Е.Г.ГОРОХОВА

"Подштюрман забвенной"
Мореход Михаил Неводчиков — автор первой карты Алеутских островов

      Одними из самых значимых событий в истории XVIII века были великие географические открытия на севере Тихого океана, в результате которых исчезло огромное белое пятно на картах мира и европейцы узнали о существовании пролива между Азией и Америкой, островов Алеутской гряды, полуострова Аляски — северо-западной части Америки. Приоритет во всех этих открытиях принадлежит России, так как они были сделаны именно ее подданными — военными моряками, а также, в значительной степени, — купцами и промышленными людьми.
      Автору этих строк часто приходится сталкиваться с тем фактом, что — увы! — мало кто из неспециалистов знает о той огромной роли, которую играли в этих событиях простые русские люди — купцы, крестьяне, разночинцы, казаки. А ведь именно они, на кораблях, построенных и снаряженных на свои деньги, отправлялись на свой страх и риск в опасное плавание по "Восточному Тихому морю к неведомым островам и землям" ради промысла пушного зверя и "приведения под высокомонаршую руку незнаемых народов", как тогда говорили. Именно эти люди первыми открыли большую часть Алеутских островов, первыми высадились на них, составили их первые карты и описания природы и жителей, и мы не вправе забывать их дела во славу Отечества. Одним из этих первопроходцев был герой нашей статьи — Михаил Васильевич Неводчиков.
      Имя его упоминается во многих трудах по истории географических открытий в северной части Тихого океана, а также в исследованиях о развитии черневого искусства в России и краеведческой литературе ¹. Однако, и в научных работах, и в справочниках встречаются неточности в изложении фактов его биографии и даже досадные ошибки. Целый ряд вопросов остается открытым, например, о месте его рождения, о происхождении, образовании и роде занятий до того, как он начал ходить в море, о дате смерти этого незаурядного человека.
      Поиски архивных материалов, которые могли бы подсказать ответы на эти вопросы, велись в двух московских архивах. В Российском государственном архиве древних актов были просмотрены относящиеся к теме документы фондов Госархива, Сената, Сибирского приказа, местных учреждений — Сибирской губернской, Иркутской и Якутской провинциальных канцелярий и других органов власти на местах, а также материалы переписей населения (так называемые, переписные книги и ревизские сказки). Но особенно ценными для нас оказались знаменитые "Портфели Миллера", собранные историографом и директором Московского архива Коллегии иностранных дел, членом Петербургской Академии наук Герардом Фридрихом Миллером ². Часть этих "портфелей" была передана в 1950-х годах в Архив внешней политики Российской империи и включена там в состав фонда Российско-Американской компании. Именно в составе "Портфелей Миллера" находится немало документальных материалов, связанных непосредственно с Неводчиковым, в том числе его прошение в канцелярию Охотского порта от ноября 1773 г. о выплате подштурманского жалования со времени производства в чин и аттестат, данный ему чуть ранее мичманом В.А.Хметевским, содержащие сведения о его службе, собственноручное письмо 1775 г. к капитану Т.И.Шмалеву с приложенным к нему "Экстрактом" о службе. Анализ всего комплекса выявленных источников позволил не только уточнить многие факты биографии М.Неводчикова, но также получить представление о его характере и человеческих качествах.
      Как было отмечено выше, вопрос о происхождении Неводчикова до сих пор остается не вполне проясненным. В литературе его называют то устюжским посадским человеком ³, то великоустюжским крестьянином ⁴, то сообщают, что он родился в Тобольске ⁵, что он тобольский купец ⁶, тобольский крестьянин ⁷.
      Утверждения о его великоустюжских корнях и владении ремеслом серебряника восходит к сообщению В.Н.Берха, моряка, участника первой кругосветной экспедиции русского флота в 1803-1806 гг., известного историка русского флота, много писавшего об открытиях на севере Тихого океана, лично знавшего многих непосредственных участников этой эпопеи, державшего в руках архивные документы, утраченные ныне. Он пишет: "Вышеупомянутый соликамский купец Иван Саввич Лапин ⁸, быв лично знаком с Неводчиковым, рассказывал мне, что он служил у капитан-командора Беринга во время плавания его к берегам Америки (1741). Неводчиков был серебряник из Устюга, и пошел искать фортуны в Сибирь; не встречая ее нигде, пришел он в Камчатку, и здесь, как беспашпортный, взят был в казенную службу. Г. Лапин показывал мне серебряную табакерку работы Неводчикова" ⁹.
      Сообщение Берха содержит ряд неточностей: в команду участников Второй Камчатской экспедиции Неводчиков был взят в 1742 г. М.Шпанбергом, а не в 1741 г. В.Берингом, и к Америке он не плавал. В той же работе чуть выше по тексту Берх называет Неводчикова тобольским крестьянином ¹⁰, то есть определенности по поводу места рождения и происхождения Неводчикова в его свидетельстве нет. Вызывает сомнение и утверждение автора, что он мог быть взят без паспорта в казенную службу — на этот счет существовали строгие запреты.
      Архивные источники — рапорты, доношения о плаваниях, в которых участвовал Неводчиков, распросные речи его спутников, указы Большерецкой канцелярии и другие документы, имеющиеся в нашем распоряжении, называют местом его рождения Тобольск, а его самого — то посадским, то купцом ¹¹. Сам о себе он показывает, что "капитаном Шпанбергом ¹² ...из Нижнекамчатского острога взят я из купечества" ¹³, а на "Экстракте" о службе Неводчикова, написанном 26 ноября 1775 г., хорошо знавший его командир Гижигинской крепости капитан Т.И.Шмалев написал: "От роду 67 лет. Урожденец города Тоболска" ¹⁴, то есть родился наш герой скорее всего в г.Тобольске в в г.Тобольске в 1708 г. (в том же случае, если он появился на свет в декабре месяце, годом его рождения следует считать 1707 г.).
      Данные переписных книг середины и конца ХVII в. и ревизских сказок XVIII в. по Великому Устюгу и Тобольску с их уездами косвенно подтверждает тобольское происхождение Неводчикова, хотя ни самого его ни его отца мы там не нашли. Больше того, в переписных книгах и ревизских сказках по Великому Устюгу и уезду вообще не встречается такой фамилии ¹⁵. Зато в сказках 1762-1764 гг. по г.Тобольску нами обнаружены несколько семейных "гнезд" Неводчиковых: там упоминаются 22 человека, носящих эту фамилию (из них 6 женщин, урожденных Неводчиковых), относящихся к 9 разным семейным корням. При этом четверо были записаны по г.Тобольску во вторую ревизию. Все они числятся тобольскими посадскими ¹⁶.
      Наши результаты совпали с результатами поисков местных краеведов. В ответ на наш запрос о Неводчикове заведующая отделом истории Великоустюгского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника Г.Н.Чебыкина сообщила, что она также не нашла фамилии Неводчикова ни в ревизских сказках 1744 г. по Великому Устюгу, где отмечены посадские люди, ушедшие в Сибирь в 1722-1744 гг., ни в списках цеховых серебряников, ни в числе крестьян, принадлежавших устюжским монастырям, живших вне пределов уезда.
      Разные сведения можно найти в литературе и о годе смерти М.Неводчикова. Так, в "Морском энциклопедическом справочнике" говорится, что он родился в 1706 г., а умер после 1767 ¹⁷. А.И. Алексеев и В.И. Греков приводят данные о 1775 годе, как о последнем годе, когда в документах о нем говорится как о живущем ¹⁸. Действительно, сохранилось собственноручное письмо Неводчикова командиру Гижигинской крепости капитану Т.И.Шмалеву от 26 ноября 1775 г., а также письмо последнего историографу Г.Ф.Миллеру от 30 ноября 1775 г., в котором он просит, в частности, оказать покровительство Неводчикову, живущему в крайней нужде в Охотске. Мы обнаружили, что Шмалев, не имея подтверждения от Миллера о получении этого последнего письма, копирует его и отсылает вновь 12 февраля 1777 г. ¹⁹ Это означает, что Неводчиков был жив еще и в 1777 г., и cудя по тексту, еще находился в службе. Ему было тогда 69 лет. Более поздних упоминаний о нем нам не встретилось.
      Где и какое образование получил Неводчиков, нам не известно. Однако, видимо не случайно в 1742 г. во время Второй Камчатской экспедиции он был взят капитаном Шпанбергом на пакетбот "Св. Иоанн" "к должности геодезической рисования карт и снимания з берегов прежектов", как пишет о себе наш герой ²⁰. Видимо, он был не просто грамотным, а хорошо образованным человеком, обученным, кроме всего прочего, рисованию. В плавании к Японии, куда отправился "Св. Иоанн", Неводчиков осваивал геодезическое дело на практике под руководством мичмана В.А.Хметевского ²¹, с ним же продолжал совершенствоваться в 1744 г. во время съемок и описи западного побережья Камчатки от устья Харьюзовой реки до Кахтаны и обратно до Большерецка на дубель-шлюпе "Большерецк", куда он был приглашен Хметевским в качестве геодезиста, без жалованья, на одном провианте. Степень участия Неводчикова в этом деле и уровень его профессионализма в это время можно оценить, опираясь на характеристику, данную его работе Хметевским: "...Сочиня обще со мною той описи карту, которая за подписанием нашим обще с ним, Невочиковым, и послана в государственную Адмиралтейскую коллегию" ²².
      Имеются сведения, что десять лет спустя, в 1754 — 56 гг. он обучался теории (вероятно, теории кораблевождения) во время вынужденной зимовки на Камчатке после крушения пакетбота "Св. Иоанн". Руководителем его при этом был, видимо, штурман Охотского порта И.Наумов, начальник команды, оставленной для сбора такелажа и прочих вещей погибшего корабля ²³.
      Итак, в 1742 г. он был взят капитаном Шпанбергом в экспедицию на геодезическую должность, "которую исправлял без выдачи жалованья" ²⁴. Позволим себе высказать осторожное предположение, что он не был зачислен в службу Шпанбергом потому, что у него не было паспорта (вспомним утверждение Берха, что Неводчиков был "безпашпортный").
      Сказать определенно, чем занимался Неводчиков до этого мы не можем. Все наши попытки отыскать следы его купеческой деятельности (записи в таможенных книгах, журналах регистрации подорожных) оказались безрезультатными. Подтвердить его владение ремеслом серебряника нам также не удалось, хотя мы не склонны сбрасывать со счетов свидетельство Берха.
      На пакетботе "Св. Иоанн" он прошел из Большерецкого острога — тогдашней столицы Камчатки — мимо Курильских островов до Японии и назад. Неводчиков снимал "с видимых берегов и протчих мест прежект" и составлял карту плавания вместе с мичманом Хметевским. По возвращении, как пишет последний, Неводчиков был "отпущен для своего купечества" ²⁵.
      В 1745 г., закончив в Большерецке составление карты описи северного побережья Охотского моря и западного берега полуострова Камчатка ²⁶, Неводчиков пролучил предложение участвовать в качестве морехода ²⁷ на судне промысловой экспедиции, снаряжаемой компанией лальского купца Афанасия Чебаевского.
      Плавания В.Беринга и А.Чирикова, участники которых привезли большое количество шкур ценных пушных зверей с Берингова острова, вызвали целую серию промысловых экспедиций русских купцов и промышленников на близлежащие от Камчатки острова. Во время этих экспедиций были открыты и обследованы острова Алеутской гряды, полуостров Аляска.
      Второй по счету была экспедиция на шитике "Св. Евдоким", построенном компанией А.Чебаевского и промышленных людей Якова Чупрова, Родиона Зотова, Ивана Сидорова, Ивана Холщевникова, Лариона Беляева, Николая Чупрова, Павла Коробейникова, Лазаря Карманова, Кирилы Козлова, Григорья Низовцова ²⁸. Разрешение на организацию экспедиции и постройку судна они получили от Большерецкой канцелярии 5 февраля 1745 г.²⁹, а 25 февраля того же года им была дана инструкция и определен официальный сопровождающий — казак Сила Шевырин, который должен был следить за соблюдением инструкции, переводить с местных языков, а также приводить в подданство "незнаемые народы, коли такие обыщутся" на вновь открытых островах, и собирать с них ясак ³⁰.
      Мы полагаем, что сам Неводчиков участвовал в этом плавании не только в качестве морехода. Судя по его доношениям в приказную избу Нижнего Камчатского острога, он был владельцем какого-то количества паев, то есть участвовал в экспедиции своим капиталом ³¹.
      19 сентября 1745 г. "Св. Евдоким" с 45 промышленниками на борту ³² вышел из Камчатского устья ³³. Неводчиков сразу повел корабль не к о.Беринга, откуда Е.Басов с товарищами, организовавшими первую промысловую компанию в 1743-1744 гг., привезли богатую добычу. Он направился к Островам Обмана, которые в сентябре 1741 г. видели издали А.Чириков и В.Беринг, но из-за плохой погоды не смогли подойти к ним близко. Один из этих островов был вновь открыт 8 сентября 1742 г. Чириковым, назвавшим его о. Федора (ныне о. Атту). Ему, как участнику картографических работ Второй Камчатской экспедиции этот факт был наверняка известен и он, видимо, решил его проверить.
      Через 6 дней, 24 сентября около полудня промышленники увидели неизвестный остров, но решили пройти дальше. К вечеру увидели еще один остров, встали на якорь и заночевали. Это были острова Атту и Агатту из группы Ближних Алеутских островов. Наутро, увидев на берегу людей, сели в лодку и поплыли к ним навстречу. Попытка заговорить с местными жителями на известных переводчику языках не увенчалась успехом — те ничего не поняли. Бросив на берег привезенные подарки и получив взамен подарки от местных, наши промышленники вернулись на корабль, не решившись высадиться.
      Вторая встреча с жителями о. Агатту на следующее утро на другом его берегу была еще менее удачной: после обмена подарками, местные попросили ружье у передовщика ³⁴ Якова Чупрова, тот его не отдал, отойдя со своим отрядом к лодке. Местные схватили лодку за причальный канат, стали колоть борта своими копьями с костяными наконечниками. Чупров не выдержал и выстрелил, ранив одного из "иноземцев".
      После этого случая, собрав совет, решили идти на веслах к первому из увиденных ими острову — Атту, — где остаться на зимовку и промысел. Встретив там "иноземцев", попытались войти с ними в контакт, заговорить, бросали им подарки, но те, видимо, знали о выстрелах на Агатту и бежали от пришельцев на сопку. Передовщик Я.Чупров приказал М.Неводчикову, казаку С.Шевырину и еще нескольким промышленникам взобраться "на сопку влезть и одного иноземца для языку схватить и взять на судно". Алеуты, естественно, оборонялись, как могли своими "костяними спицами". Я.Чупров и Р.Зотов "тех иноземцов с сопки бросали, а одного из них поймали" ³⁵. Это был мальчик Темнак, которого Неводчиков взял под свою защиту и опеку, учил русскому языку, расспрашивал о его народе и островах. После возвращения на Камчатку, Темнак был крещен в православную веру под именем Павла, а фамилию и отчество, как это водилось, дал ему воспреемник при крещении — Михаил Неводчиков.
      Дальнейшие контакты с местным населением проходили с переменным успехом: с обеих сторон нашлись люди, сумевшие наладить мирные отношения. Однако, видимо, страх, испытанный Чупровым, сыграл свою роль, жестокость его в отношении алеутов усиливалась, что привело к кровавой трагедии. Она разыгралась, когда Я.Чупров послал 10 человек во главе с архангелогородским крестьянином Ларионом Беляевым на промысел вглубь острова. Тот уже не пытался войти в контакт с местными, а заставлял убивать их, грозя смертью своим спутникам в случае их отказа подчиняться ему. Придя в одно из селений и перебив всех мужчин, часть женщин и детей, они захватили их юрты, обратив молодых женщин в наложницы.
      Как всякое новое большое дело открытие и освоение новых земель и островов в северной части Тихого океана притягивало массу самых разных людей: купцов, надеявшихся приумножить свой капитал, посадских, крестьян, разночинцев, пришедших по паспортам в Сибирь на заработки. Человеческий материал был самый пестрый: от людей, одушевленных идеей открытия новых земель ради славы России до авантюристов, стремившихся разбогатеть любой ценой и даже людей с уголовными наклонностями. Отношение этих людей к местному населению было, естественно различное: первые из названных стремились дружелюбием и уважением к местным обычаям сделать аборигенов своими союзниками, старались действовать добром и уговорами. Именно такова, между прочим, была и официальная линия правительства, зафиксированная еще в указе 20 сентября 1733 г. императрицы Анны Иоанновны (этот указ повторялся в каждой инструкции местных властей отъезжающим экспедициям). Вторые из названных видели в местном населении дикарей, не стремились понять и тем более — уважать их обычаи и культуру.
      Неводчиков относился к первой из названных категорий людей и был одним из тех, чьими силами, отвагой, упорством в достижении цели, твердостью перед лицом испытаний, умом и жертвами были открыты, исследованы и присоединены к России Алеутские и Курильские острова и Аляска. Все эти качества Неводчикова в полной мере проявились во время плавания на "Св. Евдокиме" в 1745-1747 гг.
      Среди промышленных людей, отправившихся с Неводчиковым, были представлены все названные типы людей. Вероятно, это и стало причиной кровавой трагедии, разыгравшейся на вновь открытых островах. Подробности ее более или менее точно описаны в литературе ³⁶, мы не хотели бы повторяться. Для нас важнее сейчас показать, как повел себя наш герой в той непростой ситуации. Он не побоялся сразу открыто возразить против неоправданной жестокости передовщика Я.Чупрова, остановил бесчинства Л.Беляева. Вокруг него объединились те, кто также осуждал своего начальника, что в конечном итоге, по всей вероятности, спасло Неводчикову жизнь. Из показаний участников плавания по возвращении стало известно, что Чупров, опасаясь возвращаться на Камчатку после убийств местных жителей (что, напомним, было прямым нарушением инструкции), подговаривал их не идти туда, а мореходу Неводчикову грозил, в случае неповиновения, выбросить его за борт ³⁷.
      Плавание на "Св. Евдокиме" чуть не закончилось трагедией для его участников. В сентябре 1746 г., когда после удачного промысла они отправились на поиски новых островов, их настиг шторм, корабль носило по морю две недели, а потом разбило о камни о. Карагинского близ Камчатки, они потеряли почти всю добычу, весь шкарб, а сами чуть не умерли от голода и истощения. С трудом добрались они до юрт местных жителей, уже принявших российское подданство, перезимовали и на двух байдарах ³⁸, полученных в дар от коряков за помощь при отражении нападения на них олюторцев, 21 июля 1747 г. добрались до Нижнего Камчатского острога. Из плавания не вернулись 12 человек. Из добычи после крушения осталось только 320 шкур "бобров, маток и кошлоков", оцененных в 19200 рублей ³⁹.
      Позднее Неводчиков составил карту Ближних Алеутских островов, на которые высаживались он и его товарищи. Она была отослана в Сенат 4 мая 1751 г. Местонахождение этой карты до сих пор считается не установленным ⁴⁰. Нам удалось найти две точные копии этой карты, сделанные геодезистом Иваном Батраковым в октябре 1751 г., после получения ее в Сенате. Подробный анализ этой карты — дело ближайшего будущего. Заметим лишь, что координаты островов даны Неводчиковым довольно точно, если учесть, что в его распоряжении вряд ли были какие-то инструменты, кроме компаса и песочных часов.
      С плаванием Неводчикова на "Св. Евдокиме" связано и возникновение названия островов — "Алеутские". Оно впервые употребляется в документах следствия по делу о жестоком обращении промышленников с местными жителями. Т.И.Шмалев, хорошо знавший Неводчикова, расспрашивавший его об обстоятельствах открытия Ближних Алеутских островов утверждает, что это было первое слово, которое услышали от аборигенов высадившиеся на берег русские промышленники ⁴¹. В литературе можно встретить и утверждение, что это название впервые встречается в рассказе Темнака ⁴².
      Что касается Л.Беляева с товарищами — тех, кто творил бесчинства на островах, то они были осуждены в 1754 г.⁴³
      Плавание к Ближним Алеутским островам стало центральным событием жизни Неводчикова, которым он по праву гордился. По возвращении из вояжа Неводчиков вынашивал план снарядить новую экспедицию, чтобы вернуться на открытые им острова с целью их подробного исследования и составления их более полной карты, чего он не смог сделать из-за так неудачно сложившихся обстоятельств первого путешествия. Он обратился в канцелярию Охотского порта с доношением, в котором просил "пока оные [острова. — Е.Г.] им изведаны не будут, для промыслу зверей никого не отпускать", а также дозволить ему построить на свой кошт судно и нанять людей. Приказом 22 сентября 1750 г. его просьбы были удовлетворены ⁴⁴. Однако остановить новые экспедиции на Ближние Алеутские острова не удалось. Не смог Неводчиков и составить новую компанию для строительства судна. Вероятно, одной из причин этого стало то, что в Охотске катастрофически не хватало штурманов и морских офицеров ⁴⁵ и его опыт морехода местные власти начинают использовать сразу после его возвращения. С 1749 по 1753 г. он в качестве штурмана, но не получая жалованья и даже "на своем пропитании", водит суда с пушной и денежной казной, продовольствием и купеческой кладью из Охотска на Камчатку и назад.
      И за те его порядочные поступки и приращения высочайшего интереса повелено пожаловать в ундер-офицеры.
      "Не принеся никакой траты интересной ходил благополучно и в силу присланного из Ыркутской правинциальной, а ныне губернской, канцелярии с прописанием из бывшаго Сибирского приказа в канцелярию Охотскаго порта указа велено меня определить в службу Вашего императорского величества по Охотскому порту в ундер афицеры или в другия морския чины" (Д. 6. Л. 17).
      В 1752 г. в Охотск пришел указ "за ... вновь обыскание собственным кочтом неведомых Алеутских островов с незнаемым народом" пожаловать его унтер-офицером. Но в это время он находился в плавании, поэтому годом вступления его в службу следует считать 1753, когда после "экзаменации" в навигации и в морской практике, учиненной ему 28 августа 1753 г. В.А.Хметевским и другими штурманами, служившими при Охотском порту, ему был присвоен чин штурманского ученика и дано соответствующее жалованье — 3 рубля в месяц, — да сверх того, за особые заслуги — ежемесячный провиант, солдатскую дачу ⁴⁶.
      4 июля 1760 г. за безупречную службу он был произведен в подштурманы, продолжая почти до конца жизни перевозить грузы из Охотска на Камчатку, Курилы, в гарнизоны на побережье Пенжинского (Охотского моря).
      В 1765 г. Неводчиков назначается начальником команды, которая должна была сухим путем добраться до Шипунского мыса на оконечности Камчатки, где потерпел крушение бот "Св. Гавриил", починить его и привести в Охотск. Прибыв на место Неводчиков, Неводчиков как опытный мореход, сразу понял, что бухта, где потерпел крушение бот, лишь немногим уступала по удобству Петропавловской гавани, поэтому начал составлять карту, провел замеры глубин, нанес подводные камни. Приехав в Охотск, сообщил о бухте капитану Тимофею Шмалеву, известному корреспонденту историографа Миллера. Последний поддержал Неводчикова — ведь эта бухта могла спасти жизнь многих мореплавателей, — помог в составлении карты и отослал ее Миллеру ⁴⁷.
      Командиры Охотского порта еще не раз поручали картографические работы Неводчикову. В 1768 г. он участвовал в рисовании карты путешествия лейтенанта И.Синдта "для посылки в главную команду", в 1774 — в описи и промерах форватера р.Ульи, в том же году рисовал какую-то карту для посылки в губернию ⁴⁸.
      Как штурман, он участвовал на в 1766-1767 гг. в экспедиции капитанов П.К.Креницына и М.Д.Левашова, правда, к Алеутским островам с ними не ходил.
      С 1758 г. и почти до конца жизни, в те годы, когда он зимовал в Охотске, он преподавал в местной навигацкой школе основы картографии и рисование ⁴⁹, участвуя в подготовке кадров штурманов для Охотского порта.
      И — последний шрих к характеристике М.В.Неводчикова. Он прекрасно понимал значение для России открытий на севере Тихого океана и свое место в этом процессе. Так, он писал в 1773 г.: "...Уже с того времяни [со времени плавания на "Св. Евдокиме" — Е.Г.] ... разными купеческими компаниями по обыскании уже многих островов с таковыми ж народами и в казну Вашего императорского величества доныне морскими и земными зверми со оных ясак збираем. Да и с промыслу теми компаниями в казну Вашего императорского величества компанейщики платят десятого зверя, и чинитца всевысочайшая интересная прибыль немалая. А паче распространением Российской империи слава происходит" ⁵⁰. Более того, Неводчиков отдавал себе отчет в том, что необходимо сохранить как можно больше свидетельств об этом. Он был одним из тех, чьими рассказами пользовался Т.И.Шмалев при написании хроники плаваний на Камчатке, являющейся первым историческим сочинением на эту тему.
      В заключение отметим, что проведенный поиск и исследование материалов о мореходе и картографе Неводчикове позволил не только уточнить многие факты его биографии и выяснить его роль в событиях экспедиции "Св. Евдокима", но и найти, хотя и в копии, первую карту Ближних Алеутских островов, составленную им, дополнить перечень карт, в составлении которых он участвовал.
 

Примечания