Глава III.

В этот период на китайской границе встречаются христиане не из одних русских, а и новокрещенцы из монголов и других инородцев. Когда русские в 1685 г. оставили Албазин и перешли в Нерчинск, то из числа казаков "Бориско Игнатьев.., отходя сего света в духовной своей написал сына своего крестного, мугалской породы Васку Борисова, в Троицкой монастырь на усть Тунгузки реки... тем парнем Васкою владеть"1. В 1681 г. для распространения христианской веры была отправлена Миссия в западную Даурию. Миссионерами были определены "игумен Феодосий и черный поп Макарий с братиею". Сибирский митрополит Павел дал им следующую инструкцию в православном духе, которой они должны были держаться при св. деле проповеди евангельской2: "приехав в Дауры, в Селенгинском и в иных даурских городех и острожках иноверцев всяких вере к истинней православной христианстей вере призывати, поучая от божественных писаний со всяким тщанием и прилежанием, безленостно, и крестити их во имя Отца и Сына и Святого Духа, и приводити к тому святому и Божию делу иноверцов, без тчеславия и гордости, с благоучительным намерением, без всякого озлобления..., чтобы от каких слов строптивых иноземцев чем не отлучити, а святого дела не отвратити". В конце того же 1681 г., вследствие царского предложения, собор московский, составленный против раскольников при царях Иоанне и Петре Алексеевичах, положил: в дальние города, на Лену и в Дауры посылать людей духовных, архимандритов, игуменов или священников, добрых и учительных, для просвещения неверующих христианским законам3. К числу таких лиц, вероятно, принадлежал и старец соловецкого монастыря Тихон, выдержавший осаду Албазина. Плоды миссионерской деятельности означенной Миссии видны по даурским спискам новокрещенцев4.

Подобная же миссионерская задача выпала и на долю албазинцев, которые во главе с своим пастырем Максимом уведены были на службу к китайскому богдыхану. Русские военнопленные при выходе своем из Албазина взяли с собою из крепостной церкви бедную церковную утварь с иконами и в числе их образ святого Николая можайского типа5, а также насильно увлекли с собой и священника Максима Леонтьева. Он был, вероятно, родным братом священника илимской Спасской церкви, Амвросия Леонтьева Толстоухова6. На "попа Максима в китайском государстве" указывает документ от 1686 г., на который есть ссылка в бумагах московского архива М-ва иностранных дел7. В конце 1685 г. албазинцы должны были прибыть в Пекин и были приняты ласково благодушным богдыханом, которому лестно было похвалиться перед народом такими отчаянными храбрецами. Канси поселил их в самом Пекине8, на так называемом "берестовом урочище" (хоа-пи-чан), в северо-восточном углу столицы, у самой городской стены. Спустя немного времени после поселения русских в столице, богдыхан велел очистить стоявшее на этом же месте буддийское капище, окруженное домами обывателей, и отдал его во владение албазинцам, которые переделали его в часовню9. Сами же они были причислены к наследственному военному сословию, занимавшему видное положение в гражданской иерархии Срединной империи того времени.

По законам Китая, первое место в ряду сословий поднебесного государства было предоставлено гражданским чиновникам, второе - военным10, третье - земледельцам, четвертое - ремесленникам, пятое - купцам и последнее, шестое, - рабам и другим людям низшего разбора (актерам, пролетариям и т. п.)11. Новая династия, овладевши Пекином в 1644 г., скупила (в 1648 г.) у промотавшихся маньчжуров внутренний город и сделала его постоянной квартирой для военного гарнизона, не позволяя в начале селиться в нем природным китайцам12. Пекин в то время был разделен на 8 частей или знамен. Находя главную опору для себя в солдатах, новое правительство постаралось обеспечить их значительным содержание. Оно дало военному сословию казенные квартиры, а каждому рядовому назначило ежемесячно по 3 ланы серебра (5 с лишним русских рублей) и по 22 мешка рису в год, что составляет до 110 пудов ежегодно. Сверх того, подростки из солдатских детей, от 10 до 15 лет, получали половину солдатского жалования, то есть 11/2 ланы в месяц и часть рисового пайка. Затем правительство выдавало солдатам единовременное пособие: на обзаведение по случаю женитьбы 20 руб., по случаю смерти отца или матери - 25 руб.13 Наконец, во внимание к трудам, новая династия пожаловала знаменным князьям, офицерам и солдатам в вечное потомственное владение участки пахатных земель по близости столицы (в провинции Чжи-ли). На долю чиновников и солдат пришлось земель с крестьянами 140 028 цинов 71 му (9977041341/ 2400 десятин). Пожалованные земли были навсегда избавлены от подати в казну. В предотвращение же утраты этих земель и для обеспечения будущности знаменных постановлен был закон, которым строго воспрещалось владельцам продавать, а китайцам покупать такие земли, под опасением суда над продавцом с покупщиком и отобрания запроданной земли вместе с полученной за нее суммой в казну14.

Пленные албазинцы поставлены были в описанное положение военного сословия того времени. Они были причислены к желтому с каймой маньчжурскому знамени, одному из отличительных знамен маньчжурской гвардии15, и были записаны в роту Гудэи, организованную в пятый год правления Шунь-чжи (1644 -1662), то есть в 164916. Эта рота, вероятно, была навербована из потомков русских пленников, и потому в прошении ал- базинцев на имя богдыхана (от 28 ноября 1860 г.) называется русскою17. С другой стороны, в ней могли быть и разные беглецы из России, как калмыки и другие инородцы, покидавшие Сибирь в XVII столетии по разным обстоятельствам18. Потомственным начальником этой роты в 1685 г. был назначен упомянутый выше Улангэли19, может быть, крещеный калмык или бурят (Ангалай), под команду которого и вступили албазинцы во главе с их старшиной (фындэ-бошко) Василием20. Наравне с другими солдатами, они получили казенные квартиры, деньги на первоначальное обзаведение, денежные пайки и содержание рисом21, а также по наделу пахотной земли и под кладбище; последнюю вне города, за северо-восточной башней22. Наконец, им были даны жены из разбойничьего приказа (син-бу)23.

Последняя мера, после льгот, едва ли не была одною из главных причин быстрой нравственной порчи наших казаков. Языческие развращенные жены внесли полную дисгармонию в их семейную жизнь. Китайская пища, одежда, помещение, служба, связи, знакомства, - все это раскрыло албазинцам иной мир, влило в них чуждый дух и постепенно вытеснило в потомстве их родное наследие, принесенное с собою. Миллионное язычество облегло горсть русских своим суеверием, разнородными обычаями, соблазнительными примерами, жизнью и духом китаизма, который по своему эгоизму и индифферентизму диаметрально противоположен жизни и духу православного христианства24. Из таких взаимодействий к половине XVIII столетия сложился интересный тип пекинского албазинца, не знавшего никакого ремесла и по службе в императорской гвардии, считавшего всякое другое занятие недостойным себя. От этого он по примеру своих языческих сослуживцев25 обеднел, несмотря на большое жалованье, доходившее в иных семействах до 15 рублей в месяц, несмотря на готовое содержание и удобные квартиры26. Нерасчетливый, занятый собой и своим благородством, грубый, необразованный, суеверный, вероломный, лукавый, не знавший чем избавиться от тяготевших над ним свободного времени и несносной скуки, постоянно слонявшийся по улицам, гостиницам и театрам, куривший подчас опиум, пускавшийся в азартную игру и другие преступления, больной душей и телом, он скоро очутился в неоплатных долгах у столичных ростовщиков, став в конце концов притчей во языцех27.

Замечательно, что такой тип албазинца удержался во все протяжение истории Миссии. Это указывает на постоянство неблагоприятных условий жизни в Пекине для православного человека и на силу языческого влияния. Но при таком безотрадном положении русских пленников была и светлая сторона в их жизни, это - связь их с отечеством, освещавшая, особенно первых албазинцев, отрадными веяниями родины и согревавшая некоторое время их православный дух, которым они все же несколько влияли на окружавшую их среду. Со времени поселения русских казаков в Пекине начинается эпоха усиленных дипломатических и торговых сношений России с Китаем. Тогдашний китайский богдыхан (правления) Канси вообще симпатизировал сближению Китая с Европой. При нем ост-индская компания в 1680 г. начала свою торговлю с Китаем28, открывшим свои порты европейцам29. Со стороны России торговлю с китайцами прежде всего начали по собственному почину сибирские промышленники и казаки. Меновой торг оказался очень выгодным, вследствие чего в нем стали принимать участие и управители сибирских городов. При установлении со второй половины XVII столетия дипломатических сношений с Китаем, русское правительство постаралось упрочить эту торговлю формальными трактатами, как это видно из наказов Спафарию, Головину, Избранду и другим последующим русским посланникам и гонцам в Пекине30. Почти при каждом русском посольстве (до половины XVIII столетия) был отправляем в Пекин караван с товарами, сначала частными лицами, потом самим российским правительством. Казенные караваны начали отправлять из сибирского приказа в Москве с 1698 г. При них назначались от правительства так называемые целовальники и комиссары. Вместе с ними отправлялось много частных купцов и приказчиков из Сибири и восточной России31. Главный груз караванов составляла сибирская пушнина или "мягкая рухлядь", именно около 85 % ценности всего промена. В то время она играла роль денег32. Остальные 15% приходились на долю кожевенных и мануфактурных товаров. Из русской мягкой рухляди больше всего шла белка (от 2 до 4 млн. штук в год), потом горностаи (от 140 до 400 тыс. штук), кошачьи шкурки (100-200 тыс. штук), соболи (от 6 до 16 тыс. штук), хорьки, выхухоль, лисицы, песцы, куницы, выдры и бобры. Кроме того, из мехов значительное количество шло мерлушки и овчин (до 1 млн. шкур). В числе мануфактурных и заводских русских произведений имели значительный сбыт в Китае кожевенные товары (юфть, козловые и опойковые кожи), разные льняные произведения, простые сукна, ковры, половики, затем разные железные товары. От китайцев в XVII и XVIII столетии русские выменивали главным образом китайку и дабу (холст), щелковые материи и щелк в сырце (камки, голи, канфы), некоторые пряности и другие лекарственные вещества (ревень и проч.)33. Чай же тогда вывозили сравнительно в небольшом количестве, так как употребление его в Росси не было еще распространено34.