Священник Петр Андриевский

Ересь имябожничества в прошлом и настоящем

Краткая история имябожничества

1907 году вышла в свет книга схимонаха Илариона "На горах Кавказа". Посвященная практическим наставлениям в молитве Иисусовой, книга вызвала большой интерес у православных читателей, желавших стяжания сего бесценного дара -- непрестанной молитвы. В 1908 году книга попадает на Афон, где также находит своих почитателей. В этом нет ничего удивительного, ибо где, как не на Святой Горе, иметь успех книге, научающей умной молитве. Написанная человеком, не на словах, а на деле знакомым с умным деланием, тем не менее книга не могла претендовать на пособие по догматическому богословию. К сожалению, этого не поняли некоторые афонские иноки, начавшие интерпретировать некоторые выражения о. Илариона в смысле безусловного догмата Церкви. Отец Иларион пишет в своей книге: "...в имени Иисус Сам Спаситель находится", "Имя Господа Иисуса Христа есть Сам Он, Господь Бог". Некоторые иноки поняли эти слова буквально: что имя Божие есть Сам Бог. В то же время о. Иларион в других местах своей книги выражается по-другому: "Для всякого верующего Имя Господа Иисуса Христа есть как бы Он Сам, Божественный Спаситель наш". Здесь слова как бы весьма существенно уточняют это выражение, делая его совершенно православным. Имя Христа, то ли написанное, то ли произнесенное, есть как бы Сам Христос, есть образ Христа; образ, но не Первообраз, как бы Христос, но не Сам Христос. Именно этому научает нас и "Пространный христианский катехизис": "Что имя Иисуса Христа Распятого, с верою произнесенное движением уст, то же самое есть и знамение креста, с верою сделанное движением руки или другим каким образом представленное" (М., 1840. С. 82). О том, что знамение креста, сделанное движением руки, есть Сам Бог, пока еще никто не утверждал, а если бы кто и начал доказывать это, вряд ли его слова вызвали у кого-либо доверие. Почему же такое слепое доверие у простых афонских иноков вызвали слова вождей имябожничества, что имя Иисуса Христа есть Сам Бог? Очевидно, этому способствовала нетвердость в вере, лучше же сказать -- незнание самих оснований православной веры. Еще VII Вселенский Собор определил, что евангельские повествования суть не что иное, как образы, такие же образы, каковыми являются иконные изображения; назначение этих образов -- возносить нашу мысль к Первообразу, которому только и подобает истинное богопочитание. "Иконное изображение, -- говорят Отцы Собора, √ указуется евангельскими повествованиями, евангельское повествование указуется иконными изображениями. Чествовати их не истинным богопочтением, еже подобает Единому Божескому Естеству, но... честь, воздаваемая образу, переходит к первообразу". А "Определение Константинопольского собора 842 года, читавшееся в неделю Православия", гласит: "Вечная память верующим, возвещающим... что одинаковую приносит пользу как посредством слова возвещение, так и посредством икон истины утверждение. Как очи зрящих освящаются честными иконами, так и уста освящаются словами" (Одесса, 1893. С. 6--7).

Имена Божии -- написанные либо изреченные словами устными или мысленными -- есть образы Божии, возводящие мысль, внимание молящегося к Первообразу. Имена Божии -- образы Божии, но не Первообраз, как бы Христос, но не Сам Христос. Имена Божии, по выражению св. Василия Великого, образуют в нас "как бы некоторое отпечатление Бога" (Творения. М., 1993. Ч. 3. С. 31).

Таким образом, сама книга о. Илариона "На горах Кавказа" не была безусловно еретической, почему преподобный Варсонофий Оптинский и благословил преподобномученицу Елизавету выделить средства на ее издание. Книга эта была прежде всего посвящена умному деланию -- Иисусовой молитве, и не каждый, прочитав этот огромный труд, мог заметить некоторые неправославные мнения отца Илариона -- монаха-простеца. Преподобный Варсонофий действительно высоко оценивал книгу схимонаха Илариона, но не за имябожническое учение, которого в том виде, который ему придали позже идеологи имябожничества -- иеросхимонах Антоний (Булатович), прот. Сергий Булгаков, свящ. Павел Флоренский, В. Эрн, А. Лосев и другие, -- в книге просто не было, а за превосходное наставление в Иисусовой молитве. Правда, книга "На горах Кавказа" стала камнем преткновения для многих афонских иноков. Это действительно так. Но мы знаем, что таким камнем преткновения для многих еретиков как в древности, так и в современности является даже само Священное Писание, которое еретики толкуют по-своему.

Широкое распространение ереси имябожничества связано с именем иеросхимонаха Антония (Булатовича). В прошлом гусар, он, возможно, и знал военные науки, однако не знал науки богословские. А "не знающему богословских наук, -- поучает нас св. Григорий Богослов, -- непозволительно и рассуждать о догматах веры; как больному глазами нельзя смотреть на солнце, так и неученому в богословских науках нельзя и учить о новых догматах". Если бы о. Антоний прислушался к совету Святого Отца, то не стал бы составлять книги со своими "Апологиями", не стал бы широко распространять ересь, что Имена Божии, и в особенности имя Иисус, есть Сам Бог. "Хотя и не сознательно призовешь имя Господа Иисуса, -- писал о. Булатович, -- все-таки будешь иметь Его во имени Своем и со всеми Его Божественными свойствами, как книгу со всем, что в ней написано, и хотя призовешь Его как человека, но все-таки будешь иметь Его во имени Иисус и всего Бога" (Апология веры во имя Божие и во имя Иисус. М., 1913. С. 89). В одном месте своего сочинения о. Булатович сам проговорился, что его учение совершенно чуждо Божественному Откровению.

Господь наш назван Иисусом Христом, поучает нас св. Иоанн Златоуст, "для того, чтобы под Именем Иисус скрыть от диавола Его Божество"; "Иисус -- имя Его по плоти". И преп. Иоанн Дамаскин говорит: "Господь принял название Христа не до воплощения, как лжеумствуют некоторые... Слово тогда получило название Иисуса Христа, когда Оно стало плотию". Имя Иисус -- имя Его по плоти, этим именем Господь скрыл от диавола Свое Божество, поучают нас Святые Отцы, а новый ересиарх Булатович начал распространять среди афонских иноков лжеучение, что имя Иисус есть Сам Бог. Как бы именем Иисус Господь скрыл от диавола Свое Божество, если бы это имя было Самим Богом? Но этим вопросом афонские иноки, слепо верившие богословской состоятельности о. Булатовича, не задавались. Сам же ересиарх самым тщательным образом старался, чтобы его последователи не знали подлинного учения Святых Отцов об Именах Божиих. В статье "Новое выступление А. Булатовича" архиепископ Никон (Рождественский) пишет, что о. Булатович в своих сочинениях не разобрал ни одного святоотеческого выражения, обличающего имябожническую ересь. И даже в своем открытом письме к архиепископу Никону, которое о. Булатович посвятил разбору работы владыки Никона "Мое доброе слово к имяславцам" со святоотеческими выражениями, обличающими имябожническую ересь, ересиарх "коснулся только одного святоотеческого выражения... и притом только "коснулся", а не разобрал его". Очевидно, делает вывод архиепископ Никон, о. Булатович "очень бы хотел, чтоб его последователи совсем не читали и не знали святоотеческих текстов, мною приводимых и его ересь обличающих, и всячески старается подставить очки своим ученикам и последователям, давая всюду понять, будто он полемизирует только со мною и архиеп. Антонием Волынским" (Мои дневники. Сергиев Посад, 1913. С. 169). Конечно, открыто полемизируя со Святыми Отцами, иеросхимонах А. Булатович вряд ли снискал бы среди своих последователей славу борца за Православие. Если бы эти последователи знали, что все то, что выдает о. Булатович за православное учение, есть на самом деле лжеучение древнего ересиарха Евномия, обличенное такими великими Отцами Церкви, как св. Василий Великий, св. Григорий Богослов, св. Иоанн Златоуст, св. Григорий Нисский, -- то они, конечно же, не стали бы слепым орудием вождей имябожничества в их борьбе с Церковью Христовой.

В короткое время ересь имябожничества распространилась среди значительной части иноков Пантелеимонова монастыря и Андреевского скита на Афоне. Несогласных с ними иноков имябожники называли еретиками, отказывались вместе с ними служить, вкушать пищу, не приветствовали при встрече. Как еретику, имябожники отказывались оказывать повиновение игумену Пантелеимонова монастыря, слепо повиновались же своим вождям, слова которых были для имябожников высшим авторитетом. В Андреевском скиту имябожники под предводительством о. Булатовича силой изгнали 50 иноков, а из игуменской кельи -- игумена скита, водворив в нее своего ставленника. Всех несогласных с ересью прельщенные и озлобленные имябожники насильно выгнали из монастыря, присвоив себе все монастырское имущество и деньги. Многие православные иноки были избиты, а некоторым были нанесены телесные увечья.

Правда, недуг имябожничества поразил только русскую часть Афона, другие афонские монастыри пока оставались свободными от еретиков. Но что произошло бы дальше, если бы этот недуг не был подвергнут врачеванию? Об этой свой озабоченности кинот Святой Горы сообщил своему Первосвятителю Константинопольскому Патриарху Герману V, который своей Грамотой от 15 февраля 1913 года повелел явиться вождю имябожничества о. Булатовичу на заседание Синода. "Борец за Православие" проигнорировал это повеление своего Первоиерарха (Святая Гора Афон находится в юрисдикции Константинопольского Патриарха) и на заседание Синода не явился. Понять его можно: что бы он сказал Патриарху и иерархам Константинопольской Церкви на Священном Синоде? Как убеждал бы он, что имя Божие есть Бог, тех, для кого язык Отцов Церкви был родным языком? Это русским своим слушателям какой-нибудь имябожник может сказать, что св. Григорий Палама именовал энергию Божию Богом. Но ведь не скажешь этого греку, читавшему и читающему св. Григория в подлиннике и достоверно знающему, что нигде в своих сочинениях св. Григорий не именует энергию Богом (Феос), а только Божеством (Феотис).

Несмотря на то, что вождь имябожничества не явился на заседание Священного Синода, вопрос об имябожничестве исследовали и в его отсутствие. 30 марта греческая богословская школа на о. Халке после тщательного исследования сочинений имябожников определила имябожничество ересью, никакого отношения к святоотеческому учению об именах Божиих не имеющей. А 5 апреля Синод Константинопольской Церкви осудил имябожничество как ересь, о чем сообщалось в Грамоте Патриарха Константинопольского с требованием отречения имябожников от ереси под угрозой удаления со Святой Горы. Осудил ересь и Синод Российской Православной Церкви в своем Послании от 18 мая 1913 года.

Испокон веков на Афоне непоколебимо хранилась святая православная вера, которую не могли поколебать ни нашествие католиков, ни турецкое владычество. Устав Святой Горы строго запрещает еретикам нахождение на Афоне. Впав в ересь и не желая от нее отречься, еретики сами приговорили себя к изгнанию с Афона. Но если бы удаление еретиков осуществляли греческие власти, вполне могло случиться и так, что вместе с еретиками были бы удалены и православные. Архиепископ Никон пишет по этому поводу: "...Греки только и ждали того, чем кончится дело в Пантелеимоновом монастыре. В киноте мне потом сказали откровенно, что если бы консул не удалил еретиков, то сам кинот нашел бы средства их удалить: теперь здесь хозяева не турки, а греки, которые легко могли прислать хоть целый полк из Солуня. А под видом еретиков не трудно уже было очистить и вообще Св. Гору от русских" (Мои дневники. С. 162).

Вот почему Государь Император и русское правительство по ходатайству Святейшего Синода приняли решение об удалении лжеумствущих с Афона. Эта задача была возложена на русского консула в Солуне. В то же время Священноначалие Церкви понимало, что большая часть имябожников впала в ересь не в результате гордого устроения своего ума, а по элементарной богословской неграмотности. Беседы с таковыми о том, как учили об Именах Божиих Святые Отцы, могли дать добрые плоды. Необходимо было организовать эти беседы с заблуждающимимся, чтобы не погубить тех словесных овец Христовых, которых из-за их неопытности увлекли за собой вожди ереси. Эта задача Святейшим Синодом была возложена на архиепископа Никона (Рождественского), который с этой целью и направился на Афон.

Прибыв на Афон для обращения заблудших на путь Православия, архиепископ Никон обнаружил и в Пантелеимоновом монастыре, и в Андреевском скиту печальное зрелище. Вот как описывает это сам святитель. "Крайная нетерпимость есть их (имябожников. -- П. А.) отличительная черта. Подобно всем фанатикам, они преследуют всех несогласных с ними всякими досаждениями: называют их "масонами, богохульниками, иудами-предателями, арианами" и именами других еретиков; отплевываются от них, как от нечистых, зараженных людей, не хотят с ними молиться, трапезовать, на их приветствия не отвечают и отворачиваются от них... Служат отдельно, не поминая ни Патриарха, ни нашего Синода, ни игумена; в церкви за богослужением вместо святоотеческих писаний читают книгу "На горах Кавказа" или "Апологию веры" Булатовича. Власть игумена сведена к нулю. Простой монах Ириней с важностью ходит по монастырю, как настоятель, его сторонники демонстративно, как бы издеваясь над православными, кланяются ему в ноги, целуют ему руки, а он благословляет их. Монастырское начальство, потеряв всякую власть, умоляло избавить обитель от этой банды забастовщиков. Хотя число православных в последнее время нашего там пребывания достигло 700, но никто из них не смел рта открыть против главарей еретического движения" (Мои дневники. С. 156, 157).

Тяжело было видеть это владыке Никону, тем не менее ради самих заблудших он начал проводить с ними беседы. В этом ему помогал проф. С. В. Троицкий, до этого написавший ряд сочинений против имябожников. Первоначально беседы проходили в храме. Однако вскоре от этого места бесед пришлось отказаться из-за кощунственных выходок еретиков, оскорблявших святыню храма Божия. Пришлось перейти для бесед в монастырскую библиотеку. На беседах заблудшим предлагались книги творений Святых Отцов. Они могли сами открыть эти книги и прочитать те места, где Отцы учат об именах Божиих. Для тех имябожников, которые знали греческий язык, были приготовлены творения Святых Отцов на греческом. Многих имябожников эти беседы отвратили от ереси, и они покаялись в своем грехе противления Церкви. Те же из имябожников, которые остались послушными своим вождям, были преданы воле Божией и государственной власти, которая в лице консула и удалила еретиков со Святой Горы. С удалением с Афона вождей ереси и зачинщиков смуты и беспорядков жизнь монастырская пришла в свое обычное устроение, и остающиеся на Святой Горе еретики уже не досаждали православным. С прибытием из России на Афон очередного парохода последние имябожники добровольно покинули Гору, как до этого и обещали владыке Никону.

Следует отметить, что на защиту монахов-имябожников выступила единодушно революционно-демократическая и иудейская печать, воспользовавшаяся афонской смутой, чтобы в очередной раз облить грязью Православную Церковь. Приведем отрывок из дневников архиепископа Никона.

""Колокол" почти целиком перепечатал из одесской "Русской речи" статейку под заглавием: "Почему еврейская печать, особенно одесская, нападает на архиепископа Никона"... Не лишним считаю занести эту статейку в свой дневник, тем более что автор ее опустил некоторые мелочи, очень для того времени характерные, а потому я и пополню их. Вот эта статейка:

"На грязной улице еврейской печати опять праздник. Афонская смута, умело раздутая бежавшими из России революционерами, дает ей повод для нападений на Церковь. Что сущность волнующего Афон лжеучения состоит в дикой мысли, будто именования Бога суть сам Бог, об этом левая печать стыдливо умалчивает, а старается облить грязью тех, кто тушил возгоревшийся пожар. Особенно точат зубы на водворившего внешний порядок на Афоне архиепископа Никона. С ним у левых партий свои счеты".

Надо оговорить, что внешний порядок водворен не мною, а представителями государственной власти, которая -- честь ей и глубокая благодарность -- решила разорить самое гнездо смуты, изъяв из Пантелеимонова монастыря, а затем и Андреевского скита главарей смуты, сумевших загипнотизировать темную толпу невежественных монахов и спрятавшихся за эту толпу. Без такого изъятия восстановить внешний порядок было невозможно".

Итак, осужденные Константинопольской и Русской Церковью имябожники покинули Афон и прибыли в Россию. Как коснеющие в ереси, они были лишены священства и монашества, переодеты в мирское платье и разосланы по местам приписки. Как повествуется в жизнеописании замечательного старца иеросхимонаха Стефана (Игнатенко), "тяжелым испытанием для Кавказа был приезд туда изгнанных в 1913 году со Святого Афона взбунтовавшихся монахов-имябожников. Ослепленные страстью, невежеством и ревностью не по разуму, имяславцы вели себя агрессивно по отношению к православному монашеству. Много пришлось потерпеть от них иеромонаху Стефану. Немногие из них, покаявшись, вернулись в лоно Церкви. Одним из этих немногих оказался чтимый старец, ныне канонизированный схиигумен Кукша (Величко)" (Жизнеописание старца иеросхимонаха Стефана (Игнатенко). М., 1999. С. 15).

Уже в России Булатович с ближайшими своими единомышленниками написал в Российский Правительствующий Синод "Заявление" о своем отложении от Матери Церкви, опубликованное в иудейском журнале "Итоги жизни". Однако Церковь всегда различала вождей ереси и тех иноков, которые в силу своей богословской необразованности коснели в ереси. Так, шесть бывших афонских иноков, согласно их прошению, были преданы суду Московской Синодальной Конторы. Суд проходил под председательством Московского митрополита Макария. В результате подавшие прошение имябожники были допущены до священнослужения. Решение Московской Синодальной Конторы в отношении имябожников было обусловлено икономией, хотя, строго говоря, Московская Синодальная Контора не имела канонических прав снимать прещения с еретиков, осужденных двумя Вселенскими Патриархами и Всероссийским Святейшим Синодом. Вот что говорится в Указе Святейшего Синода от 24 мая 1914 года по поводу этого решения суда Московской Синодальной Конторы: "...Синодальная Контора нашла, что в "исповеданиях веры в Бога и в Имя Божие", поступивших от названных иноков, в словах: "повторяю, что, именуя Имя Божие и Имя Иисусово Богом и Самим Богом, я чужд как почитания Имени Божия за существо Его, так и почитания Имени Божия отдельно от Самого Бога как какое-то особое Божество, так и обожения самих букв и звуков и случайных мыслей о Боге" -- содержатся данные к заключению, что в них нет основания к отступлению ради учения об Именах Божиих от Православной Церкви". Однако нельзя не признать, что эта формулировка Синодальной Конторы носила половинчатый характер.

К сожалению, ересиарх Булатович и его единомышленники имели своих покровителей в высших кругах. Так, например, обер-прокурор Св. Синода В. Саблер распорядился не публиковать в "Церковных ведомостях" текст Определения Святейшего Синода от 10--24 мая 1914 г. за ╧ 4136, в котором отменялся оправдательный приговор Московской Синодальной Конторы в отношении некоторых имябожников (от 8.05.1914).

Стараниями другого обер-прокурора -- А. Волжина -- через два года не было опубликовано и осело в Синодальной канцелярии Определение Св. Синода от 10 марта 1916 г. за ╧ 2670, в котором подтверждалось осуждение ереси имябожничества.

Несмотря на это, указанные Синодальные Определения (от 10--24 мая 1914 г. и от 10 марта 1916 г.) остаются в силе до сего дня (см.: Епископ Прилукский Василий (Зеленцов). Общая картина отношений русской высшей церковной власти к имябожникам в связи с вероучением об имени Божием // Богословские труды. М., 1997. ╧ 33. С. 165--205).

Решение Синодальной Конторы касалось, как видим, только названных иноков, то есть тех иноков, которые предоставили свои "Исповедания" в Синодальную Контору. Но это решение не касалось имябожничества в целом, как чуждого Православию учения. Это со всей убедительностью подтвердил Святейший Патриарх Тихон в своем Рождественском послании к архипастырям Церкви в 1921 году: "...В эти высокие дни, когда Церковь празднует Рождество Богочеловека, принесшего на землю мир и благоволение Отца Небесного, почитаю благопристойным напомнить Вам вкратце об афонских имяславцах и преподать Вам некоторые указания, как относиться к сим инокам. Из дела усматривается, что Св. Синод в определении своем от 3/25 апреля 1914 г. за ╧ 479 снисходил к душевному настроению и образу мыслей афонских монахов, малосведущих в книжном изложении Богословия, и в формах делопроизводства разрешил вместо требуемой ранее подписи имябожниками отречения от своего лжеучения заменить таковую письменным свидетельством (клятвенным обещанием) с целованием Св. Креста и Евангелия своей веры Православной, точного следования Православной Церкви и послушания Богоустановленной иерархии, веруя так, как учит Св. Церковь, от себя ничего не прибавляя, не убавляя, в частности при почитании Имени Божия Имя Его не считать за сущность Божию, не отделять от Бога, не почитать за особое Божество, не обожать букв и звуков и случайных мыслей о Боге; и тако верующих и изъявляющих повиновение Церковной власти Св. Синод решил принимать в Церковь, а священнослужителям дозволял совершать служение. Но, оказывая свое снисхождение, Синод не изменил прежнего своего суждения о самом заблуждении, содержащемся в сочинениях Антония Булатовича и его последователей, которых решил передать на рассмотрение Всероссийского Священного Собора, от которого и зависит разрешение всего дела по существу".

Таким образом, прежнее суждение Синода об имябожничестве как ереси, изложенное в "Послании" Синода от 18 мая 1913 года, равно как и последующие синодальные Определения 1914 и 1916 годов остаются до нынешнего дня в полной силе. При этом не следует забывать, что ересь имябожничества возникла вовсе не в Русской Православной Церкви, а в Константинопольской, суду которой канонически и подлежали все афонские иноки. В Константинопольской Церкви, казалось бы, и должно было искать имябожникам свое оправдание. Архиепископ Никон, обращаясь к о. Булатовичу, пишет: "...вас, о. Антоний, давно зовет на суд свой Святейший Патриарх Вселенский; он и лично в беседе со мною осведомлялся: явитесь ли вы к нему на сей канонический суд? Я ничего не мог ему ответить на этот вопрос. Так вот, вместо того чтобы писать апологии своей ереси, вместо того чтобы уводить за собою -- вон из Церкви -- непослушанием церковной власти толпы слепо вам верящих монахов, не должны ли вы прежде всего исполнить свой долг пред Первосвятителем Константинопольской Церкви, к коей вы, по канонам церковным, принадлежите, -- пойти в Царьград и очистить себя, если считаете правым, на суде своей Церкви, а потом уже и вступать в полемику и обличать меня и единомышленных со мной святителей -- наш Св. Синод и всех, кто приемлет учение о имени Божием, изложенное в "Послании" Синода" (Мои дневники. С. 170).

Впрочем, в результате того, что были приняты меры по выдворению главарей ереси с Афона на территорию Российской Империи, Константинопольская Патриархия решила передать дальнейший суд над упорными имябожниками русской церковной власти.

Святоотеческое учение об Именах Божиих

Ересь имябожничества не является совершенно новой ересью. Еще ересиарх II века Евномий учил, что слова Священного Писания произносил Сам Бог. Этот Евномий, арианин по убеждению, всячески пытался подкрепить арианское заблуждение философскими соображениями. Одним из таких соображений и было у него лжеучение об именах. Находясь под обаянием Платоновой философии, Евномий учил, что имена вещей существовали ранее самих вещей и выражают собой самую сущность вещей. Эти имена были открыты людям Самим Богом, Который Сам нарекал имена и травам полевым, и зверям лесным и насадил имена в душах людей как самую сущность вещей. Люди, таким образом, по Евномию, обладая самою сущностью вещей, могут иметь самое истинное познание о вещах. Распространив это свое лжеучение на имена Божии, Евномий учил, что имена Божии насаждены в душах людей Самим Богом. Они выражают самую сущность Бога, потому посредством их человек может познавать Бога точно так, как знает Он Сам Себя. Одним из имен Божиих является имя Нерожденный. Это имя Евномий относит к Отцу, что справедливо, также как и то, что имя Рожденный относится к Сыну. Но, приложив к этим именам свою ложную философию, Евномий получил желаемое: что сущность Отца отлична от сущности Сына. Ибо если имена Божии выражают самую сущность Божию, то у отличных друг от друга имен -- Нерожденный и Рожденный -- будут и разные сущности. Так Евномий пытался доказать арианское лжеучение о различии сущностей Отца и Сына. С другой стороны, несмотря на все заявления Евномия о важности имен Божиих для познания самой сущности Божией, он, тем не менее, отрицал священный характер этих имен и необходимость призывания их для получения благодати Святого Духа. Тайна благочестия, по Евномию, состоит не в священных именах, не в особенных обычаях церковных и таинственных знаках, а в точности исповедания догматов веры.

Св. Григорий Нисский, опровергая нечестивого Евномия, пишет, что "простота догматов истины, уча тому, что такое Бог, предполагает, что не может Он быть объемлем ни именованием, ни помышлением, ни иною какою постигающею силою ума; пребывает выше не только человеческого, но и ангельского и всякого премирного постижения, не изглаголан, не изречен, превыше всякого означения словами, имеет одно имя, служащее к познанию Его собственного естества, именно, что Он один паче всякаго имене (Флп. 2, 9)" (Творения. М., 1863. Ч. 5. С. 256--257).

О том, что Бог по существу Своему неименуем, учат и многие другие Святые Отцы. Св. Иустин Философ: "Бога нельзя назвать никаким собственным именем. Ибо имена существуют для обозначения и различения предметов при их множестве и разнообразии, но никого прежде не было, кто дал бы Богу имя, и Он не имел нужды давать Самому Себе имя, будучи только один, как Он Сам свидетельствует чрез пророков Своих, говоря: Я Бог первый и последний и кроме Меня нет другого Бога (Ис. 64, 6). Поэтому... Бог, посылая Моисея к евреям, не упоминает ни о каком имени Своем, но таинственно обозначает Себя посредством причастия (Сый) и тем дает знать, что Он есть един" (Увещание к еллинам // Памятники древней христианской письменности. М., 1863. С. 66--67).

Св. Григорий Богослов: "Божество неименуемо. ...Как никто и никогда не вдыхал в себя всего воздуха; так ни ум не вмещал совершенно, ни голос не обнимал Божией сущности" (Творения. М., 1844. Ч. 3. С. 96). Преп. Иоанн Дамаскин: "Божество, будучи непостижимым, непременно будет и безымянно. Итак, не зная существа Его, да не станем отыскивать имени Его существа, ибо имена -- годны к показанию дел. ...Итак, поколику Бог -- непостижим, Он и безымянен" (Точное изложение православной веры. М., 1992. С. 105).

Эти святоотеческие свидетельства о том, что Бог не имеет никакого собственного имени, опровергают не только философские предположения Евномия, но и голословные утверждения имябожников о существовании некоего премирного, нетварного, Самим Богом произнесенного Имени Божия. Святые Отцы поучают нас, что до сотворения мира не было того, кто дал бы Богу имя, и Он не имел нужды давать Самому Себе имя, будучи только один. Поэтому, посылая Моисея к евреям, как говорит св. Иустин Философ, Бог не упоминает ни о каком имени Своем.

Но если Бог не имеет Своего собственного имени, если по существу Он безымянен, то что значат те имена, которыми Бог нами все-таки именуется? Эти имена, по святоотеческому учению, означают свойства Божии, познаваемые нами из той или иной деятельности Божией, из тех или иных действий Божиих. Так, имя Сый, которым Бог называет Себя Моисею, есть, согласно св. Иустину, таинственное обозначение свойства Божия, что Он есть един. "Когда слышим о Боге, -- говорит св. Василий Великий, -- что вся премудростию сотворил есть (Пс. 103, 24), познаем Его зиждительное художество. Когда слышим, что отверзает руку Свою и исполняет всяко животно благоволения (Пс. 184, 16), познаем на всех простирающийся Промысл. Когда же слышим, что тму положи за кров Свой (Пс. 17, 12), уразумеваем невидимость Его естества. И опять, слыша сказанное от лица Божия: Аз есмь, и не изменяюся (Мал. 3, 5), познаем всегдашнее тождество и непревратность Божией сущности" (Творения. Ч. 3. С. 27).

Из действий Божиих, о которых сказует нам Священное Писание, мы узнаем о свойствах существа Божия, и наименования этих свойств становятся у нас и именами Божиими. Источник этих имен человеческое рассуждение, или примышление, как говорят Святые Отцы. Евномий говорил, что имя Нерожденный -- такое имя Божие, которое никак невозможно узнать при помощи человеческого рассуждения, и потому, дескать, это имя является собственным именем существа Божия. Опровергая Евномия, св. Василий Великий учил, что имя Нерожденный, как и другие имена, имеет своим источником человеческое примышление. "Когда обращаем взор на прошедшие века, -- писал Св. Отец, -- и находим, что жизнь Божия простирается далее всякого начала, тогда называем Бога нерожденным: а когда простираемся умом на грядущие века, тогда никаким пределом необъемлемого, беспредельного, бесконечного называем нетленным" (Творения. Ч. 3. С. 25).

Это учение св. Василия Великого о человеческом примышлении как источнике появления имен Божиих вызвало сильнейшее возражение со стороны Евномия, который, по словам св. Григория Нисского, "издевается над его (св. Василия. -- П. А.) словами о примышлении... обвиняет его в том, что он следует внешней философии и ограничивает Божественное промышление, не признавая происхождение названий предметов от Самого Бога" (Творения. М., 1864. Ч. 6. С. 342, 343). "Что мы скажем? -- говорит св. Григорий. √ Что ответим охранителю Божественного промысла?" (с. 343).

Евномий "обвиняет нас в неправде за то, -- пишет св. Григорий Нисский, -- что мы не отрицаем, что человек создан от Бога разумным, но изобретение речений относим к силе разума, данной Богом естеству человеческому. В этом и состоит самое тяжкое обвинение, за которое учитель благочестия (св. Василий Великий. -- П. А.) обвиняется в переходе на сторону безбожников и называется наследником и защитником преступной привычки и другими страшными именами... Итак, если он (Евномий. -- П. А.) останавливается на одной букве и в этом отношении держится иудейского образа мыслей, и если еще не научился тому, что христианин есть ученик не письмени, но духа, ибо писмя, по слову апостола, убивает, а дух животворит (2 Кор. 3, 6), но выставляет нам одно дословное чтение букв и убежден, что их произносил Сам Бог; то он допускает не иное что, как то, что и Бог по подобию людей употреблял пространные речи, выражая мысли при помощи голоса и звука" (с. 344).

"Моисей, -- поучает св. Григорий, -- говорил тем языком, который был для него природным и в котором был воспитан, а Богу приписывал эти слова... по незрелости только что приводимых еще к богопознанию, для яснейшего представления Божеской воли и дабы удобнее убедить слушателей, внушая им страх достоверностию Того, Кто говорил им" (с. 369). "Не признак ли крайней простоты -- приписывать Богу изобретение речений, -- Богу, для восхваления Которого мал целый мир и чудеса его -- и, оставив великое, прославлять Божество, приписывая Ему человеческие дела" (с. 371).

"Спрашивают, -- пишет св. Григорий, -- когда Писание признает, что сии названия положены Богом, то как вы (Православные. -- П. А.) говорите, что имена придуманы людьми? Что сказать нам на это? Опять прибегаем к обычному слову и говорим, что изведший всю тварь из небытия в бытие есть Создатель вещей, рассматриваемых в их сущности, а не имен, не имеющих существенности и составленных из звуков голоса и языка" (с. 373).

Св. Григорий учит далее, что человеку невозможно иметь перед глазами все существующее. Поэтому великое множество существующих вещей мы должны сохранять в памяти. "Но сохраниться раздельное памятование в нас, -- говорит св. Григорий, -- иначе не может, если обозначение именами заключающихся в нашем разуме предметов не даст нам средства отличать их один от другого". "Богу все присуще, -- продолжает св. Отец, -- и Ему не нужно что-либо помнить, поелику Он все обдержит и созерцает Своею всепроницающею силою. Итак, какая Ему нужда в речении или имени, когда самая находящаяся в Нем мудрость и сила неслитно и нераздельно объемлет естество сущего? Итак, все сущее и существующее -- от Бога, а для нашего руководства к тому, что существует, прилагаются имена, означающие предметы. Если же кто скажет, что сии имена образуются как угодно людям, сообразно их привычкам, тот нисколько не погрешит относительно понятия Промысла; ибо мы говорим, что имена, а не естество существующих предметов происходит от нас" (с. 377--378).

Таким образом, св. Григорий однозначно учит, что имена образованы людьми; эти имена и нужны людям, запечатлевающим в своей памяти при помощи имен понятия о существующих предметах. Имена образуются людьми сообразно их привычкам; важнейшую роль в образовании имен играет человеческое примышление. И здесь следует заметить, что св. Григорий в своем сочинении против Евномия излагает не свое частное мнение относительно образования имен, а защищает учение об именах Божиих св. Василия Великого. Св. Григорий доказывает истинность учения св. Василия о человеческом примышлении в деле образования имен Божиих и безосновательность мнения Евномия о происхождении этих имен от Самого Бога. Именно св. Василий Великий, которого св. Григорий в своем сочинении называет своим наставником (с. 342), первый обличил зловерие Евномия о происхождении имен от Самого Бога, изложив православное учение о человеческом примышлении в образовании имен Божиих. И тогда каковы мотивы тех писателей, которые пытаются приписать авторство учения о примышлении св. Григорию Нисскому? Мотивы понятны. Полемика с таким великим Отцом Церкви, каковым является св. Василий Великий, невыгодна самим полемистам, потому что православные христиане никогда не предпочтут их слова богопросвещенным словам вселенского учителя. И потому как ранее один из начальников ереси имябожничества иеросхимонах Антоний (Булатович) внушал своим последователям, что он ведет полемику якобы с архиепископом Никоном и другими защитниками Православия, так и нынешние последователи о. Антония пытаются представить дело так, как будто бы они полемизируют только со св. Григорием Нисским.

Имена Божии обозначают нам свойства Божии, обозначают ту или иную деятельность Божию, имена есть образы Бога, при помощи имен Божиих мы приобретаем некоторые познания о Боге. По учению Церкви, свойств Божиих бесконечное количество, бесконечное количество может быть и имен Божиих. Утверждать, что в имени Божием, одном имени заключено все существо Божие, как это утверждают имябожники, есть верх бессмыслицы. "Нет ни одного имени, -- поучает нас св. Василий Великий, -- которое, объяв все естество Божие, достаточно было вполне его выразить. Но многие и различные имена, взятые в собственном значении каждого, составляют понятие, конечно, темное и весьма скудное в сравнении с целым, но для нас достаточное. Из имен же, сказуемых о Боге, одни показывают, что в Боге есть, а другие, напротив, чего в Нем нет" ("Творения. М., 1844. Ч. 3. С. 31).

Ни одно из имен Божиих не описывает должным образом даже истинные свойства высочайшего Божества, а являются лишь слабым подобием этих свойств. Св. Дионисий Ареопагит: "Таинственное учение, преданное нам в Св. Писании, различным образом описывает досточтимое высочайшее Божество. Иногда оно именует Бога словом, умом и существом, показывая тем разумение и премудрость, свойственную одному Богу, и выражая то, что Он-то истинно и существует, и есть истинная причина всякого бытия, уподобляет Его свету и называет жизнью. Конечно, сии священные изображения представляются некоторым образом приличнее и возвышеннее чувственных образов, но и они далеки от того, чтобы быть точным отражением высочайшего Божества. Ибо Божество превыше всякого существа и жизни; никакой свет не может быть выражением Его; всякий ум и слово бесконечно далеки от того, чтобы быть Ему подобными" (О небесной иерархии. М., 1994. С. 26--27).

Имена Божии есть образы Божии, есть некоторое отпечатление Бога, есть слабое отражение свойств Божиих. Эти имена священны, ибо говорят нам о Всесвятом Боге, но эти имена не изречены Богом, не есть живые глаголы Божии, а плоды человеческого примышления (рассуждения) о Боге. Так учат нас об именах Божиих Святые Отцы. А имябожники утверждают, что эти имена премирны, нетварны, что они изречены Самим Богом, что имена Божии есть несотворенная энергия Божия, что в именах Божиих пребывает Бог всем Своим существом, по неотделимости существа Божьего от действий Божиих.

Конечно, действия Божии, деятельность Божия, отражением которых являются Имена Божии, вне всякого сомнения, есть несотворенная энергия Божия. Но чтобы и наименование этих действий Божиих являлось несотворенной энергией Божией, чтобы Сам Бог наименовал от века эти Свои действия?! Нет. Св. Иустин Философ говорит, что прежде сотворения мира "не было никого, кто дал бы Богу имя, и Он не имел нужды давать Себе Самому имя, будучи только один". Только с сотворением людей появились и имена Божии, которыми люди обозначали действия, проявления Божии в мире. Эти имена, как поучают нас Святые Отцы, есть только слабое подобие истинных свойств существа Божия, они ни в коей мере не являются точнейшим изъяснением этих свойств. Другие же имена Божии, как учит св. Василий Великий, говорят нам не о тех свойствах, которые присущи существу Божию, а, напротив, говорят о тех свойствах, которых в Боге нет: "Ибо сими двумя способами, то есть отрицанием того, чего нет, и исповеданием того, что есть, образуется в нас как бы некоторое отпечатление Бога".

Это некоторое отпечатление Бога и есть то, что несут для нас имена Божии. Имена Божии есть образы Божии, слабые отражения свойств существа Божия, а также свидетельства того, чего в Боге нет. Эти имена не изречены Самим Богом, источником их является человеческое примышление. Однако эти имена священны, ибо этими именами обозначается Сам Бог. Как святы иконы, как свят Крест -- тоже изделия человеческие, -- так святы и имена Божии. Они святы, потому что на них почивает благодать (энергия) Божия. Но сами имена не есть нетварная энергия Божия. Имена Божии не изрекал Сам Бог, и слова Священного Писания не есть живые Глаголы Божии, как лжеумствуют имябожники. Это не православное учение, а лжеучение Евномия, которые учил, что слова Священного Писания произнесены Самим Богом, что имена Божии -- от Самого Бога. Это лжеучение талмудического иудейства, верящего, что слова Священного Писания произнесены Самим Богом. Православие же исповедовало и исповедует, что книги Священного Писания написаны пророками и апостолами, и написаны они по вдохновению Святого Духа. И поскольку слова Священного Писания написаны по вдохновению Святого Духа, это не простые человеческие слова, а слова священные. Но эти слова не есть собственные слова Святого Духа, не есть живой Глагол Божий, не есть Энергия Божества, как лжеумствуют имябожники. Слова Священного Писания суть плоды деятельности Божества, плоды воли и премудрости Божией, которую выразили словами пророки и апостолы.

Одно из краеугольных положений лжеучения имябожников -- тезис о том, что Бог пребывает в Имени Своем всем существом Своим, по неотделимости существа Божия от действия (энергии) Его. Тезис этот для имябожников очень важен. Ибо, хотя и признают они Имя Божие за несотворенную энергию Божию, тем не менее осознают, что по этой причине называть Имя Божие Богом еще недостаточно. Вот если в Имени Божием пребывает Бог всем существом Своим, тогда с более полным основанием можно назвать Имя Божие Богом, ибо существу Божию богословами преимущественно усваивается наименование "Бог". На это утверждение имябожников следует заметить, что хотя Православие и исповедует, что энергия Божия неотделима от сущности Божией, однако это не значит, что если в тварном мире Бог пребывает Своей благодатью (энергией), то Он пребывает и всем Своим существом. Напротив, такое мнение совершенно чуждо Православию. И об этом свидетельствует не кто иной, как св. Григорий Палама, на авторитет которого пытаются опереться имябожники, особенно современные. В 74-й главе из составленных св. Григорием против Варлаама и Акиндина 150 глав говорится: "Божественное существо и божественная энергия везде находятся нераздельно, а в нас, созданных, вмещается лишь одна энергия Бога, так как она, по мнению богословов, делится без ущерба. Св. Иоанн Златоуст вещает: "...вместима в каждом из нас божественная благодать и энергия, а существо Бога как бы вместилось в тварях, когда оно неделимо само в себе?"". Также и в 79-й главе говорится: "Един есть Бог. Существо Его непостижимо, а Божественные энергии Его, в тварях проявляющиеся, -- постижимы". 83-я глава гласит: "В тварях проявляется мудрость, творчество и могущество, но не существо Бога, говорит Великий Василий, отвечая Евномию. А так как варлаамиты и акиндиновцы утверждают, что ничем не разделяется Божественное существо и Божественная энергия, то явно они суть евномиане" (Цит. по: Архиеп. Серафим (Соболев). Новое учение о Софии премудрости Божией. София, 1935. С. 269).

Итак, хотя существо Божие и неотделимо от энергии Божией, тем не менее в тварях проявляется, вмещается, пребывает только энергия Божия. И если имябожники утверждают, что в имени Божием пребывает Бог существом Своим, то явно, что и они суть евномиане.

Современное имябожничество и имябожники

Зародившееся в среде иночества и поддержанное богоискательствующей интеллигенцией, имябожничество после осуждения Константинопольской и Русской Церквами постепенно растеряло своих приверженцев. Можно с уверенностью говорить, что эта ересь чужда современному иночеству. Однако приходится признать, что среди богоискательствующей интеллигенции, именно той интеллигенции, которая ищет Бога в каббале и талмуде, ересь по временам обретается. Каббала и талмуд действительно дают много материала для обретения имябожнического мировоззрения. Еще св. Григорий Нисский обличал Евномия за иудейский образ мышления, поскольку тот учил, что слова Священного Писания произносил Сам Бог. Иудейство каббалы и талмуда убеждено, что все слова Священного Писания проговорены Богом, и это же иудейство убеждено в существовании тайного Имени Божия, которым можно творить чудеса против воли Самого Бога. Именно эта иудейская вера в существование тайного Имени Божия и не дает покоя богоискательствующей интеллигенции, которая время от времени обращает свой взор к имябожническому лжеучению.

Один из таких богоискателей -- М. Б. Данилушкин, статья которого "И Слово было Бог..." опубликована в газете "Русь Православная" (1999, ╧ 7). Аргументы в пользу ереси имябожничества, приведенные Данилушкиным, показались редакции газеты настолько убедительными, что редакция напечатала статью Данилушкина под рубрикой "Будь верен до смерти". И получилось, что редакция газеты, постоянно обличающая всевозможные ереси в среде епископата, призвала своих читателей быть верными до самой смерти в отстаивании ереси имябожничества. Какие же аргументы в защиту ереси приводит Данилушкин?

Во-первых, это голословные утверждения, что ересь разделяли великие Отцы Церкви: св. Василий Великий, св. Григорий Богослов, св. Иоанн Златоуст, св. Григорий Нисский. То есть к имябожничеству он приписывает именно тех Отцов, которые боролись с евномианством, этим древним имябожничеством. Именно эти Отцы опровергали басни Евномия о происхождении Имен Божиих от Самого Бога, а мнение Евномия, что Бог Сам произносил слова Священного Писания, называли иудейством. Именно эти Отцы учили о человеческом примышлении как источнике происхождения Имен Божиих: именем "Иисус", которое у имябожников особенно почитается за "Бога", Господь, напротив, скрыл от диавола Свое Божество.

Во-вторых, к ереси Данилушкин приписывает и почитаемых русских святых. Основания для этого он находит самые разные. Благословил преподобный Варсонофий Оптинский преподобномученицу Великую Княгиню Елизавету выделить средства для издания книги "На горах Кавказа" -- значит, по логике Данилушкина, оба они уже имябожники. Оказался преподобный Кукша в числе тех иноков, которые были удалены с Афона, -- следовательно, и он имябожник. Но ведь споры вокруг книги "На горах Кавказа" начались после прочтения ее сквозь имябожнические очки о. Булатовичем и другими вождями ереси. А преп. Кукша канонизирован Украинской Православной Церковью не за то, что был удален с Афона, а за богоугодную жизнь. Многие афонские иноки, в том числе и преп. Кукша, следовали за вождями ереси в силу своей неискушенности в богословии. Впоследствии все они оставили заблуждение.

Так же неосновательны попытки Данилушкина подкрепить имябожнические заблуждения авторитетом св. прав. Иоанна Кронштадтского. Некоторые его выражения в "Мыслях христианина" действительно могут быть истолкованы имябожниками в свою пользу. Однако не следует забывать, что в богословских спорах должно соблюдаться правило: спорные выражения кого-либо должны рассматриваться в контексте других его сочинений. Как убедительно показал архиепископ Никон в своем сочинении "Великое искушение", св. прав. Иоанн в своих сочинениях не только не разделяет имябожнические заблуждения, а, напротив, является их обличителем. Также не следует забывать, что св. прав. Иоанн прославился в нашей Церкви не как богослов, а как молитвенник и чудотворец. Архиепископ Серафим (Соболев) приводит следующий случай из жития этого угодника Божия. В начале 90-х годов прошлого столетия св. прав. Иоанн написал сочинение о Святой Троице. Святитель Феофан Затворник, прочитавший это сочинение, указал отцу Иоанну, что некоторые выражения этого сочинения могут дать повод к неправым мыслям. И что же сделал угодник Божий? Он приказал немедленно уничтожить эту книгу, и она совершенно была изъята из обращения ("Новое учение о Софии Премудрости Божией". С. 348). Вот поступок истинной святости! Если, к примеру, прот. Сергий Булгаков, которому было указано на его аполлинарские воззрения на Лицо Спасителя, продолжал упорно защищать эти свои ложные воззрения, вплоть до обвинения в ереси святых Отцов II Вселенского Собора, предавших Аполлинария анафеме, то святые совершенно не таковы. Угодник Божий, как видим, не стал настаивать на своих не совсем точных формулировках, которые могли бы ввести в соблазн православных читателей, а отказался от них самым решительным образом. И можно нисколько не сомневаться, что если бы св. прав. Иоанн дожил до споров с имябожниками, то сам бы осудил имябожников как еретиков; и если бы некоторые его изречения цитировали имябожники, то он, без сомнения, отказался бы от них.

В-третьих, Данилушкин совершенно безосновательно причисляет имябожников к наследникам св. Григория Паламы на том основании, что св. Григорий якобы так же, как и имябожники, именовал энергию Божию Богом. Святитель Григорий Палама никогда не именовал энергию Божию Богом, он никогда не разделял подобного заблуждения. Чтобы убедить читателей в обратном, Данилушкин цитирует 5-й анафематизм против Варлаама: "Анафема тем, кто думает, что только одному существу Божию свойственно имя Бога, а не энергии". Трудно сказать, умышленно или нет, но Данилушкин приводит неправильный перевод этого анафематизма. Нигде в своих сочинениях св. Григорий не применял по отношению к энергии греческого слова Феос (Бог), а только Феотис (Божество). Это обстоятельство было уже давно замечено исследователями творений св. Григория. И потому не случайно Синодальное Послание по поводу лжеучения имябожников, в частности, гласит: "Святитель (св. Григорий Палама) нигде не называет энергий "Богом", а учит называть их "Божеством" (не Феос, а Феотис). Различие же между этими названиями легко видеть из такого примера. Говорится: "Христос на Фаворе явил Свое Божество", но никто не скажет: "Христос на Фаворе явил Своего Бога". Это была бы или бессмыслица, или хула".

В-четвертых, совершенно безосновательно Данилушкин ссылается на решение суда Московской Синодальной Конторы, будто бы реабилитирующее имябожническое лжеучение. Решение это касается только тех иноков, которые представили свои исповедания веры в Московскую Синодальную Контору, и ни в коей мере не касается самого имябожнического учения в целом, о чем еще раз напомнил архипастырям Русской Церкви Святейший Патриарх Тихон в своем Рождественском послании 1921 года. В частности, Святейший Патриарх сказал, что в данном случае Церковь снисходила к душевному настроению и образу мыслей афонских иноков, малосведущих в книжном изложении Богословия, но в ни в коей мере Церковь не изменила прежнего своего суждения о заблуждении, изложенного в Синодальном Послании от 18 мая 1913 года. Напомним еще раз, что Определения Св. Синода от 10--24 мая 1914 года и 10 марта 1916 года, вынесенные уже после суда Московской Синодальной Конторы, подтверждали, что учение имябожников является еретическим.

В-пятых, Данилушкин приводит выдержки из письма Царицы Александры Феодоровны, в которых архиепископ Никон характеризуется якобы "злодеем с Афона". Трудно что-либо сказать о подлинности этих слов Государыни-Мученицы, однако если они и подлинные, это нисколько не свидетельствует в пользу ереси имябожничества. Из истории Церкви мы знаем не просто о критических высказываниях, но даже о вражде, которую питал такой светильник Церкви, как св. Кирилл Александрийский, к не менее великому светильнику -- св. Иоанну Златоусту. Ныне мы знаем, что св. Кирилл был не прав в своем отрицательном отношении к угоднику Божию; он поверил врагам св. Златоуста, клевещущим на великого Святителя. Сколько таких врагов было у архиепископа Никона?! И в первую очередь иудейство, лукавые деяния которого архиепископ Никон обличал в своих многочисленных проповедях. В статье "Мои вины перед кагалом" архиепископ Никон называет некоторые из тех своих "прегрешений" перед всесильным кагалом, за которые поливала его грязью иудейская печать. Главным из них была проповедь 16 октября 1905 года -- проповедь против забастовок. Устроенные закулисными дирижерами революции забастовки рабочих грозили парализовать жизнь столицы и тем самым вызвать всеобщее народное негодование, на волне которого кагал надеялся смести Самодержавие. Проповедь архиепископа Никона в тот же день была прочитана во всех церквах столицы, и на следующий день рабочие стали служить молебны и вышли на работы. Кагал не мог простить этого архиепископу Никону, и потому писания иудейской прессы изображали его как "человека крайне узкого, одностороннего, неуживчивого, придирчивого, капризного, не стесняющегося в приемах борьбы с почему-то неугодными ему лицами, который за все эти качества да еще за крайне неудачное авторство пресловутой погромной проповеди от 16 октября 1905 года был удален из Москвы по единодушному желанию ее духовенства". "Так пишется иудеями история", -- замечает владыка Никон, процитировав эту ложь, напечатанную в одной из иудейских газет (Мои дневники. С. 119--120).

Именно из этой "истории" черпает Данилушкин материал для своей писанины, изображая архиепископа Никона -- главного обличителя имябожнической ереси -- в качестве человека, который якобы разорил Афон, не захотев даже вникнуть в сущность полемики православных с имябожниками. Истиной в этой "истории" является только факт, что имябожники были изгнаны с Афона. Но изгнаны они были с Афона не архиепископом Никоном, а государственной властью. Архиепископ Никон был на Афоне, но был там с увещанием к заблудшим одуматься. И то, что многие еретики презрели его увещательные слова, вина не архипастыря, а самих еретиков. Известно, что множество еретиков презревали анафемы самих Вселенских Соборов. Архиепископ Никон пишет, что "устав Св. Горы не допускает пребывания на ней еретиков, а потому протат, или кинот святогорский решительно заявили, что они еретиков на Св. Горе не потерпят и если русская власть сего не сделает, то сами изгонят еретичествующих" (Мои дневники. С. 124). Архиепископ Никон не только не разорил Афон, а, напротив, сохранил русское монашество на Афоне, обратив множество иноков на путь Православия, на путь послушания Матери Церкви. Неужели этого не понимает Данилушкин и иже с ним, с высоты нынешнего времени как будто бы не могущие рассмотреть того факта, что вся иудейская возня того времени вокруг имябожничества была не чем иным, как очередной попыткой иудейства поколебать Русскую Церковь, а вместе с Церковью и Русское Самодержавие?

В сущность имябожничества глубоко не вникнул не архиепископ Никон, а сам Данилушкин. В своей статье, цитируя вождей имябожничества, он то именует Имя Божие несотворенной энергией Божией, то энергия Божия оказывается у него почивающей на Имени Божием. Так, цитируя имябожника Лосева, Данилушкин пишет: "Имя Божие -- энергия сущности Божией. И, как энергия сущности Божией, неотделимо от самой сущности и потому есть Сам Бог"; в другом же месте пишет, что так называемые имяславцы "отстаивали Божественное начало Имени Иисуса и утверждали, что в Имени Божием пребывает сила (энергия) Божия, неотделимая от Его сущности, и потому оно не может быть тварным, и в этом смысле Имя Божие есть Сам Бог". Также, цитируя иеросхимонаха Антония (Булатовича), Данилушкин подчеркивает, что энергия Божия присутствует в Имени Призываемого. Данилушкину с его единомышленниками пора вникнуть в писания вождей имябожничества и в свои собственные. Каким образом в Имени Божием присутствует энергия Божия, если Имя Божие, по мнению самих имябожников, и есть эта самая энергия Божия? Данилушкину следовало бы точнее выражаться, чтобы не сбивать с толку своих читателей, и в первую очередь самого себя. Нужно защищать тезис, что Имя Божие есть несотворенная энергия Божия, как об этом и учили имябожники, а не писать, что в Имени Божием присутствует энергия Божия. Присутствие энергии (благодати) Божией -- это одно, сама же энергия Божия -- совсем другое. Предмет, на котором почивает энергия (благодать) Божия, и тварен, и имеет начало своего бытия; сама же энергия (благодать) Божия -- и нетварна, и вечна. То, что имена Божии священны, что на них почивает благодать Божия (точно так же, как почивает она на св. Кресте, иконах), Православие никогда не отрицало. Архиепископ Никон приводит в этой связи Определение Константинопольского Собора 842 года: "Вечная память верующим, возвещающим... что одинаковую приносит пользу как посредством слова возвещение, так и посредством икон истины утверждение. Как очи зрящих освящаются честными иконами, так и уста освящаются словами". Как почивает благодать (энергия) Божия на св. иконах, св. Кресте, так почивает она и на именах Божиих; как священны св. икона и св. Крест, так священны и имена Божии. Однако никто еще не осмелился утверждать, что св. икона и св. Крест есть нетварная энергия Божия, как это делают имябожники в отношении имен Божиих.

Имябожникам, и в частности Данилушкину, нужно ясно осознавать, что именно исповедовали вожди имябожничества, и защищать именно имябожническое учение, а не защищать под видом имябожничества православную веру. К примеру, как это делает В. Капитанчук, статью которого в защиту имябожнического учения опубликовала та же "Русь Православная" (1999, ╧ 12). Нельзя сказать, что Капитанчук адекватно интерпретирует все изречения вождей имябожничества, однако он, без всякого сомнения, разделяет основные имябожнические заблуждения о происхождении наименований, и в частности имен Божиих, от Самого Бога, что именно Бог произносил слова Священного Писания, что существует тайное, нетварное, Самим Богом произнесенное Имя (имена) Божие. Другими словами, Капитанчук разделяет все основные положения верования афонских имябожников, а как следствие -- и Евномия, и талмудических иудеев.

Капитанчук пишет, что "из всех обвиненией имяборцев соответствовало действительности одно: имяславцы утверждали, что Имя Божие есть Божественная энергия. Есть ли Имя Божие действие Божие или человеческое -- в этом подлинная, если отбросить нелепые обвинения, догматическая сущность "имяславческих споров"". Сам же Капитанчук убежден, что Предание Церкви якобы свидетельствует о "надмирности, Божественности Имени Божиего, того, что Сам Бог открывает свое Имя людям, что Имя Божие есть Божественное Откровение".

Если под "преданием Церкви" Капитанчук понимает евномианство, тогда он прав. Все то, что ныне исповедует Капитанчук, в древности исповедовал Евномий, который эту свою "веру" почерпнул вовсе не в церковном Предании, а в каббале и талмуде, в чем и обвиняли его Святые Отцы. По святоотеческому учению, Бог по существу Своему -- безымянный. "Божество, -- поучает нас преп. Иоанн Дамаскин, √ будучи непостижимым, непременно будет и безымянно. И так, не зная существа Его, да не станем отыскивать имени Его существа, ибо имена -- годны к показанию дел". Именно дела или действия Божии именуемы. По этим действиям Божиим, которые открывают нам некоторые из свойств существа Божия, мы и именуем Бога Благим, Безначальным, Всеведущим, Всемогущим. И вопрос заключается в том, от Бога или от человека эти наименования свойств и действий Божиих. Евномий говорил, что эти имена непосредственно от Самого Бога, особенно же имя Нерожденный, которое, по мнению Евномия, никак невозможно узнать при помощи человеческого рассуждения или примышления. Св. Василий Великий, возражая ему, говорил, что источником имен Божиих, в том числе и имени Нерожденный, является человеческое примышление, что одни имена Божии говорят о Боге, что в Нем есть, другие, напротив -- чего в Нем нет; и эти имена Божии дают нам некоторое отпечатление Бога, дают понятие о Боге весьма темное и скудное в сравнении с целым, но для нас вполне достаточное. Евномий, обвиняя св. Василия Великого за его отрицание происхождения имен Божиих непосредственно от Самого Бога, говорил что Св. Отец следует внешней философии и становится на сторону безбожников.

В том, что сами свойства и действия Божии божественны, что они являются несотворенной энергией Божией, сомнений нет. Это истинно православное учение. Но являются ли таковой несотворенной энергий Божией сами наименования свойств и действий Божиих? Имябожники говорят, что являются. Что не только действие Божие, но и наименование этого действия происходит от Самого Бога и является несотворенной энергией Божией. Именно такова была позиция Евномия. Именно Евномий учил, что имена Божии (наименование действий Божиих, ибо Бог по существу неименуем) происходят от Самого Бога. Но Святые Отцы отвергли эти басни Евномия. Имена Божии (наименование действий Божиих) недавни в сравнении с Самим Богом, происходят эти наименование не от Бога, а от человека, от человеческого примышления; эти наименования дают нам некоторое отпечатление Бога.

Говорить, что Имя Божие есть Сам Бог; что Имя Божие есть несотворенная энергия Божия; что Бог присутствует в Имени Своем всем Своим существом, потому, что, дескать, энергия Божия неотделима от существа Божия; что имена Божии -- от Самого Бога; что слова Священного Писания есть словесная Деятельность Божества, есть живой Глагол Божий -- это значит исповедовать древнее евномианство, веру талмудических иудеев в существование нетварного Имени Божия, веру, что слова Священного Писания произносил Сам Бог. Пора это осознать богоискательствующей интеллигенции и прочим защитникам ереси, успокоить свой ум, пришедший в волнение от прикосновения к пустейшим басням каббалы и талмуда; осознать, наконец, что вера талмудических иудеев и Евномия к Преданию Церкви никакого отношения не имеет, и потому совершенно бессмысленно искать подтверждения имябожническим заблуждениям в творениях Отцов Церкви.

Но защитники ереси успокаиваться не хотят. Один из них -- доцент Московской духовной академии игумен Андроник (Трубачев), статья которого "Афонский спор об Имени Божием и его последующая судьба" опубликована в "Православной беседе" (2000, ╧ 4). В изложении афонских событий о. Андроник хочет казаться беспристрастным, тем не менее раз за разом выдает свои имябожнические симпатии. Так, он утверждает: схимонах Иларион пришел к своей ложной мысли, что имя Иисус есть "Сам Иисус, ибо Имя неотделимо от Именуемого", опираясь на сочинения и святителя Игнатия (Брянчанинова). Но это является явной клеветой на святителя.

Также о. Андроник пишет, что "на стороне афонских имяславцев была значительная часть русского монашества (в том числе преподобный Варсонофий Оптинский, игумен Герман Зосимовский, схиархимандрит Иоанникий Глинский), хотя после определения Синода поддержка эта носила, разумеется, скрытно-молчаливый характер". Но каким образом о. игумен обнаружил у означенных старцев скрытно-молчаливую поддержку имябожников? И если он обратился как к серьезному аргументу к "скрытно-молчаливой" поддержке, тогда почему ограничивается указанными лицами, а не записывает в имябожники сразу всю Церковь?

Скрытную, но вовсе не молчаливую поддержку имябожников проявлял свящ. Павел Флоренский, родным внуком которого является о. Андроник. Сам о. игумен пишет, что о. Флоренский в 1913 году издал "Апологию" о. Булатовича, предварив ее анонимным предисловием. Таких скрытных, анонимных выступлений в защиту имябожничества у о. Флоренского было немало. Впрочем, о. Андроник пишет, что общая идейная поддержка афонских имябожников рядом философов, в их числе и свящ. П. Флоренским, "не означала идентичность с их взглядами и одобрения их поведения в церковной жизни". Да и среди самих афонских имябожников, как полагает о. игумен, "не было единства взглядов и мыслей". Сам о. Андроник считает, что в афонском споре неправыми являются обе стороны: и имябожники, и православные. А учение об Имени Божием еще ждет своих окончательных формулировок. И в этом, по его мнению, не последнюю роль должны иметь работы о. Флоренского. "Об Имени Божием, -- пишет о. Андроник, -- в отличие от афонских имяславцев Флоренский мыслил, во-первых, антиномически (Имя Божие есть Бог, но Бог не есть имя), во-вторых, синергетически (в Имени Божием он признавал сопряжение двух энергий -- Божией и человеческой)".

Игумен Андроник, таким образом, общецерковным учением об Имени Божием хочет видеть антиномическое представление на этот счет о. Флоренского. Но справедливо ли такое антиномическое представление? Шире -- насколько истинны вообще все рассуждения о. Флоренского об антиномии? "Для рассудка, -- писал он, -- истина есть противоречие, и это противоречие делается явным, лишь только истина получает словесную формулировку. Каждое из противоречащих предложений содержится в суждении истины и потому наличность каждого из них доказуема с одинаковою степенью убедительности, -- с необходимостью. Тезис и антитезис вместе образуют выражение истины. Другими словами, истина есть антиномия, и не может не быть таковою" (Столп и утверждение истины. М., 1990. С. 147).

Неужели и в самом деле два противоречащих друг другу суждения могут вместе составлять истину, как это представляется о. Флоренскому? Ведь законы логики гласят иное. К примеру, закон противоречия прямо утверждает, что два противоречащих друг другу предложения никогда не могут быть вместе истинными. Отец Флоренский со своим учением об антиномии явно восстает против законов логики, притом не только в переносном, но и в прямом смысле. Так, закон тождества для него "есть дух смерти, пустоты и ничтожества", а о законе противоречия о. Флоренский высказался в том смысле, что "мы не должны, не смеем замазывать противоречие тестом своих философем!" Конечно, в научных кругах никто никогда всерьез не воспринимал учение о. Флоренского об антиномии. Но, к сожалению, в православном богословии принято с почтением относиться к околофилософским спекуляциям о. Флоренского. Его пустейшее учение об антиномии окружено ореолом чего-то значительного. Но есть ли в антиномических построениях о. Флоренского рациональное зерно? Сам он утверждал, что антиномиями полны тексты Священного Писания, и для иллюстрации этого в своем сочинении он привел десять из них, выбранные, по его словам, довольно случайно.

Первая антиномия касается Божества. О. Флоренский приводит тезис -- Божество единосущное -- и антитезис -- Божество триипостасное. По его мнению, тезис и антитезис находятся между собой в противоречии. Но это не так, ибо предикаты этих суждений -- единосущное и триипостасное -- не противоречат друг другу. Ибо они хотя и относятся к одному и тому же субъекту (Божество), но высказаны в разном отношении: в первом случае -- в отношении существа Божия, а во втором -- в отношении Лиц Божества. Конечно, для о. Флоренского, для которого "ипостась и существо одно и то же", здесь видится противоречие. Но это от его невежества в богословии. Отец Флоренский был бы прав в том случае, если бы Церковь учила, что Божество единосущное и в то же время трехсущное; или же -- Божество трехипостасное и в то же время единоипостасное. Но ничему подобному Церковь никогда не учила.

Многие антиномии о. Флоренский выбрал из Послания апостола Павла к римлянам. Не стану утруждать читателя разбором их. Каждый православный христианин может убедиться в ложности антиномических построений о. Флоренского, открыв книгу с толкованием этого апостольского Послания святым Иоанном Златоустом. Никакого противоречия между суждениями апостола Павла, о которых говорит в своем сочинении о. Флоренский, нет и быть не может, как не может быть антиномических (то есть противоречащих друг другу) суждений во всем Священном Писании и в учении Церкви. Все рассуждения о. Флоренского об антиномии являются нелепой фантазией. И эту антиномическую ложь о. Флоренского игумен Андроник предлагает положить в основание будущего общецерковного учения об Имени Божием, то есть чтобы все мы вслед за о. Флоренским повторяли, что "Имя Божие есть Бог", но в то же время "Бог не есть имя".

Но нам представляется, что все разговоры о якобы незавершенности учения об Имени Божием, о необходимости общецерковного суждения по этому вопросу являются совершенно излишними. Конечно, сами имябожники, как это признает и о. Андроник, разногласят в своих представлениях об Имени Божием. Но Православная Церковь в сочинениях защитников Православия и в Определениях об имябожничестве Русской и Константинопольской Церквей имеет точное и полное учение об Имени Божием, основанное на Священном Писании и творениях Святых Отцов.

В заключение отметим, что имябожническую ересь в последнее время защищают и либерально-экуменические издания, отстаивающие откровенно обновленческие тенденции (как в прежние времена революционные газеты). Характерным примером служит статья Дмитрия Войтовского "Имяславие -- древняя тайна Церкви" (НГ-Религии. 2000. ╧ 9) -- весьма поверхностная публикация, повторяющая, в частности, все те же лживые факты об "афонской смуте" и призванная лишний раз обвинить Русскую Церковь в "гонениях на инакомыслящих". Какая-либо серьезная дискуссия с автором статьи, напечатанной в крайне тендециозной и ангажированной газете "НГ-Религии", просто неуместна.