1. Постановление совещания по вопросу о положении русских беженцев в Константинополе
2. Из письма советника Верховного комиссара Лиги Наций по делам русских беженцев К.Н. Гулькевича председателю Совещания русских послов в Париже М.Н. Гирсу
3. Из письма К.Н. Гулькевича М.Н. Гирсу (10 марта 1926 г., Женева)
4. Письмо первого секретаря русской дипломатической миссии в Берне б.С. Серафимова М.Н. Гирсу
5. Письмо русского дипломата А.Ф. Шебунина М.Н. Гирсу
6. Письмо председателя "Союза организаций русских эмигрантов в Польше" В.М. Горлова М.Н. Гирсу
7. Справка о положении русских беженцев в Константинополе, подготовленная представителем Всероссийского земского союза в Константинополе А.Л. Глазовым для М.Н. Гирса
8. Из письма К.Н. Гулькевича М.Н. Гирсу (2 апреля 1926 г., Женева)
9. Письмо главы делегации по делам русских беженцев в Королевстве Cербов, Хорватов, Словенцев В.Н. Штрандтмана М.Н. Гирсу
10. Из письма К.Н. Гулькевича М.Н. Гирсу (9 апреля 1926 г., Женева)
11. Из письма К.Н. Гулькевича М.Н. Гирсу (16 апреля 1926 г., Женева)

1

ПОСТАНОВЛЕНИЕ СОВЕЩАНИЯ ПО ВОПРОСУ О ПОЛОЖЕНИИ РУССКИХ БЕЖЕНЦЕВ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ

24 февраля 1926 г. в Париже под председательством М.Н. Гирса состоялось совещание по вопросу о положении русских беженцев в Константинополе.

Присутствовали: Г.А. Алексеев, М.В. Бернацкий, Г.В. Глинка, Б.Е. Иваницкий, А.И. Коновалов, В.А. Маклаков, А.Н. Мандельштам, Н.В. Савич, бар. Б.Э. Нольде, А.Д. Чаманский, А.С. Хрипунов.

После обмена мнений совещание единогласно пришло к следующим выводам:

1. Надлежит продолжать хлопоты перед Ангорским правительством в видах побуждения его к отмене постановления, обязующего русских беженцев к принятию турецкого или советского подданства к 1 января 1927 г., а буде сие окажется невозможным, к отмене последних ограничительных распоряжений, лишающих русских беженцев, даже до наступления этого срока, права на труд. Желательно, чтобы ходатайства в этом смысле представлены были Ангорскому правительству как через г. Чайльдса и Нансена, так и через всех иностранных дипломатов, согласных оказать свое содействие.

2. Желательно, чтобы о положении русских беженцев в Константинополе было особо доведено до сведения иностранных правительств.

3. Имеющиеся на лицо статистические сведения о русских беженцах в Константинополе неполны. Необходимо располагать самыми точными данными о всех беженцах, с отметками о подданстве, возрасте, семейном положении, трудоспособности и стране, в которую данное лицо предпочло бы выехать. Регистрация русских беженцев должна производиться при участии всех беженских организаций в Константинополе.

4. Так как трудно рассчитывать на благополучный исход намеченных переговоров с Ангорским правительством, то рекомендуется всем беженским организациям теперь же приступить к обсуждению мер, могущих облегчить эвакуацию русских беженцев из Турции.

   Источник: ГА РФ. Ф.Р-5680. Оп.1. Д.70. Л.88-89.

2

ИЗ ПИСЬМА
СОВЕТНИКА ВЕРХОВНОГО КОМИССАРА ЛИГИ НАЦИЙ
"ПО ДЕЛАМ РУССКИХ БЕЖЕНЦЕВ К.Н. ГУЛЬКЕВИЧА
ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СОВЕЩАНИЯ РУССКИХ ПОСЛОВ В ПАРИЖЕ М.Н. ГИРСУ

5 марта 1926 г., Женева

Вчера мне наконец удалось видеть Джонсона после недавнего его возвращения из отпуска…

М[еждународное] Б[юро] Труда было своевременно осведомлено о новых турецких законах и немедленно озаботилось посылкою в Ангору особой комиссии в составе г. Maurett - видного чиновника Бюро и г. Charpentier - представителя в Белграде. Сначала полагали послать Butter'a - самого помощника Тома, но Тома побоялся, что, будучи англичанином, он мог наткнуться на нежелание турок, из-за Мосульского спора [Спор между Турцией и Великобританией по поводу принадлежности г. Мосул и Мосульского вилайета, до 1918 г. входивших в состав Турции, а затем переданных в состав Ирака.], выказать предупредительность в отношении его, и он был заменен французом. Здесь надеются, что комиссия добьется от турок отмены применения новых законов по крайней мере в отношении наших беженцев. Джонсон опасается, что будет почти невозможно на деле, не на словах только, добиться от отдельных правительств льготных условий по допущению беженцев в их страны. Даже Франция, ранее предъявлявшая усиленные требования на рабочие руки, теперь значительно уменьшила спрос…

   Источник: ГА РФ. Ф.Р-5680. Оп.1. Д.70. Л.79-80об.

3

ИЗ ПИСЬМА К.Н. ГУЛЬКЕВИЧА М.Н. ГИРСУ

10 марта 1926 г., Женева

…Как я уже докладывал, комиссия из Maurett'a и Charpentier находится теперь в Ангоре. Трудно судить отсюда, каковы будут итоги ея деятельности там. Приходится считаться с агрессивной психологией турок последнего издания, а также с тем обстоятельством, что Турция не входит в состав Лиги Наций. Надежды, возлагаемые Фриком на германского посла в Турции, едва ли основательны. Надольный, хотя лично уверял меня в обратном, не интересуется беженцами, которых считает обломками невозвратного прошлого, и мало им сочувствует. Хорошо будет, если он не будет, как это делал в Стокгольме, belittle их в беседах с членами правительства.

Недоброжелательное отношение Фрика к Чайльдсу - о Чаманском говорить не приходится - быть может, основано на соперничестве двух деятельных способнейших натур, причем Фрик, мне кажется, даровитее, а Чайльдс – несомненно, добропорядочнее…

   Источник: ГА РФ. Ф.Р-5680. Оп.1. Д.70. Л.74.

4

ПИСЬМО
ПЕРВОГО СЕКРЕТАРЯ РУССКОЙ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ МИССИИ В БЕРНЕ
Б.С. СЕРАФИМОВА М.Н. ГИРСУ

17 марта 1926 г., София

Я имел честь получить письма Вашего Высокопревосходительства от 23 февраля и 2 марта с.г. за №№ 124 и 146 по вопросу о положении наших соотечественников в Константинополе.

Я не премину, во исполнение указаний Ваших, довести до сведения болгарского правительства о том критическом положении, которое создается для русских беженцев новым турецким законом о труде, и просить возможного с его стороны нам содействия. Однако считаю долгом высказать, что закон этот касается в одинаковой мере всех пребывающих в Константинополе иностранцев, в т.ч. и болгарских подданных, и царское правительство само в настоящее время озабочено вопросом о том, как придти на помощь многочисленным своим сородичам, лишившимся заработка в Царьграде и вообще в Турции.

Быть может, в этом обстоятельстве одинаковой стеснительности ее не только для русских и болгар, но и для сербов, румын, греков и многообразных других иностранных подданных, пребывающих в Турции, можно было бы найти удобный повод к возбуждению общего вопроса об отмене тягостной вообще для иностранного труда меры турецкого правительства.

Ограничение же наших усилий только вопросом о русском беженском труде вряд ли может содействовать его благоприятному разрешению и, по скромному моему мнению, способно лишь затруднить достижение благополучного исхода в другом, специально нас касающемся деле, а именно об отмене постановления, обязующего русских беженцев к принятию турецкого или советского подданства к 1 января 1927 года.

Что касается специально этого вопроса, то, ознакомившись с постановлением состоявшегося под председательством Вашего Высокопревосходительства 24 февраля с.г. в Париже совещания, я считал бы долгом отметить, что ввиду того, что г-н Чайльдс в декабре (1925 г.) назначен и выехал в Буэнос-Айрес, а вопрос о русских беженцах главным образом находится в ведении не д-ра Нансена, а директора Международного Бюро Труда г-на Альбера Тома, то, быть может, было бы целесообразно изменить § 1 постановления 24 мин[увшего] февраля в том смысле, чтобы соответствующие ходатайства ангорскому правительству были переданы не через г-на Чайльдса и д-ра Нансена, но при посредстве отдела о беженцах Международного Бюро Труда Лиги Наций.

Впрочем, на днях проехал через Софию, направляясь в Ангору, г-н Шарпантье, заместитель г-на Чайльдса в Белграде, командированный Альб[ером] Тома для переговоров с турецким правительством именно по интересующему нас вопросу. К сожалению, полная неосведомленность г-на Шарпантье в обстановке, в которой ему придется действовать, а также и в существе порученного ему дела не дает нам оснований надеяться на достижение им удовлетворительных результатов.

В общем, следует думать, что единственной радикальной мерой, которая в настоящее время могла бы быть принята, продолжает оставаться, как это и указано в § 4 постановления 24 февраля, эвакуация русских беженцев из Турции.

В этом отношении, ввиду заключающегося в постановлении этом пожелания, чтобы беженские организации теперь же приступили к обсуждению мер, могущих облегчить сказанную эвакуацию, позволю себе представить следующие мои соображения. С отъездом г-на Чайльдса из Константинополя, там остался лишь весьма неопределенный по своему составу и авторитетности орган Международного Бюро Труда, который имеет возможность заниматься лишь текущими делами, в области главным образом благотворительной. Между тем создавшаяся в Турции тревожная обстановка требует присутствия там, по крайней мере до 1 января 1927 г., вполне авторитетного в глазах местного правительства и надлежаще уполномоченного представителя Лиги Наций, который мог бы за время, оставшееся до наступления роковой для беженцев даты, возможно активнее наладить дело эвакуации и выговорить в случае надобности у турецких властей продление срока, необходимого для ее завершения.

Принимая во внимание, что присутствие г-на Шарпантье в Белграде не вызывается никакими серьезными соображениями, кроме высказанного г-ном Пашичем пожелания, чтобы Ближневосточная делегация имела своей резиденцией югославянскую столицу, я полагаю, что наилучшим решением вопроса было бы закрепление на некоторое время г-на Шарпантье в Константинополе, где при содействии А.Ф. Шебунина он смог бы быстро ориентироваться и действительно принести пользу нашим беженцам.

   Источник: ГА РФ. Ф.Р-5680. Оп.1. Д.70. Л.65-66об.

5

ПИСЬМО
РУССКОГО ДИПЛОМАТА А.Ф. ШЕБУНИНА М.Н. ГИРСУ

20 марта 1926 г., Константинополь

Вы осведомлены были мною о тех задачах, которые поставил себе г. Шарпантье, отправляясь в Ангору, и о тех очень скромных надеждах, которые он возлагал на свое туда путешествие. Пробыл он в Ангоре вместе с г. Моретом (я ошибочно его назвал Вам Morin: его имя пишется Maurette), вместо предположенных 4-х дней целую неделю, но ничего решительно утешительного не привез. Ни один вопрос, ни крупный, ни мелкий, не был разрешен удовлетворительно, никакие пожелания не встретили благожелательного приема.

Начать с того, что приняты оба делегата чрезвычайно холодно. Не говоря уже о том, что о приеме их Мустафою Кемалем не было и речи, они, приехав в Ангору в среду, лишь в субботу были приняты министром иностранных дел. При этом первые слова, которыми встретил их Тевфик Рушди-бей, были: “Вы - Лига Наций, которую я не знаю, нам с вами разговаривать не о чем”. Только подробные разъяснения г. Морета, убеждавшего — не без серьезной натяжки, — что Международное Бюро Труда лишь внешним образом соприкасается с Лигой Наций, на деле же является совершенно автономным учреждением, заставили их собеседника сойти с его непримиримой позиции и вступить с ними в обмен мнениями. Но все же министр иностранных дел остался до конца холоден с ними, и впечатление от разговора с ним у них осталось тяжелым. Между прочим, он поторопился заявить, что он состоит в дружеских отношениях с правительством Советов, и подчеркнул при этом, что дружба эта вполне искренна. После этого г. Шарпантье не удивился, когда переход разговора на тему о русских беженцах был встречен недовольным жестом, за которым последовали жалобы на издающуюся здесь белую русскую газету, задавшуюся, по-видимому, целью раздражать его (он выразился менее мягко: emm…, повторив это слово несколько раз в течение разговора) ежедневными бестактными или глупыми выходками.

Гораздо более симпатичен был прием делегатов министром внутренних дел. Джемиль-бей был очень любезен и обходителен. Но… на деле эта любезность никаких результатов тоже не дала.

Г. Морет, имевший целью установить деловую связь Международного Бюро Труда с турецкими правительственными органами, в этой области кое-чего добился: им установлен обмен изданий Бюро Труда с издаваемыми в Турции законоположениями или декретами в отношении рабочих, фабрик, цехов и т.п., а равно положено основание организации личного участия турецких делегатов в работах Бюро Труда, в периодических съездах и т.д.

Что же касается г. Шарпантье, то его переговоры выяснили с несомненностью одно: что рассчитывать на смягчения или облегчения там, где русским беженцам приходится особенно тяжело, они не должны, что никаких поблажек и отсрочек не будет и что те, кто не собирается принимать турецкого подданства, должны употребить все усилия, чтобы выбраться из Турции.

По отдельным пунктам это выражается следующим образом.

Вопрос о свободе передвижения по стране в поисках заработка. Принципиально он решается отрицательно. В некоторых особых случаях, может быть, найдется возможность сделать исключение. Так было и до сих пор, и исключение допускалось для служащих в турецких торговых домах и ездивших по их поручению.

Вопрос об обратной визе категорически отклонен. Так же резко отрицательно было отвечено на вопрос о возможности допущения приезда сюда нового члена семьи здесь живущей.

Очень тяжелый вопрос о моряках торгового флота: их третируют как путешественников и не пускают сходить на берег. Представительство за них не имело никакого успеха: “они ведь те же беженцы, следовательно, должны подчиняться общим правилам”. Большое затруднение к выезду представляют для многих [сбор] всех видов налогов, неукоснительно взыскиваемые, и часто за старые годы, при выборке заграничного паспорта. Г. Шарпантье развил ту мысль, что Лига Наций прилагает со своей стороны большие усилия, чтобы вывезти отсюда русских, и что заинтересованная в этом же Турция должна бы тоже придти здесь со своей долей помощи, которая может выразиться в освобождении лиц, выезжающих из Турции под покровительством Лиги Наций, от всяких налогов. Министр внутренних дел отнесся довольно сочувственно к этой мысли и обещал внести соответственное предложение на рассмотрение и утверждение Совета министров немедленно же. Два раза собирался этот совет за время пребывания в Ангоре г. Шарпантье, но другие, более неотложные, дела помешали попасть нашему делу на очередь. Боюсь, что мы этой очереди не скоро дождемся.

Что касается самого срока - августа 1927 года — по который за русскими остается право пользования прерогативами политических эмигрантов, то о продлении его в сколько-нибудь широком масштабе не может быть и речи. Если бы оказалось, что к этому времени значительная часть была бы эвакуирована, то г. Шарпантье получил убеждение, что в некоторых отдельных случаях могут быть даны отсрочки на определенный срок.

Такое решение ничего существенного не дает, т.к. очевидно, что больше половины находящихся сейчас в Турции русских до августа 1927 г. отсюда не выедут.

Наконец, г. Шарпантье затронул и вопрос о переходе в турецкое подданство, дабы выяснить, в какую категорию турецких подданных попадут русские, которые захотят переменить национальность. Как и следовало ожидать, и как я имел честь высказывать Вам о том мои соображения в предыдущих письмах, г-ну Шарпантье было отвечено, что переход в подданство Турции не сделает русских турками и что рассчитывать на права большия, чем те, которыми пользуются турецкие христиане, русские не должны.

Во всех этих заявлениях и разъяснениях есть одно несомненное достоинство: они не оставляют места иллюзиям и сомнениям по поводу отношения к русским беженцам со стороны правящих сфер. Г. Шарпантье вынес совершенно непоколебимую уверенность, что нам надо отсюда вон во что бы то ни стало.

Эта сторона дела очень полезна, ибо не может быть сомнений, что г. Шарпантье приложит все свои силы к тому, чтобы найти пути выхода отсюда русских. Без усиленных стараний в этом направлении нельзя рассчитывать здесь на какой-либо успех. И если Вы нашли бы полезным просить К.Н. Гулькевича тоже похлопотать в желательном для нас направлении, то донесения в Женеву г. Шарпантье могут дать ему очень прочную для этого базу.

Убеждение в том, что здешняя атмосфера не может быть хороша для русских белых, утвердилось у г. Шарпантье, когда он воочию мог установить то значение, которым пользуется в Ангоре Тевфик Рушди-бей, заместитель председателя Совета министров и влияющий на ход дел во всех решительно отраслях государственного управления. Что же касается его искренней дружбы с Советами, то тут нет никаких сомнений: он 2 года провел в Москве, где сблизился с Сурицем, советским полпредом в Ангоре, и ныне поддерживает с ним самые дружеские отношения. Портрет Сурица в его кабинете занимает самое почетное место среди портретов представителей других стран.

Вступление Тевфика Рушди-бея в должность министра ознаменовалось между прочим тем, что не прошло и недели, как была закрыта газета Е.В. Максимова “Вечерняя пресса”, резко антибольшевистское направление которой Вам известно из моих сообщений. Появившаяся на ее место газета – “Вечерняя газета” - носила характер уличного листка, вносившего своими личными нападками рознь в русскую колонию и раздражавшего турок бестактными выходками, вроде печатания крупным шрифтом собственных измышлений о том, что все области труда для русских открыты, не в пример другим иностранцам, или о том, что г. Шарпантье едет в Ангору, чтобы добиться у турецкого правительства продления срока действия регламента о русских беженцах за пределы 1927 года.

Личные впечатления г. Шарпантье об обстановке русского беженства в Турции побудят его — это им обещано — приложить все свои усилия и к тому, чтобы было продлено на возможно более долгий срок существование здесь Бюро Лиги Наций. Пока оно официально утверждено лишь до I июля, но очевидно, что на год, по крайней мере, его задержать здесь необходимо.

С пребыванием здесь Бюро Лиги Наций неразрывно связано и дальнейшее оказание помощи нашим беженцам благотворительной организацией мисс Митчел. Как я неоднократно упоминал, со стороны Лиги Наций помощь идет лишь административная. Денежная же, т.е. оплата расходов по выборке документов и оплата пути идет если не полностью, то в значительной части от мисс Митчел. Рядом с этим ею же оказывается и содействие по оплате медицинской помощи. И то, и другое выражается в мeсяц суммою от 10 [000] до 15 000 франков. Уйди в июле отсюда Лига Наций, и мисс Митчел не останется ни в каком случае. В связи с обстоятельствами, выясненными ныне г. Шарпантье, она, с своей стороны, считает чрезвычайно желательным произвести эвакуацию в возможно более широких размерах в ближайшие же месяцы. Далее октября месяца она вообще едва ли найдет возможным здесь остаться.

В этих видах она просит нас не давать нашим соотечественникам обманывать себя оптимистическими расчетами, а использовать все открывающиеся возможности к отъезду. К сожалению, воздействие в этом направлении парализуется скудностью присылаемых сюда контрактов и стоящим все время открытым вопросом о визах для лиц интеллигентного труда.

Я обращал внимание г. Шарпантье на это последнее затруднение, для Константинополя имеющее огромное значение, т.к. люди ручного труда отсюда в большом количестве уже повыехали, и значительный процент остающихся суть именно лица, не подходящие под требования рабочих контрактов.

С тяжестью этого вопроса г. Шарпантье согласился, но ничего конкретного для разрешения его не мог предложить. Он мог лишь посоветовать, чтобы индивидуальные визы испрашивались в Париже какими-либо влиятельными французами, к которым заинтересованные лица должны найди ход. Высказывал он также предположение, что лица интеллигентных профессий могут устроиться в Болгарии или Сербии. К сожалению, поступающие оттуда сведения говорят об обратном. И визу туда получить людям, не заручившимся там определенным положением, а ищущим заработка, — невозможно.

Таким образом, этот вопрос остается открытым, и усилия всех, прикосновенных к устройству судьбы беженцев, должны быть направлены к тому, чтобы его так или иначе разрешить.

К сожалению, здешняя обстановка совершенно исключает производство сколько-нибудь полной регистрации со стороны беженских организаций. Но для определения числа нетрудоспособных остаются в полной силе данные переписи, произведенной Лигой Наций в октябре 1924 года, ибо таковых за истекшее с тех пор время выехали единицы. Означенные же сведения были своевременно сообщены...

   Источник: ГА РФ. Ф.Р-5680. Оп.1. Д.70. Л.50-56.

6

ПИСЬМО
ПРЕДСЕДАТЕЛЯ
“СОЮЗА ОРГАНИЗАЦИЙ РУССКИХ ЭМИГРАНТОВ В ПОЛЬШЕ”
В.М. ГОРЛОВА М.Н. ГИРСУ

25 марта 1926 г., Варшава

…Польское правительство, неуклонно стремящееся к сокращению числа русских эмигрантов, пребывающих в Польше, не склонно оказать приют сколько-нибудь значительному числу русских беженцев, вынужденных ныне спешно покинуть Турцию. Однако во внимание к трагическому их положению, польские власти не возражали бы против приезда сюда некоторых из них, имеющих здесь родных или близких, могущих принять их на первое время под свою опеку.

Если бы такие ходатайства были возбуждены через польские консульства в Турции, было бы полезно, чтобы я об этом был своевременно поставлен в известность и тем самым мог поддержать эти просьбы в здешнем Министерстве иностранных дел. Прилагаю при сем письмо делегата Международного Бюро Труда при Лиге Наций капитана Арнульда, который по моей просьбе выяснил настоящий вопрос в Министерстве иностранных дел.

Я сегодня видел одного польского промышленника, только что вернувшегося из Константинополя. По его словам, турецкие власти за самое последнее время смягчили меры, стесняющие русских беженцев. Будто бы даже разъяснено, что закон о труде иностранцев не будет применяться к русским эмигрантам, и что по этому вопросу были заметки в издающейся в Константинополе русской газете с выражениями благодарности турецкому правительству…

   Источник: ГА РФ. Ф.Р-5680. Оп.1. Д.70. Л.47об.

7

СПРАВКА
О ПОЛОЖЕНИИ РУССКИХ БЕЖЕНЦЕВ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ,
ПОДГОТОВЛЕННАЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ
ВСЕРОССИЙСКОГО ЗЕМСКОГО СОЮЗА В КОНСТАНТИНОПОЛЕ
А.Л. ГЛАЗОВЫМ ДЛЯ М.Н. ГИРСА

2 апреля 1926 г. Доверительно

Общее число русских беженцев в Турции не превышает ныне 4 000 – 5 000 человек. Не менее 90 % этого числа проживает в Константинополе, а остальные 10 % рассеяны по различным местностям Анатолии, причем в последнее время эти проживающие в провинции беженцы постепенно лишаются своих мест и заработка и высылаются на жительство в Константинополь.

Как и в других местах расселения, русские беженцы в Константинополе в подавляющем числе зарабатывают средства к существованию наемным и поденным трудом. Более или менее крупных предприятий, организованных русскими и дающих постоянный заработок своим соотечественникам, в Константинополе почти не осталось. Одной из характерных особенностей русской беженской колонии в Константинополе является довольно значительное число инвалидов и нетрудового элемента: последовательные эвакуации, сначала в Балканские страны, затем в Соединенные Штаты и в последние два года во Францию, в значительной мере выкачали из Константинополя молодежь и вообще энергичных и способных к физическому труду людей. До настоящего времени помощь такому нетрудоспособному элементу, осевшему в Константинополе, оказывается известными американскими благотворительницами Митчел и Регльс.

До лета прошлого, 1925 г., русские беженцы не были стеснены в праве приложения своего труда и знаний в самых разнообразных отраслях местной экономической жизни. Единственное правовое ограничение, строго соблюдавшееся турками, заключалось в отказе выехавшим за границу белым русским в обратных визах на въезд в Турцию. Весьма неохотно давались турками и разрешение на въезд в Анатолию, но при известной протекции и хлопотах эти разрешения можно было получить. В общем же русским беженцам до лета прошлого года жилось в Турции сравнительно спокойно и хорошо, особой безработицы среди них не наблюдалось, и имелись уже кое-какие перспективы в отношении устройства значительного числа русских специалистов на ряд крупных государственных и муниципальных предприятий.

Но вот начиная с осени 1925 г. в связи с неудачными для Турции переговорами по Мосульскому вопросу, политика турецкого правительства в отношении иностранцев, а в т.ч. и русских беженцев, резко меняется и принимает определенно агрессивный характер. Основываясь на неопределенно редактированной ст.4 Лозанского договора, турецкое правительство под видом защиты интересов турок от конкуренции иностранного труда начинает издавать последовательно ряд декретов, лишающих иностранных подданных права заниматься известными ремеслами и промыслами, а также состоять служащими в целом ряде предприятий, не только государственных и общественных, но и частных. В первую очередь и наиболее болезненно отразилось это на русских беженцах, лишенных и консульской и иной авторитетной защиты и потому предоставленных всецело самим себе. Хотя путем различных ходатайств, а порою и взяток полицейским властям, и удавалось в некоторых случаях и отсрочивать применение упомянутых декретов, но все же положение создалось невыносимое и безработица среди беженцев резко увеличилась. Сделанные представителями русских организаций попытки проехать в Ангору и на месте выяснить вопрос о предоставлении русским беженцам известных льгот, кончились неудачей, т.к. такого разрешения на поездку в Ангору получить не удалось. Положение осложнилось и тем, что начиная с декабря 1925 г. совершенно прекратилось поступление в местном отделении Международного Бюро Труда контрактов на работы во Францию.

Таким образом, наряду с осложнившимся политическим положением и растущей безработицей, константинопольская беженская русская колония лишилась единственного места, куда могла она направить свой здоровый и способный к физическому труду элемент. Все это заставило представителей русских организаций в Константинополе обратиться к вновь назначенному на Балканы делегату МБТ г-ну Шарпантье с настойчивой просьбой поспешить [с] приездом в Константинополь и путем непосредственных переговоров с авторитетными представителями турецкого правительства выяснить положение русских беженцев и постараться добиться для них известных льгот, которые бы позволили беженцам по-прежнему работать и не быть в тягость ни самому турецкому правительству, ни местному населению.

В первых числах марта с.г. Шарпантье прибыл в Константинополь. В ряде совещаний с представителями русских организаций г. Шарпантье был подробно ознакомлен с положением русского вопроса в Турции и ему был вручен меморандум, содержащий в себе все те минимальные пожелания, которых желательно было бы добиться от турецкого правительства для урегулирования русского беженского вопроса. Выехавший вслед за этим в Ангору, г. Шарпантье имел там ряд совещаний с министром иностранных дел, замещавшим уехавшего в отпуск председателя Совета министров Измет-пашу, и с министром внутренних дел. Поездка и переговоры с турками г. Шарпантье не дали никаких благоприятных результатов. Под несомненным влиянием большевиков турецкие правящие круги заявили о своем совершенно отрицательном отношении к белым русским. Все попытки г. Шарпантье добиться отмены декретов, запрещающих труд иностранцев, в отношении русских беженцев окончились неудачей. Поднятый г. Шарпантье вопрос о продлении для беженцев права политического убежища после августа 1927 г. тоже был резко отклонен. Сам г. Шарпантье не скрыл от представителей русских организаций, что считает создавшееся в отношении русских беженцев настроение в Ангоре угрожающим и безнадежным и советует всем, кто только может и не желает рисковать, покидать пределы Турции. Со своей стороны г. Шарпантье обещал осведомить о результатах своей поездки в Ангору Международное Бюро Труда и просить последнее выслать в Константинополь возможно большее число контрактных виз во Францию.

О том, в каком угнетенном положении находится сейчас русская колония в Константинополе, говорить не приходится - это понятно само собою; необходимо поэтому принять самые срочные меры к возможному усилению эвакуации русских из Константинополя. Осуществить это надо тем более скорее, что пока еще, до осени текущего года, продолжают работу и отделение Международного Бюро Труда, и американские благотворительницы Митчел и Регльс. Последние оказывают денежную помощь всем эвакуирующимся русским, что при наличии виз значительно облегчает эвакуацию. Однако деятельность этих бескорыстных друзей русской колонии оканчивается в октябре с.г., и, если не будет использован остающийся до этого срока период, то эвакуация после октября с.г. будет уже значительно осложнена и затруднена отсутствием какой-либо финансовой помощи.

Заканчивая этим свою записку, считаю долгом отметить те конкретные меры, которые необходимо срочно предпринять в отношении русской беженской колонии в Турции, дабы не поставить ее в ближайшем будущем перед совершенно безвыходным положением.

1. Принять все возможные меры в Международном Бюро Труда, чтобы добиться от турецкого правительства отмены или смягчения в отношении русских беженцев всех тех ограничительных распоряжений относительно применения труда, кои установлены в последнее время для иностранцев.

2. Добиться присылки для русских в Константинополь возможно большего числа контрактных виз во Францию (пригодного для физических работ как на фабриках, так и на сельскохозяйственных работах элемента в Константинополе можно считать не менее 1 000 человек). Все необходимые сведения об этих лицах имеются в местном отделении Международного Бюро Труда - Constantinopole, Pera, Hamal-Bachi, rue Serkis № 11.

Заведует отделением Николай Андреевич Лемтюгов.

3. Обратить самое настойчивое внимание иностранных правительств на создавшееся для русских беженцев в Константинополе безвыходное положение и ходатайствовать перед этими правительствами о предоставлении, вне правил, возможного числа виз для тех из беженцев, которые по своему возрасту и состоянию здоровья не способны к тяжелой физической работе, но которые подсобным трудом и кустарными ремеслами могли бы просодержать себя в местах расселения более мощных русских беженских колоний.

   Источник: ГА РФ. Ф.Р-5680. Оп.1. Д.70. Л.39-41.

8

ИЗ ПИСЬМА К.Н. ГУЛЬКЕВИЧА М.Н. ГИРСУ

2 апреля 1926 г., Женева

Джонсон сказал мне, что еще не успел ознакомиться о отчетом Шарпантье по его поездке в Ангору; первое, однако, впечатление, полученное при беглом чтении, не было неблагоприятно. Все же он прилагает все усилия к возможно большему и скорейшему вывозу беженцев из Константинополя. В Париже он добился в надлежащих министерствах разрешения на въезд во Францию 400 технических рабочих (включая сюда шоферов) и столько же сельскохозяйственных рабочих. Помимо этого ему удалось заручиться визами для неограниченного числа рудокопов в Бельгии. Но сколько из беженцев в Константинополе подойдут под указанные выше категории… На копи придется искать охотников, по всей вероятности, среди беженцев в Германии и в Польше. К мысли о командировке Шарпантье в Константинополь… Джонсон отнесся весьма сдержанно, но обещал “подумать”.

На этих днях Джонсон получил предложение от группы концессионеров, располагающих сотнями тысяч десятин в Аргентине. Группа эта, с деятельностью и “добрым именем” коей он телеграфировал Чайльдсу срочно ознакомиться, предлагает разместить на своих землях очень большое число беженцев, снабдить их постройками, необходимым инвентарем, семенами, продовольствием в течение первого года — при условии дележа за сим между беженцами и компанией на испол урожая. Компания отказывается брать на свой счет расходы по перевозке беженцев. Если данные, которые Чайльдс соберет, окажутся положительными, то Джонсон будет ссужать переселенцев необходимыми для путешествия деньгами. Понятно, что имеется расчет идти на такие предложения только в целях, что, ознакомившись с местными условиями, изучив язык и, главное, скопив необходимый запас денег, удастся стать самостоятельными землевладельцами…

Для Вас лично: по случаю отъезда в Асунсион 12 (!!!) специалистов, о которых докладывал, некоторые организации “полка Керенского”, как пояснил Джонсон, обратились к Тома с письменными протестами против образования “милитаристической” (!!) ячейки в Парагвае - не решаюсь сказать “белогвардейской”.

   Источник: ГА РФ. Ф.Р-5680. Оп.1. Д.70. Л.43-44.

9

ПИСЬМО
ГЛАВЫ ДЕЛЕГАЦИИ ПО ДЕЛАМ РУССКИХ БЕЖЕНЦЕВ
В КОРОЛЕВСТВЕ СЕРБОВ, ХОРВАТОВ, СЛОВЕНЦЕВ
В.Н. ШТРАНДТМАНА М.Н. ГИРСУ

7 апреля 1926 г., Белград

Вопрос о расселении русских беженцев, находящихся еще в Константинополе, составляющий предмет Ваших циркулярных сообщений от 19 декабря м.г., 23 февраля и 2 марта т.г., был мною, пока в частном порядке, обсужден с председателем Державной комиссии помощи беженцам проф. А.И. Беличем. К сожалению, состояние денежных средств Державной комиссии не позволяет нам рассчитывать на содействие в крупном размере. Сербы в деле помощи русским и в вопросах приема беженцев всегда руководствовались мыслью о недопустимости подвергать русских людей бедственной жизни на территории королевства, а потому и прием беженцев должен быть в строгом соответствии с теми средствами, которые могут быть отпущены на эту надобность. Рассчитывать на увеличение таковых средств в настоящее время совершенно нельзя. С другой стороны, и заработок приискивается здесь все с большим трудом, а вследствие принятых правительством резких мер к сокращению государственного бюджета, многие служащие подверглись увольнению, и надеяться на поступление новых количеств беженцев на государственную службу не приходится. Частные заработки тоже сократились за последний год до чрезвычайно малых размеров. Экономический кризис в стране вызвал целый ряд финансовых крахов, и мне известны многие случаи, когда русские, служившие раньше на государственной службе и ушедшие для поступления ради большего заработка на частную службу, ныне стремятся обратно либо по причине уже состоявшегося краха их фирмы, либо вследствие неминуемости краха в ближайшем будущем. Но поступить назад на государственную службу теперь никому не удается.

По-моему предварительному мнению, мы можем рассчитывать на прием некоторого количества детей, главным образом в возрасте от 10 до 12 лет. По состоянию наших русских школ в королевстве можно высказать предположение, что они могут быть приняты, не вызывая крупных расходов, ибо школьный аппарат существует, и в дальнейшем стоить будет только их текущее содержание наравне с уже имеющимися здесь детьми. Принимая во внимание неизмеримое преимущество воспитания и образования наших детей в русских школах, я считал бы желательным не настаивать перед здешним правительством о приеме взрослых беженцев, если бы этот прием мог отразиться на уменьшении того числа детей, которое могло бы быть помещено в русские учебные заведения королевства. Определить заранее это число весьма трудно, но, во всяком случае, большим оно быть не может. Предположительно могу назвать цифру между 100-ми и 200-ми детей, причем я, само собою разумеется, приложу все старания к тому, чтобы цифра эта приблизилась, по возможности, к большему своему пределу.

Немаловажным затруднением при этом являются родители детей, которые, естественно, пожелают следовать за последними в королевство. Ни на какую денежную помощь от Державной комиссии они рассчитывать не должны. Она им оказана быть не может. А вместе с тем рассчитывать на получение службы или заработка вообще тоже весьма трудно по причинам, мной выше изложенным. Только относительно сирот никаких сомнений быть не может, и их, казало бы, следовало бы направить сюда, ибо нигде они не приобретут все им необходимое для жизни в России в такой мере, как здесь, с полным, притом, сохранением своей национальности.

О положении русских беженцев в Константинополе меня на днях осведомил заменивший г-на Чайльдса в Белграде на посту представителя Международного Бюро Труда Лиги Наций для Балканского полуострова г. Шарпантье, известный по своей деятельности в Польше и проявляющий искреннее желание быть полезным. Он только что ездил в Константинополь и в Ангору для личного ознакомления с условиями, там создавшимися для беженцев после изданных турецким правительством жестоких распоряжений. Г. Шарпантье нашел, что с турками иметь дело нелегко и что к Лиге Наций он встретил со стороны министра иностранных дел Рушди-бея остро отрицательное отношение. К счастью, фирма Международного Бюро Труда является для турок более приемлемой, и г. Шарпантье надеется, что г-ну Морет, одновременно с ним прибывшему в Турцию для организации там Отдела названного Бюро, удастся работать. Результатов этой работы нельзя ожидать немедленно, но месяца через три - четыре они скажутся. Ныне важно, чтобы г. Морет мог закрепиться и пустить корни; в дальнейшем можно будет добиваться практической пользы. Что касается распоряжения турецкого правительства о принятии русскими беженцами с 1 января будущего года либо турецкого, либо советского подданства, то последствия принятия советского подданства предусмотрены в конце памятной записки, приложенной к письму Вашему от 23 февраля. Принятие же турецкого подданства, если судить по словам, сказанным Рушди-беем г-ну Шарпантье, вряд ли уравняет новых подданных со старыми. Ограничения предполагаются и в области права земельной собственности, и в праве передвижения.

В Белграде г. Шарпантье будет стремиться к получению согласия королевского правительства на прием некоторого количества беженцев. Он хотел бы убедить правительство допустить около 1 000 человек из Константинополя, принимая во внимание то соображение, что отсюда при содействии Международного Бюро Труда было отправлено за границу значительно большее число русских беженцев. Со своей стороны, я буду убедительно просить г-на Шарпантье всемерно способствовать тому, чтобы правительство согласилось на возможно больший прием детей, за которыми, само собою разумеется, поедут и родители, т.е. взрослые беженцы…

   Источник: ГА РФ. Ф.Р-5680. Оп.1. Д.70. Л.28-30.

10

ИЗ ПИСЬМА К.Н. ГУЛЬКЕВИЧА М.Н. ГИРСУ

9 апреля 1926 г., Женева

Я долго беседовал с Джонсоном… Конечно, я не передал ему подробностей бесед в Ангоре, но я дал ему понять, что содержание их известно мне. Мне не пришлось настаивать, ибо Джонсон сам находит, что нужно вывезти русских беженцев, но я опасаюсь, что он подразумевает “всех тех”, которым можно будет найти применение. Шебунина же беспокоит, главным образом, участь тех, кто ни на что более не годен. Рассчитывать, что обращение к отдельным державам даст что-либо, было бы опасно, ибо ни одна из них не согласится впустить к себе лиц, обреченных лечь бременем на ея бюджет.

Поэтому я позволил бы себе предложить Вашему вниманию два выхода из положения:

1) советовать тем, которых все равно не пустят в другие страны, теперь же принять турецкое подданство. Факт, что они будут пользоваться правами турецких христиан, т.е. будут, собственно, бесправны, - не долженбыл бы пугать, ибо они все это время живут в подобных условиях. И нетникакого повода ожидать, что им станет хуже, когда они станут турками, ибо все это время за них не было кому вступиться “по праву”. Покровительство Лиги Наций в Турции - стране, не состоящей ее членом, - имело лишь очень относительный вес: “за неимением другого”… И если к этому времени все trouble-fete [франц.: возмутитель спокойствия], вроде Максимова, покинут Константинополь. Гораздо разумное решиться на этот шаг теперь, а не в последнюю минуту - ради впечатления на турок.

2) Дабы двинуть Джонсона на шаг “навязания” отдельным странам, временно нуждающимся в протекции Лиги Наций беженцев, которых ему не удаcтся вывезти, я решился бы рекомендовать: обещать ему известную сумму, если все беженцы, кроме тех, кто пожелает остаться в Константинополе, и тех, кто станет турецкими подданными, будут вывезены оттуда к 1 октября с.г. …Сумму можно было бы предложить ту же, что за галлиполийцев, т.е. 100 000 фран. франков, представляющих теперь менее половины той, что Вы тогда уплатили. Можно было бы оговорить, что деньги эти должны пойти на “оборотный фонд для ссуд беженцам”. Если беженцы не будут вывезены к 1 октября, деньги останутся у Вас. Если же все беженцы будут пристроены Джонсоном, то Вы сможете упразднить представительство в Константинополе с полным спокойствием, что Вам уже некого опекать там.

Мне больно постоянно выдвигать меры, требующие известного расхода, но, к сожалению, трудно добиться чего-либо без соответственной жертвы и с нашей стороны. Чрезвычайные положения требуют, к сожалению, применения чрезвычайных мер.

   Источник: ГА РФ. Ф.Р-5680. Оп.1. Д.70. Л.21-24об.

11

ИЗ ПИСЬМА К.Н. ГУЛЬКЕВИЧА М.Н. ГИРСУ

16 апреля 1926 г., Женева

…Нансена ждут здесь в начале мая. Приложу все старания, дабы упросить Нансена оказать возможно более существенную помощь нашим беженцам в Турции. В его добром желании и готовности помочь мы сомневаться не можем, но Турция не принадлежит Лиге Наций и ее правительство, к сожалению, относилось ранее довольно равнодушно к его человеколюбивым чувствам и порывам. Будут ли достижения отвечать нашим надеждам и энергии, которую он, несомненно, проявит?

Во исполнение Ваших указаний, в беседах с Джонсоном постоянно возвращаюсь к константинопольскому вопросу. Он ищет компромисса, при помощи которого удалось бы навязать некоторым странам беженцев, которые, несомненно, должны лечь бременем на их бюджет. Едва ли, однако, удастся достигнуть чего-либо положительного, не прибегая к “чрезвычайным” мерам…

   Источник: ГА РФ. Ф.Р-5680. Оп.1. Д.70. Л.17-18.

   Иллюстрации

• Русские эмигрантки за работой в мастерской. Константинополь. 1921 г.?
  ГА РФ.

Документы отобрал С.И. Голотик