Во всем изобилии эмигрантской периодики газете правых кадетов "Руль", выходившей в Берлине в 1920 - 1931 гг., принадлежит особое место. Берлинская газета входит в четверку наиболее крупных печатных органов русской эмиграции. Причем именно эти четыре издания "не только отражали жизнь Зарубежья, <Е> но отмечали также политические течения, существовавшие среди русских".

"Руль" был центром кадетской жизни в Берлине. Г. Вильямс, по свидетельству его жены, известной деятельницы Конституционно-демократической партии А.А. Тырковой-Вильямс, "когда ему нужно было бегло просмотреть ход русской жизни, всегда брал <Е> комплект "Руля"". Ёто была единственная иностранная газета, комплект которой хранился в доме редактора "Times".

Расцвет эмигрантского издательского дела начала 20-х гг. привлек внимание иностранных бизнесменов. Желание утвердиться на новом неожиданно возникшем рынке печатной продукции явилось причиной обращения к члену Конституционно-демократической партии, редактировавшему в России печатный орган кадетов "Речь", И.В. Гессену известной книгоиздательской фирмы "Ульштейн". Фирма предложила организовать под его руководством выпуск русских книг. К сотрудничеству "Ульштейном" был привлечен и А.И. Каминка. В результате появилось "Слово", одно из крупнейших в русской диаспоре издательств. В скором времени совместно с той же фирмой было создано акционерное общество "Логос", председателем наблюдательного совета которого стал И.В. Гессен. Первый опыт сотрудничества эмигрантов-кадетов с "Ульштейном" оказался успешным. Близкие друзья И.В. Гессен и А.И. Каминка стали все чаще возвращаться к старой идее организовать ежедневную русскую газету.

Первоначально И.В. Гессен, судя по его воспоминаниям, не только не проявлял никакой инициативы в создании "Руля", но даже оказывал упорное противодействие таким планам. "Не то чтобы я разлюбил газетную деятельность, - писал он много лет спустя, - при уверенности в правильности позиции возможность ежедневно высказываться и убеждать других нисколько не утратила соблазна. Но так как на первом <Е> месте <Е> стояло сокрушение большевиков, - убеждать в этом беженцев значило стучаться в открытую дверь. А если относительно способов и форм борьбы все более определенно намечались разногласия, то вынесение сора на глаза иностранцев представлялось крайне нежелательным. <Е> Подсознательно играло, вероятно, некоторую роль и ощущение деградации в смене крупного петербургского органа печати, каким была "Речь", <Е> на скромный беженский листок". Решительно не соглашался с ним А.И. Каминка, убежденный в непреходящем значении печатного слова, еще более возрастающем в смутное время общественного разброда. Кроме того, "верный и заботливый друг, он считал необходимым вернуть В.Д. Набокова к активной деятельности", хотя сам, порой, сомневался в возможности осуществить задуманное издание.

Планы создания газеты начали обсуждать, по всей видимости, с начала 1920 г. К марту, помимо разногласий в этом вопросе с И.В. Гессеном, А.И. Каминка сообщал в одном из своих частных писем о каких-то новых осложнениях. В этот момент А.И. Каминка вызвал известного деятеля Конституционно-демократической партии В.Д. Набокова из Лондона, где тот принимал участие в издаваемом П.Н. Милюковым на средства П.Н. Врангеля журнале "New Russia". Прибыв в конце мая 1920 г. в Берлин, В.Д. Набоков полностью поддержал идею выпуска газеты. Именно с его прибытием рискованная идея приобрела черты реального проекта, нескончаемые разговоры о котором начали отмечать в своих письмах даже члены семей будущих редакторов.

Сам И.В. Гессен, столкнувшись с единой позицией А.И. Каминки и В.Д. Набокова, попал в сложное положение. После долгих дискуссий, "истощив все усилия, чтобы доказать ненужность газеты", И.В. Гессен остановился на своеобразном компромиссе: помочь В.Д. Набокову наладить издание и, воспользовавшись первой возможностью, отстраниться. Впоследствии неожиданная смерть В.Д. Набокова все эти планы расстроила.

Германия не случайно была избрана местом выпуска "Руля". Здесь в 1919 - 1923 гг. проживала самая крупная колония выходцев из России. Какая-то часть беженцев селилась вне столицы Германии и даже образовывала там различные организации, однако подавляющее большинство, рано или поздно, попадало в Берлин. До середины 20-х гг. в Берлине находился главный политический центр русской диаспоры. Для основателей "Руля" большое значение имела и относительная территориальная близость Германии к России. В издательских кругах эмиграции (и, не в меньшей степени, среди их иностранных коллег) заветной мечтой было распространение своей продукции в России. Предпринимали шаги в этом направлении и немецкие издательства. При заключении договора о выпуске "Руля" представитель фирмы "Ульштейн" быстро уступал во всех пунктах, не подходивших русским компаньонам, но ни за что не хотел отказаться от намерения устроить типографию в Данциге. Подоплека этой настойчивости заключалась в статусе вольного города Данцига, более благоприятном, по мнению фирмы, для торговли с Россией, и в том, что морем доставлять в Россию печатную продукцию было гораздо дешевле.

Подобные настроения в определенной степени были свойственны и И.В. Гессену. Выпуск "Руля" в Германии был отчасти обусловлен германофильскими настроениями многих эмигрантов, особенно правых, считавших, что союзники предали Россию, сознательно оставив ее в руках большевиков. Однако, несмотря на все перечисленные факторы, И.В. Гессен первоначально считал невозможным наладить выпуск газеты в Германии, настолько воинственной была его позиция во время Первой мировой войны.

Ведение переговоров с "Ульштейном" всецело легло на И.В. Гессена. С самого начала они пошли легко. Соглашение было подписано 5 ноября 1920 г. Со стороны эмигрантов его заключала "русская группа" в составе И.В. Гессена, В.Д. Набокова, А.И. Каминки. По их мысли, газета должна была быть чисто эмигрантской: немецкая сторона была компаньоном (в отличие от акционерного участия в "Слове" и "Логосе"), принимая на себя по себестоимости типографский заказ, бесплатно предоставляя редакции газеты помещения. Сбыт так же осуществляла немецкая фирма, она же обслуживала "Руль" своей информационной сетью. В распоряжении русских редакторов находился весь рекламный аппарат "Ульштейна".

Немецкой стороне была гарантирована прибыль в 180 тыс. марок, выплачиваемых долями по 15 тыс. марок ежемесячно. Соглашение сохраняло силу до тех пор, "пока русская группа сама принимает на себя обязательства". И.В. Гессен, В.Д. Набоков и А.И. Каминка от своего имени и имени своих правопреемников обязались в течение пяти лет не издавать русской дневной газеты в немецкоязычных странах и не принимать прямого или косвенного участия в предприятиях, преследующих подобные цели. Для поддержания деловой связи между контрагентами в состав наблюдательного совета общества с ограниченной ответственностью "Руль" (председатель - И.В. Гессен, директор-распорядитель - А.И. Каминка) вводилось два представителя фирмы "Ульштейн". Исключительно ценным для эмигрантов было положение о том, что наблюдательный совет не должен был влиять на политическую позицию газеты, занимаясь только коммерческим контролем и издательскими делами. Таким образом, немецкая сторона лишалась возможности определять направление "Руля" и через своих представителей в контролирующем органе.

Изначально был закреплен высокий технический уровень издания: качество бумаги и оформление "Руля" должны были быть такими же, как у издаваемых фирмой немецких дневных газет. Соглашение заключалось на неопределенный срок. В первом параграфе договора предусматривалось наличие у "русской группы" капитала не менее 700 тыс. марок. Для начального этапа деятельности издателей "Руля" характерна поразительная легкость решения ими финансовых вопросов. В первые же дни после перехода границы, в Финляндии, И.В. Гессену без всяких затруднений удалось собрать отдельными паями от 100 до 500 тыс. марок (по тогдашнему курсу - около 20 тыс. долл. золотом). По его словам, уже в Хельсинки "некоторые из знакомых богачей", не находя приложения вывезенным капиталам, сами поднимали вопрос об основании за границей русского издательства. В начале 1920 г., оценивая свои перспективы на рынке печатной продукции, И.В. Гессен отмечал, что в его распоряжении находятся "деньги огромные". Упомянутые в договоре 700 тыс. марок (18 тыс. долл.), "как-то сами плыли в руки". Большую их часть предоставили состоятельные русские эмигранты.

По всей видимости, на этом этапе денежные вопросы и все дела с ними связанные, как и переговоры с немецкими партнерами, целиком находились в руках И.В. Гессена и были не всегда известны его ближайшим компаньонам: у А.И. Каминки, судя по его письмам, большие опасения вызывали именно финансовые аспекты проекта, окончательно рассеявшиеся только накануне выхода первого номера газеты. Тем не менее, требование немецких партнеров иметь на момент подписания договора всю сумму было выполнено, и проблемы финансового плана при создании "Руля" были решены.

Итак, газету основали 5 ноября 1920 г. видные кадеты И.В. Гессен, В.Д. Набоков и А.И. Каминка, связанные и общностью политических взглядов, и многолетней, самой близкой дружбой. Впрочем, в издании, безусловно, доминировал дуумвират: занятый коммерческими вопросами А.И. Каминка в нем мог быть только на вторых ролях. То, что газета претендовала на независимость от каких-либо партийных организаций, не мешает четко определить ее направление: основатели "Руля" к 1920 г. твердо стояли на правокадетских позициях и их издание являлось рупором Берлинского комитета Партии народной свободы и официозом всех правокадетски настроенных эмигрантов. Влияние в редакции газеты отражало доминирующие положение В.Д. Набокова и И.В. Гессена в среде берлинских кадетов. Социально "Руль" отражал взгляды либерально настроенных деловых кругов русской диаспоры. В этой связи следует отметить высокий уровень подачи материалов и оригинальность трактовки событий, характерные для этой газеты.

Несмотря на все тревоги, успех был бесспорным, значительно превысившим самые смелые ожидания. "Руль" оказался лучшей русской газетой в Берлине. Во всем Российском зарубежье конкурировать с новым изданием впоследствии смогли только "Последние новости" П.Н. Милюкова. Тираж газеты сразу перевалил за 20 000 экземпляров. Цифра для эмигрантского издания огромная.

Впечатляющей была и география распространения "Руля". К 1923 г. газету отправляли в 27 европейских стран, Америку, Азию, Африку, Австралию. "Руль" стал в полном смысле международным изданием. За границы Германии шло до 4/5 всего тиража. Ётот фактор, учитывая начавшуюся вскоре после начала выпуска газеты катастрофическую инфляцию в стране, имел очень большое финансовое значение.

Несмотря на катастрофическое экономическое положение Германии и развившийся позже кризис эмигрантской печати, "Руль" в первые годы неизменно приносил прибыль. В скором времени издатели газеты перестали принимать в расчет даже "могущественную конкуренцию" парижской газеты П.Н. Милюкова, о чем они с удовлетворением сообщали своим политическим союзникам.

Своеобразно складывалось взаимодействие "непартийного" "Руля" с Берлинской группой Партии народной свободы. Издатели, редактора и хозяева газеты на кадетских заседаниях вместе со всеми присутствующими поддерживали те или иные просьбы к "редакции газеты", которой они сами и руководили. Надо ли говорить, что подобные просьбы всегда заносились в протокол собрания, как "единодушные", и что "редакция" неизменно к этим просьбам прислушивалась? Иногда на заседаниях начиналось детальное обсуждение того, что же будет напечатано в газете по тому или иному поводу.

Тесное сотрудничество наладилось у "Руля" и с различными общественными организациями Русского Берлина, в первую очередь с Союзом адвокатов. Периодически из союза сообщали, что в его интересах "было бы полезно, если бы в печати было отмечено" то или иное обстоятельство, и в "печати", как правило, уделяли нужному вопросу должное внимание. Редакция "Руля" регулярно служила штабом всевозможных эмигрантских мероприятий, вплоть до сбора пожертвований "в неделю русского студента".

Значение редакции далеко выходило за рамки простого издательского центра. Дошло до того, что когда генералу А.Г. Шкуро потребовалось узнать адрес генерала А.А. фон Лампе, он явился прямо в редакцию "Руля".

Желая прибрать выгодное и влиятельное издание к рукам, "Ульштейн" попытался сделать "Руль", подобно "Слову" и "Логосу", компанейским предприятием. Ёмигранты отказались от такого предложения, справедливо опасаясь потерять свободу политических высказываний. Тогда немецкая сторона потребовала увеличить свою долю в прибылях газеты, продлить срок действия некоторых статей соглашения. Не стремясь, по словам И.В. Гессена, к прибыли, редакторы "Руля" практически без всякого обсуждения согласились с "домогательствами" "лишь бы дальше вести борьбу с большевиками".

В результате 19 апреля 1923 г. был заключен новый договор. Со стороны "Руля" его подписали И.В. Гессен и А.И. Каминка (В.Д. Набоков к этому времени уже погиб). Во взаимоотношения с "Ульштейном" были внесены некоторые весьма существенные изменения. В целом положение газеты ухудшилось. Если в первом договоре за бумагу "Ульштейну" платили без прибавки прибыли, то теперь по обычным ценам; если раньше за посредничество при помещении объявлений фирме выплачивали 10 % выручки от них, то теперь 15 %; даже расходы по заключению нового договора несли не обе стороны, как прежде, а целиком "Руль". Уменьшение платы "Ульштейну" за издание и сбыт газеты с 50 % от чистой прибыли до 25 % перекрывалось пунктом о доходах "Руля", поступающих в иностранной валюте. Отныне эти суммы обкладывались дополнительным 5-процентным налогом в пользу "Ульштейна". Учитывая, что газета продавалась в основном за пределами Германии, а также чудовищную инфляцию в стране, смысл этой операции для фирмы заключался в том, что ее расходы на газету покрывались, естественно, марками. "Ульштейн" попытался на максимальное время закрепить за собой прибыльное издание. В обоих договорах отмечалась бессрочность их заключения. Соглашение 1923 г., при некоторых вариантах разрыва "Руля" и фирмы, закрепляло за последней исключительное право на рекламу в газете до 31 декабря 1940 г. Обязательства "русской группы" не издавать эмигрантской дневной газеты в немецкоязычных странах в течение пяти лет были в новом договоре продлены на 10 лет. Не отказываясь от мысли сбывать свои издания в Советскую Россию, "Ульштейн" в то же время опять пытался связать редакцию "Руля" обязательствами о будущем сотрудничестве "при создании или возобновлении российских газет" после свержения коммунистического режима.

Под влиянием успехов руководство "Руля" решило издавать, по образцу берлинских газет, еженедельное иллюстрированное приложение "Наш мир". Вслед за этим родился новый план - выпускать ежегодник "Руля" (как было у петербургской "Речи"). Ёти планы, потребовавшие больших дополнительных затрат, провалились.

"Среди эмигрантских периодических изданий мало таких, которые обнаружили бы продолжительную живучесть", - уже в 1922 г. свидетельствовал современник. Двенадцать лет выпуска также выделяют "Руль" из массы русской зарубежной периодики.

Обращаясь к освещению "Рулем" тех или иных событий, происходивших в России, необходимо указать на возможность фактологической неточности информации, помещенной в газете. Объясняется это, по-видимому, не злым умыслом редакторов издания, а спецификой газетной работы и тем голодом на сведения о Родине, которым страдала вся эмигрантская пресса. По словам И.В. Гессена, "страстная погоня за сведениями из России - по закону: спрос родит предложение - часто наталкивалась на недобросовестность, а то, конечно, и на злостное намерение введения в заблуждение".

Редактор "Руля" в своих воспоминаниях счел необходимым подробно остановиться на данной проблеме: "я всячески навострял редакторский нюх, чтобы распознать фальшь, и огромное число сообщений отправлялось в корзину. Но, само собой разумеется, что совсем уберечься от просачивания неверных или преувеличенных сообщений было невозможно".

В первом же номере "Руля" его создатели декларировали свою приверженность в политике - демократическому либерализму, а в области социальной - радикальному реформаторству, жестко противопоставив себя всему "революционному". "Последние новости", правда, до раскола среди кадетов, так же характеризовали "Руль" как "новую демократическую газету, направления конституционно-демократического". В договоре о выпуске "Руля" от 19 апреля 1923 г. газета ее издателями была определена как "демократическая".

Можно говорить о своеобразной объективности авторов "Руля", объективности, не часто встречавшейся в те годы как у сторонников, так и у противников Советской власти. "Большевики так много делали зла, а положительного так мало, - писал один из корреспондентов газеты, - и все-таки нигде и никогда я не заметил, чтобы о последнем упоминалось. Ётим весь лик большевиков затуманивался, и советское правительство рассматривалось как шайка разбойников и только как таковая".

О многом говорит то, что в "Руле" могли в январе 1921 г. без всяких комментариев поместить заметку об успехах электрификации, сопроводив ее списками городов и сел, где новые власти оборудовали электростанции. Такую информацию с гордостью напечатали бы и в советском издании. Если учесть при этом, что в компании по обличению большевиков в развале экономики и неспособности вести хозяйство берлинские кадеты принимали самое активное участие, то заметку "Ёлектрификация Московской губернии" можно считать доказательством их добросовестности. О том же свидетельствует описание Баку после захвата его Красной армией. "Следует признать, - отмечали в "Руле", - что первоначально в Баку царил полный порядок, не было насилий, разбоев, грабежей <Е>. Даже <Е> местная "чрезвычайка" оказалась очень мягкой; лицо, стоявшее во главе ее, <Е> коммунист Чураев, человек безукоризненной честности и высокой гуманности". Весьма показательный фрагмент для издания сторонников интервенции и белой диктатуры.

Издание прекратило существование в годы окончательного установления сталинского режима. Естественно, что основное внимание в последний период выхода газеты ее авторы уделяли изменениям, произошедшим в СССР. События рубежа 20 - 30-х гг. были достаточно точно предсказаны в Берлине еще в конце эпохи военного коммунизма.

"Из рук утопистов, - писали в "Руле" в конце 1920 г., - власть фактически перешла в руки разрушителей только затем, чтобы докатиться до последнего этапа - до безудержного хамства, которое прежде чем издохнуть, столкнет в бездну и утопистов, и разрушителей <Е>. Хамы-карьеристы <Е> уже устремляются, сжав кулаки мясников, к Кремлевскому трону, на котором сидят и вокруг которого копошатся одни интеллигенты". Дальнейшие судьбы октябрьских революционеров "Рулем" рисовались так: "Они кончат взрывом изнутри. Но не от восстания своих обессиленных жертв, а от удара своего же хвоста, который сильнее потерявшей разум головы <Е>. Московские ребята сожрут свою собственную революцию <Е>. Ёто будет страшнейший из моментов великого российского безумия".

Несмотря на большую популярность и прибыльность издания, положение сотрудников "Руля" оказалось не из легких: редакция подвергалась систематическим нападениям. Характерно, что преуспели в этом экстремисты самой различной масти.

Так, причиной первого нападения на И.В. Гессена послужили статьи "Руля" о церковном расколе в православии, произошедшем в 20-е гг. и сильно волновавшем эмигрантскую колонию Берлина. В помещении редакции газеты двое незнакомцев набросились на И.В. Гессена, сбили его с ног и нанесли удар палкой. И.В. Гессен, не желая, по его словам, создавать рекламы обидчикам, "которым только и хотелось пародировать на суде, чтобы попасть в большие забияки", от жалобы отказался.

Другое нападение было произведено группой немецких троцкистов. Они, по словам И.В. Гессена, "пронеслись по <Е> помещению <Е>, опрокидывая столы, разрывая рукописи, разбив пишущую машинку и избив <Е> редактора Ландау".

Самым разрушительным было третье нападение, приписываемое И.В. Гессеном коммунистам.

В середине 20-х гг. "Руль" вступил в полосу кризиса, в котором уже давно находилась организация, издававшая газету. Уже в конце 1922 г. идея перебираться из Берлина начала посещать некоторых сотрудников "Руля".

После отказа Запада поддержать интервенцию, после провала попыток сплотить эмиграцию вокруг Врангеля и после раскола самой кадетской партии положение "Руля" пошатнулось. Непоправимый удар нанесло газете убийство в 1922 г. В.Д. Набокова - наиболее авторитетного в берлинской эмигрантской колонии общественного деятеля. На судьбе "Руля" сказались и более глубокие процессы, разрушительность которых не могла нейтрализовать активность и опытность И.В. Гессена.

На рубеже 20 - 30-х гг., в условиях мирового экономического и политического кризиса, русская эмиграция столкнулась с "общим, все более и более усложняющимся (не просто ухудшающимся) положением". Наступило "особенно тяжелое время, когда повсеместно встали новые, неразрешимые вопросы, зловеще предвещающие новые сдвиги, новые смуты <Е> когда неистовства в России достигают чрезвычайного напряжения, а положение эмиграции становится все безысходней и безотрадней". "При теперешней общеевропейской конъюнктуре вряд ли можно мечтать о создании чего-либо крупного и солидного", - писал И.В. Гессену князь П.Д. Долгоруков.

Теперь стали говорить об "особенно трудных берлинских условиях". Началось бегство русских политиков из Берлина, стремительно уменьшалось число эмигрантов в Германии: 1924 г. - 500 тыс., 1925 г. - 250 тыс., 1928 г. - 150 тыс., 1934 г. - 50 тыс. "Русский Берлин, несомненно, замирает, - писал в этот период И.В. Гессен, - уже нет никаких "дискуссий", резко прекратилась партийная борьба, все юркнули в свои норы", что ударило "Руль" "в хвост и в гриву - тираж стал неуклонно сокращаться".

Конечно, в "Руле" была не только "политика", законы коммерции брали свое. Еще в 1921 г. М.О. Гершензон возмущался, что "последняя страница "Руля" изо дня в день занята десятком объявлений русских кабаре, где ежевечерне - музыка, певицы, - и "танцы до 3-х часов ночи", и "разъезд утром", и "оркестр под управлением такого-то", и "настоящие русские кушанья", и "лучшие вина", а "столики просят записывать заранее". С середины 20-х гг. в газете появлялось все больше подобных объявлений, светской хроники, беллетристики. Но являясь, в первую очередь, политическим изданием, "Руль" не мог существовать при упадке общественной жизни русской общины.

Жесточайший кризис обрушился на эмигрантскую печать, и до того не отличавшуюся особой стабильностью. Большинство русских издательств в Берлине закрылось еще в 1924 г. В 1931 - 1932 гг. почти одновременно прекратили свое существование "Руль", парижские издания "Революционная Россия" и "Дни". В Париже русские газеты сталкивались со все большими и большими трудностями. Из Англии эмигранты сообщали, что "большинство <Е> соотечественников начинают все менее и менее читать русские газеты. Здесь, в Лондоне, где местные газеты очень дешевы, это бегство от русских газет в особенности наблюдается".

После улучшения отношений с СССР усилилось давление на русскую прессу и эмигрантов в целом со стороны официальных органов европейских стран. После признания Болгарией советского государства издававшаяся в Софии эмигрантская газета вынуждена была эвакуироваться в Белград. В Праге после признания Чехословакией СССР стали запрещать собрания эмигрантов. В Париже от редактора русской газеты решительно потребовали умерить свои нападки на коммунистический режим.

Кризис "Руля" как политического издания начал, таким образом, проявляться еще во время финансового благополучия газеты. Одним из признаков его явился ввод в состав редакции двоюродного брата А.И. Каминки - Г.А. Ландау. Именно этот человек занял в газете место погибшего В.Д. Набокова. Взгляды его отличались от линии издания настолько, что, по словам И.В. Гессена, только благодаря выдающимся человеческим и профессиональным качествам он мог работать с ним в одной газете.

Вехой в переходе "Руля" от стабильного положения к весьма неустойчивому явился разрыв газеты с "Ульштейном". После прекращения в конце 1923 г. столь благоприятной для издания гиперинфляции, значительно снизилась заинтересованность немецкой фирмы в притоке зарубежной валюты. На отношение "Ульштейна" к "Рулю" отрицательное влияние оказала и международная обстановка. "Ульштейн" стал постоянно нарушать договорные обязательства: по договору типография фирмы должна была работать по себестоимости, в действительности при расчете с "Рулем" в счетах фигурировали произвольные цены. Когда эта история всплыла, фирма признала, что договор ею неоднократно нарушался. Но инициатива окончательного разрыва принадлежала все же немецкой стороне. Никаких оснований для этого, по утверждению И.В. Гессена, не было.

"Русская группа" отклонила два предложения о приобретении издания. Но постепенно финансовое положение ухудшилось, не помогли самые резкие, явно вредные для качества газеты сокращения расходов. Закрытие русских издательств серьезно отразилось на многих немецких типографиях. Их хозяева, очутившись на грани банкротства, соглашались на самые льготные условия печатания "Руля", вплоть до приобретения паев газеты при помощи удержания части платежей по счетам. Постоянная смена типографий, естественно, не улучшала качество издания. А.И. Каминка стал щедро поддерживать "Руль" из своих средств. Согласно документам редакции газеты, в 1926 г. он внес 6 412 марок 90 пфеннигов; в 1927 г. (по 24 ноября) - 5 900 марок. И.В. Гессен прибег к частной благотворительности. В 1926 г. он достал таким путем 8 418 марок 15 пфеннигов, в 1927 г. (по 24 ноября) 9 239 марок 90 пфеннигов. Цифры эти, зафиксированные в документах редакции, видимо, не полны. Так, в сохранившемся договоре "русской группы" с "X" указывается, что Гессен и Каминка вместе внесли для поддержания газеты 30 000 марок. По сведениям, приведенным в воспоминаниях Гессена, он в 1928 г. внес в кассу редакции около 18 тыс. марок.

Упадок "Руля" особенно ощущается при сравнении двух договоров с "Ульштейном" и последующего, где место известной фирмы в качестве партнера "Руля" занял "Х". Бегло составленный краткий текст знаменовал отказ кадетов-издателей газеты от важнейшего принципа. До этого все паи газеты принадлежали ее редакторам, теперь часть их получал "Х". Но берлинским кадетам удалось частично отстоять политическую независимость издания, введя в договор пункт, запретивший партнеру вмешиваться в редакционные дела.

Последним этапом политического "падения" правых кадетов явилось объединение членов редакции газеты с организацией "Крестьянская Россия", возглавляемой эсерами А.А. Аргуновым и С.С. Масловым. Ёто была единственная эсеровская организация, которая вошла в созданный в декабре 1923 г. сторонниками "новой тактики" Республиканско-демократический союз. С этого момента "Руль", по сути, перестал быть правокадетским изданием. В заголовке газеты теперь стояло: "Руль" под редакцией А.А. Аргунова, А.П. Бема, И.В. Гессена, проф. А.И. Каминки, проф. А.А. Кизеветтера, Г.А. Ландау, С.С. Маслова и В.Е. Татаринова. Ёсеры внесли 18 тыс. марок и взяли на себя половину расходов на издание.

Союз прежних издателей "Руля" с эсеровской организацией знаменовал самоликвидацию правокадетской ветви русского либерализма. Согласно воспоминаниям И.В. Гессена, берлинским кадетам "хотелось, прежде всего, какой угодно ценой, хотя бы отдачей в чужие руки, сохранить жизнь "Руля"". Следует обратить внимание, что альянс с "Крестьянской Россией" воспринимался в качестве "какой угодно цены", а присутствие представителей этой организации в редакции - как проникновение туда "чужих". Все члены объединения являлись бескомпромиссными борцами против режима, захватившего власть в России. Они были убеждены, что коммунистическая власть губительна для страны, и, как заявляли в своей совместной декларации, "свержение ее - первая по остроте и важности потребность Родины". В этой связи отступал на второй план "сам по себе весьма важный вопрос о форме правления после свержения советского режима". "Руль" был переориентирован: отныне в нем, по заверениям новых редакторов газеты, "интересам, нуждам и современной противобольшевистской борьбе крестьянства" отводилось "место, соответствующее его важности в судьбах России".

Основания для негодования у И.В. Гессена были налицо. Г.А. Ландау большей частью поддерживал в редакционных спорах "Крестьянскую Россию", и бывший полноправный хозяин "Руля" постоянно оказывался в меньшинстве. А расхождения возникали по самым различным поводам, вплоть до того, подписывать редакционные статьи или нет. В конце концов, И.В. Гессен заявил, что он уходит из редакции, что было воспринято лидерами "Крестьянской России" с нескрываемым удовлетворением. Узнав об этом, А.И. Каминка, делавший, по словам И.В. Гессена, "чрезмерные усилия" для спасения "Руля", последовал его примеру. Ёто окончательно предопределило закрытие издания, которое чуть было не перешло в руки тех самых социалистов, которых так ненавидели его основатели.

В 1931 г., таким образом, последователи В.Д. Набокова в Германии отчасти повторили политическую эволюцию приверженцев П.Н. Милюкова, пойдя на соглашение с эмигрантами-социалистами, после чего в Берлине закрылось правокадетское периодическое издание "Руль" и правокадетское направление российского либерализма окончательно кануло в Лету 31 октября 1931 г. За финансовым крахом издания стояла политическая несостоятельность его организаторов: на "Руль" просто перестали давать деньги.

Закрытие "Руля" было воспринято эмигрантами как "крупный политический факт, наводящий на многие размышления". Закрытие газеты не было неожиданным: слухи о трудном положении "Руля" ходили в течении нескольких лет, хотя, может быть, именно этот факт питал подсознательные надежды, что "верно, и на этот раз <Е> удастся преодолеть трудности". Было еще одно обстоятельство, благодаря которому закрытие "Руля" эмигрантская общественность восприняла особенно тяжело. Дело было не в том, что вместе с газетой потеряли "неумолимого разоблачителя лжи и злодеяний большевиков, неумолчно призывающего к противлению им". Значение этой почти заурядной в те годы газетной катастрофы заключалось в том, что она знаменовала собой окончание целой эпохи российского либерализма.

   Воспоминания:

• Гессен И.В. В двух веках: Жизненный отчет//Архив русской революции. Т.22. Берлин, 1937.
• Гессен И.В. Годы изгнания: Жизненный отчет. Париж, 1979.

   Литература:

• Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия: История и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека (1920 - 1970). Париж, 1971. Русский Берлин, 1921 - 1923: По материалам архива Б.И. Николаевского в Гуверовском институте, США. Париж, 1983.
• Williams R.C. Culture in exile: Russian emigres in Germany, 1881 - 1941. London, 1972.

   Документы:

• Государственный архив Российской Федерации. Ф.Р-5882 - Редакция газеты "Руль".

   Иллюстрации

• И.В. Гессен.

А.И. Сперкач