять ее воздействие. Ныне эта простота замутилась. Верующих как будто стало гораздо больше, но во что они веруют? В старые времена, если бывший атеист или самовольно ищущий Бога становился монахом, то каждый понимал, что, стало быть, в нем произошел глубокий переворот, что, стало быть, бывший неверующий отрекся от прошлого, и не для каких-либо новых умствований, а для того, чтобы смиренно спасать душу по учению и руководству Церкви. Нынче √ этой уверенности далеко нельзя иметь" (Тихомиров Л. Христианство и политика. М., 1998). 

Обращение к парижскому опыту нам важно, чтобы понять механизмы размывания твердых догматических истин, методы разжигания церковной смуты. В этом смысле прав отец Даниил Сысоев, утверждая, что "нетрадиционное" монашество матери Марии (Скобцовой)* "разбудило" Кочеткова, а нежелание парижской профессуры подчиниться цензуре православной иерархии "вдохновило" деятелей из современных эрзац-богословских учебных заведений типа униатско-экуменического "Библейско-Богословского института св. Андрея" создавать некие "независимые (от Церкви!) ассоциации богословских школ"**. Или нечестные полемические приемы, политические доносы на православных: критикуешь софиологию или экуменизм √ значит, "фундаменталист", "реакционер"; выступаешь против католического радиоканала "София" √ "обскурант", "мракобес" и т. д. Следует отметить, что критики неправославных учений софиологии и экуменизма богословы архиепископ Серафим (Соболев), митрополит Сергий (Страгородский), митрополит Антоний (Храповицкий), святитель Иоанн (Максимович) и В. Н. Лосский уж никак не были менее образованными и талантливыми, чем их парижские оппоненты константинопольской юрисдикции. Конечно, нельзя огульно обвинять всех "парижан" в ереси и принадлежности к масонству. Это серьезное обвинение, и оно должно быть обоснованным. Однако отклоняться от чистоты православного исповедания не позволительно никому.

Для современной жизни русского Западно-Европейского экзархата Константинопольского Патриархата характерна все та же апологетика обновленчества, церковного модернизма и экуменизма. Свято-Сергиевский парижский институт стал, по существу, рассадником идей, противоречащих святоотеческому учению, вносит нередко смуту в жизнь нашей Церкви. Так, например, Никита Струве, формально принадлежащий к юрисдикции Константинопольской Патриархии, бесцеремонно вмешивается во внутреннюю жизнь Русской Православной Церкви, призывая к литургическим реформам в ней, всячески поддерживая еретичествующего обновленца о. Г. Кочеткова и его последователей, сравнивая последних с... двенадцатью апостолами!*** Другой парижский "православный" публицист, откровенно защищающий католические лжеучения, Оливье Клеман, глядя из Парижа, поучает на страницах парижской "Русской мысли" священноначалие Русской Православной Церкви, какой должна быть церковная жизнь в России.

В 1998 году в Свято-Сергиевском богословском институте имел место беспрецедентный случай √ там был оказан прием украинскому раскольничьему "иерарху" Игорю Исиченко из так называемой УАПЦ, известного своим ярым филокатоличеством, откровенным униатизмом и ненавистью к Русской Православной Церкви. Издательство YMCA издает и распространяет такие одиозные и душевредные книги, как "Тайна святых" Петра Иванова, в которых возводится хула на Русскую Церковь.

Уроки русской церковной смуты XX века еще раз показывают, что нам необходимо сегодня: это исповедание верности догматам и канонам Святой Церкви, защита их от размывания в обновленчестве и экуменизме √ бескомпромиссное православное миссионерство.