Она охватывает период с 1598 г. по 1632 год. Рукопись середины XVII в. написана несколькими довольно четкими почерками, хорошо сохранилась. Начало ее, к сожалению, пока не найдено. Обнаруженная часть содержит исключительно ценные сведения о процессе крестьянского закрепощения, Первой крестьянской войне в России, иностранной интервенции начала XVII в. и освободительной борьбе русского народа. Летопись принадлежит перу современника, связанного со служилыми людьми западных районов страны. Ее составление можно отнести к началу 30-х годов XVII века. Скорее всего написана она была в районе города Белая. Ее составитель, помимо собственных воспоминаний, использовал какие-то местные сказания и летописцы, а также устные рассказы и записи служилых людей Бельского и соседних уездов, современников и участников событий. Публикуемая летопись отражает интересы провинциального дворянства. Скрупулезно отмечаются в ней все случаи участия "земли" (под которой составитель понимает прежде всего служилых людей) в решении общегосударственных вопросов, все факты жалования центральной властью провинциальных дворян, будь то при царе Борисе или при Лжедмитрии I. Классовые позиции летописца выступают особенно ярко при характеристике им законодательства Бориса Годунова по крестьянскому вопросу начала XVII в. и при оценке восстания И. И. Болотникова, участники которого для него - "кровопролитны", "богоотступники", "царьские искоренители" (л. 322 об.).
1 А. А. Зимин. Некоторые вопросы истории Крестьянской войны в России в начале XVII века. "Вопросы истории", 1958, № 3; И. И. Смирнов. О некоторых вопросах истории борьбы классов в Русском государстве начала XVII века. "Вопросы истории", 1958, № 12; В. И. Корецкий. Из истории Крестьянской войны в России начала XVII века. "Вопросы истории", 1959, № 3; Р. В. Овчинников. Некоторые вопросы Крестьянской войны начала XVII века в России. "Вопросы истории", 1959, № 7; И. М. С к л я р. О начальном этапе Первой крестьянской войны в России. "Вопросы истории",1960; №6.
2 "О Крестьянской войне в Русском государстве в начале XVII века". (Обзор дискуссии). "Вопросы истории", 1961, № 5, стр. 115
3 ГИМ, Ув. № 569, в 1°, лл. 309-354. Рукопись Уваровского собрания № 569 была описана дважды: П. Строев. Рукописи славянские и российские, принадлежащие Ивану Никитичу Царскому. М. 1848, стр. 197, под № 234; Леонид. Систематическое описание собрания графа А. С. Уварова. Ч. III. М. 1894, стр. 82, под № 1392 (569). Подверглась она рассмотрению советским ученым А. Н. Насоновым, который указал на наличие в конце ее "рассказа местами в более или менее оригинальной редакции о смерти Федора Ивановича, о царствовании Бориса Годунова и т. д.." (А. Н. Насонов. .Летописные памятники хранилищ Москвы. "Проблемы источниковедения". Т. IV. М. 1955, стр. 264). Однако никто из исследователей не обратил внимания на то, что в конце рукописи имеется особая Бельская летопись, и не отметил наличия в ней уникальных известий о крестьянском закрепощении в России, а также ценных сведений о восстании Болотникова.
[131]
Обращение составителя летописи к процессу закрепощения крестьян в конце XVI - начале XVII в. и к восстанию И. И. Болотникова произошло, очевидно, под воздействием развернувшегося на Западе страны в 1632-1634 гг., в обстановке Смоленской войны, широкого крестьянско-казацкого движения, грозившего перерасти в новую крестьянскую войну4. Уникальными являются сообщения летописи о запрещении крестьянского выхода при Иване IV и его возобновлении в течение двух лет при Борисе Годунове. Первое из них помещено вслед за известиями о голоде, небесном знамении, датированном 20 ноября 1601г. (лл. 311 об.-312). Указ 1601 г. о крестьянском выходе сохранился5, и можно сравнить, насколько точно переданы летописцем его содержание и обстоятельства его появления. Действительно, этот указ был издан скоропалительно, когда "юрьевский" срок уже наступил, что соответствует словам летописца об издании его "на зиму". Не ставя перед собой задачи подробно пересказать самый указ, летописец передает, однако, его суть, расценивая этот акт как дарование крестьянам "воли, выхода". Выход был ограничен служилой средой и на "болших бояр", "ближних (государевых.-В. К.) людей и воевод", находившихся на службе в дальних городах, не распространялся. Последние сообщения исследователям не были известны. Как видно из публикуемой летописи, Борис Годунов позаботился об изъятии из сферы действия указа воевод окраинных городов, где с осени 1601 г. участились "разбои". С изданием закона 1601 г. одни представители господствующего класса противопоставлялись другим. Поэтому летописец и подобрал для этой главы необычное заглавие - "О апришнине", видя в действиях Годунова попытку следовать примеру Ивана Грозного.
В указе 1601 г. говорится о даровании Борисом Годуновым выхода крестьянам "от налога и от продаж". Однако не сказано, когда же крестьянский выход был в свое время запрещен. Летописец указывает на "заклятье" Ивана IV как на закон, ранее запретивший выход и теперь нарушенный Борисом Годуновым. Нарушение нанесло ущерб интересам служилых людей, учинив "велику зело скору и кровопролитие". В известии, датированном 1602 г. и озаглавленном "О выходе", еще более подчеркнута нежелательность для провинциальных дворян и детей боярских указов царя Бориса 1601-1602 гг. (л. 312). Здесь недвусмысленно говорится, что, разрешив выход крестьянам, Борис Годунов внес в среду провинциальных служилых людей раздоры, тяжбы и кровопролитие6. Их поместья и вотчины запустели, а сами они впали "в великую скудость" и "в ненависть". Начало "смуты" среди служилых людей летописец относит к этому времени.
Настроение служилых людей оказало решающее воздействие на политику Бориса Годунова по крестьянскому вопросу. Столкнувшись с их недовольством, царь резко изменил курс и издал закон, подтвердивший запрещение выхода ("велел заповедати, что впредь выходом не быти, отказать"). Однако, как показали последующие события, обуздать разбушевавшуюся стихию Борис Годунов, потерявший поддержку рядовой служилой массы, уже не смог. Новые летописные свидетельства подтверждают сделанные нами на основе актовых и делопроизводственных материалов о реализации указов 1601-1602 гг.7 выводы об оскудении рядовых служилых людей в результате применения этих указов, о росте среди них недовольства политикой Бориса Годунова по крестьянскому вопросу, о частичном нарушении запрещения крестьянского выхода лишь в 1601-1602 гг. и о невозобновлении действия названных указов в 1603- 1604 годах.
4 См. Б. Ф. Поршнев. Социально-политическая обстановка в России во время Смоленской войны. "История СССР", 1957, № 5; его же. Франция, Английская революция и европейская политика в середине XVII в. М. 1970, стр. 337.
s "Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедицией имп. Академии наук" (ААЭ). Т. II. СПБ. 1836, № 20.
6 О такого рода "межьусобном кровопролитии и тяжбе" сохранились материалы в фамильном архиве новгородских помещиков Кулебякиных. Их брата убили 2 декабря 1602 г. по проискам помещиков Ушаковых "на отказе крестьянском". В начавшейся после этого тяжбе обе стороны не скупились на угрозы и обвинения (ЛОИИ, ф. 238, on. 2, №№90/1, 104/45).
7 В. И. Корецкий. Из истории закрепощения крестьян в России в конце XVI-начале XVII в. (О практической реализации указов 1601-1602 гг.). "История СССР", 1964, № 3.
[132]
Интересно сопоставить эти свидетельства летописца-современника со вступительной частью Соборного уложения 1607 г., где также отмечены нежелательные для господствующего класса результаты претворения в жизнь указов 1601-1602 годов. Слова бояр и дьяков Поместного приказа о том, что "переходом крестьян (данным Борисом Годуновым.- В. К..) причинились великиа кромолы, ябеды и насилия немосчным от сильных", настолько перекликаются с сообщениями летописца о действиях Бориса, который изданием указов 1601-1602 гг. "в том межу служилых людей учинил велику зело скору и кровопролитие", что заставляют предположить наличие каких-то коллективных дворянских челобитных, осуждавших политику Годунова по крестьянскому вопросу. Эти челобитные, по-видимому, были использованы руководителями Поместного приказа при составлении доклада царю Василию Шуйскому, Боярской думе и освященному собору весной 1607 года. Однако в представлениях об общем ходе закрепощения в конце XVI- начале XVII в. руководство Поместного приказа и составитель данной летописи решительно расходятся. В ней издание закона о запрещении крестьянского выхода отнесено ко времени Ивана IV (очевидно, имеется в виду указ 1581 г. о "заповедных летах" 8). Составители же доклада Шуйскому, напротив, утверждают, что "при царе Иване Васильевиче... крестьяне выход имели водный, а царь Федор Ивановичь, по наговору Бориса Годунова, не слушая советов старейших бояр, выход крестьяном заказал и у кого колико тогда крестьян где было книги учинил" 9. Такое противоречие свидетельствует о том, что споры по данному вопросу, занимающие историков до сих пор, начались еще среди современников. Знакомый с практикой введения "заповедных лет" по Бельскому, Торопецкому, Великолукскому, Новгородскому и другим близлежавшим уездам, летописец был твердо убежден, что крестьянский выход запретил Иван Грозный. Действительно, сохранились документы 80-х годов XVI в., говорящие о введения "заповедных лет" в Деревской пятине Новгородской земли еще при Иване IV 10, и Торопецкая уставная грамота 1590/1591 г. о сыске посадских беглецов, покинувших своих владельцев в "заповедные лета", очевидно, не первый такого рода документ для Торопецкого уезда". В публикуемой летописи могли сказаться и обнаружившиеся в дворянской среде в первой половине XVII в. стремления идеализировать Ивана Грозного как государя, законодательство которого по крестьянскому вопросу наиболее отвечало интересам служилых людей. Дворяне и дети боярские, подавая в 30-40-х годах XVII в. челобитные об отмене "урочных лет", под "прежними государями", при которых осуществлялся бессрочный сыск беглых, имели в виду Ивана IV и его предшественников, тогда как приказное руководство под "прежними государями" подразумевало Федора Ивановича и Бориса Годунова, при которых действовали "урочные лета" 12.
Расхождения во взглядах на ход закрепощения между служилыми людьми и руководителями приказов, отражавшими интересы бояр, обнаружились скорее всего уже в начале XVII в., при подготовке Соборного уложения 1607 года. Дворяне, осуждавшие накануне издания уложения попытку Бориса Годунова дать крестьянам выход, не могли и представить себе, что ранее этот выход был запрещен повсеместно по его же "наговору", и относили такой акт ко времени Ивана Грозного. Приведенное место из Соборного уложения 1607 г. построено как ответ на подобные утверждения: "При царе Иване Васильевиче ...крестьяне выход имели водный, а царь Федор Иванович... выход крестьянам заказал..." Бояре и дьяки Поместного приказа, несравненно лучше осведомленные ,о практике введения "заповедных лет", исходили из того, что эта практика получила общегосударственное завершение лишь при царе Федоре Ивановиче. Осудив в полном соответствии с дворянскими настроениями отрицательные последствия применения указов 1601-1602 гг., они в то же время сочли нужным восстановить историческую истину, хотя для них и не совсем приятную, заявив, что общее запре-
8 См. В. И. К о р е ц к и и. Закрепощение крестьян и классовая борьба в России во второй половине XVI в. М. 1970, стр. 108-109.
9 "Памятники русского права". Вып. IV. М. 1956, стр. 587. 10 Д. Я. Самоквасов. Архивный материал. Т. II. М. 1909, стр. 449-450.
11 "Чтения в Обществе истории и древностей Российских" при Московском университете. Кн. II. 1902,стр.359.
12 В. И. Корецкий. Закрепощение крестьян и классовая борьба в России во второй половине XVI в., стр. 156-157.
[133]
щение крестьянского выхода было осуществлено при царе Федоре Ивановиче по инициативе Годунова. Однако бояре и дьяки Поместного приказа, писавшие о Борисе Годунове в царствование Василия Шуйского, когда имя и дела царя Бориса предавались поруганию, выявили роль его в ликвидации крестьянского выхода не до конца. Они умолчали о том, что новое запрещение выхода в 1603-1604 гг. исходило, как узнаем из летописи, от того же Бориса.
Это второй пункт, по которому публикуемая летопись существенно отличается от вступления к Соборному уложению 1607 года. Расходясь с докладом бояр и дьяков Поместного приказа, она в этой части согласуется с комментарием В. Н. Татищева к указу 1601 года 13. В этом комментарии В. Н. Татищева имеются также и новые по сравнению со вступлением к Соборному уложению 1607 г. моменты, на которых целесообразно остановиться. Согласно мнению В. Н. Татищева, Борис Годунов принял закон 1601 г. в угоду крупным духовным и светским феодалам, чтобы утвердиться на престоле. Об этом во вступлении к Соборному уложению 1607 г. ничего не говорится. Комментарий Татищева расходится со вступлением и тогда, когда речь идет о перемене в политике правительства после двухлетнего частичного разрешения крестьянского выхода. Татищев считает это делом самого Годунова; руководители Поместного приказа склонны были данную заслугу приписать целиком Василию Шуйскому и его окружению. Оставляя в стороне утверждения В. Н. Татищева об издании указа 1601 г. в интересах духовных и светских вельмож (проверить их источниками пока невозможно), укажем лишь, что достоверность его сведений о возвращении Годунова к жесткому закрепостительному курсу получает полное подтверждение в летописи. Ссылка на "Историю о разорении российском" Иосифа, сделанная В. Н. Татищевым, прямо указывает, откуда автор почерпнул свои сведения, расходящиеся со вступительной частью уложения 14. В. Н. Татищев усматривал причину Крестьянской войны начала XVII в. не в уступчивости политики Бориса Годунова по крестьянскому вопросу (как пытались изобразить дело в своем докладе бояре и дьяки Поместного приказа при Василии Шуйском), а в крутом повороте царя от уступок к прежнему закрепостительному курсу как в отношении крестьян, так и в отношении холопов. Такой поворот Борис Годунов смог осуществить, лишь разгромив восстание Хлопка. Столь резкое расхождение между комментарием В. Н. Татищева к указу 1601 г. и вступлением к Соборному уложению 1607 г. служит существенным доводом против имевшихся в литературе попыток представить это вступление как результат неудачного комментирования В. Н. Татищевым подлинного доклада 15.
Основная ценность публикуемых новых известий состоит в том, что они позволяют конкретизировать наши представления о ходе закрепощения крестьян в конце XVI - начале XVII в., показать его динамику. Закрепостительное законодательство дано в них в исторической перспективе, отмечены колебания при его проведении, вскрыты отрицательные последствия реализации законов 1601-1602 гг. для служилых людей. Это вообще первые известия в летописях о крестьянском закрепощении тех лет. Ни в "Новом летописце", ни в других летописных или публицистических памятниках первой половины XVII в. не говорится о законе, отменившем крестьянский выход. Закрепощение трактуется в этих источниках как ряд насилий помещиков над крестьянами и холопами ("Сказание" Авраамия Палицына, "Временник" Ивана Тимофеева и др.). Только монаха Иосифа, келейника патриарха Иова, привлекали сложные перипетии закрепостительного законодательства. Но его "История", охватывавшая период от последних лет царствования Ивана IV до 1613 г. и известная В. Н. Татищеву, до нас не дошла. Она погибла во время пожара в с. Болдино вскоре после смерти историка. О ее содержании можно судить лишь по ссылкам, имеющимся в сочинениях В. Н. Татищева, и другим летописным произведениям XVII в., составители которых пользовались "Историей" Иосифа 16.
13 В. Н. Татищев. История Российская. Т. VII. Л. 1968, стр. 367.
14 Там же, стр. 385.
15 В. О. Ключевский. Соч. Т. VII. М. 1959, стр. 477; Б. Д. Греков. Происхождение крепостного права в России. "Крепостная Россия". Сборник статей. Л. 1930, стр. 82.
16 См. Е. Н. Кушева. К истории холопства в конце XVI - начале XVII веков. "Исторические записки". Т. 15. 1945, стр. 77-78; В. И. Корецкий. Мазуринский летописец конца XVII в. и летописание "смутного времени". "Славяне и Русь". Сборник статен. М. 1968,стр. 282-290.
[134]
Отсутствие в летописании и публицистике "смутного времени" упоминаний о запрещении крестьянского выхода было одной из главных причин распространения во второй половине XIX - начале XX в. так называемой концепции "безуказного закрепощения", согласно которой русские крестьяне были закрепощены постепенно и незаметно для них самих, без каких-либо законодательных распоряжений со стороны государственной власти, в силу своего "природного характера" (М. П. Погодин), либо материальной задолженности феодалам (В. 0. Ключевский), либо традиции "старожильства" (П. Е. Михайлов), либо, наконец, сочетания этих факторов (М. А. Дьяконов). С введением в научный оборот публикуемой летописи исследователи получают возможность точнее судить о сложном и во многом противоречивом процессе закрепощения, а концепцию "безуказного закрепощения" можно считать опровергнутой.
Гипотеза Б. Д. Грекова, С. Б. Веселовского 17 и других историков о существовании указа Ивана IV о "заповедных годах" получает документальное подтверждение. В свете новых данных "заповедные годы" предстают перед нами как важный этап в процессе крестьянского закрепощения. Многолетняя практика действия "заповедных лет" была обобщена в указе 1592/93 г., изданном после проведения описания большинства уездов страны. Важным новшеством этого закона по сравнению с первым указом Ивана Грозного о "заповедных летах" явилось то, что, запретив крестьянский выход на всей территории государства, закон, подведя под это запрещение единое юридическое основание в виде писцовых книг последнего общего описания 80-х - начала 90-х годов XVI в., провозгласил принцип обязательной регистрации всех крепостнических отношений в правительственных документах. Наряду с указом о запрещении выхода в 90-е годы XVI в. действовал указ о пятилетнем сроке подачи исковых челобитных в крестьянском владении и вывозе18. Процесс закрепощения в конце XVI-начале XVII в. предстает более сложным, чем это казалось ранее. Иван IV просто не мог одним росчерком пера отменить крестьянский выход и на столетия вперед изменить судьбы русского крестьянства. Классовая борьба крестьян и холопов, а также противоречия внутри самого господствующего класса не позволяли правительству двигаться по пути закрепощения так быстро, как ему хотелось бы. Лишение крестьян права выхода растянулось без малого на 30 лет и сопровождалось такой "оговоркой", как введение урочных лет для сыска вывезенных и беглых крестьян. Теперь известно, что до Соборного уложения 1607 г. было издано по крайней мере три указа о запрещении выхода (1581, 1592/93, 1603-1604 гг.), причем о первом и последнем мы узнаем также из летописи. Решающее значение среди них имел указ 1592/93 г., из которого исходило уложение, изданное в разгар восстания И. И. Болотникова и призванное восстановить нарушенный в результате Крестьянской войны крепостной порядок.
Новые летописные известия не позволяют принять и такую оценку указов 1601- 1602 гг., исходя из которой писали, что, "возвращая Юрьев день, указ (1601 г.- В. К.), несомненно, имел в виду интересы прежде всего служилой массы", либо полагали, что этот указ был призван предоставить "мелким землевладельцам право увеличивать крестьянское население своих поместий" 19. Как видно из текста, летописец с позиций провинциальных служилых людей осуждал Бориса Годунова за издание этих указов.
Среди известий о первом самозванце, содержащихся в летописи, привлекают внимание два его послания - патриарху Иову (лл. 315-315 об.) и рязанскому архиепископу Игнатию, которого Лжедмитрий I прочил на патриарший престол (лл. 316-
17 Б. Д. Греков. Юрьев день и заповедные годы. "Известия" Академии наук СССР. Т. XX. 1926; его же. Главнейшие этапы в истории крепостного права в России. М.-Л. 1940; его же. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. 1<н. 2. М. 1954. С. Б. Веселовский принимал концепцию Б. Д. Грекова с оговорками. Он считал возможным говорить о нескольких "заповедных указах", которые поначалу не распространялись на все государство (С. Б. Веселовский. Из истории закрепощения крестьян (отмена Юрьева дня). "Ученые записки" Института истории РАНИОН. Т. V. М. 1928). Однако вопрос о том, когда и каким путем режим "заповедных лет" получил общегосударственное значение, остался у Веселовского без ответа.
18 Реконструкцию законодательства 90-х годов XVI в. см.: В. И. Корецкий. Закрепощение крестьян и классовая борьба в России во второй половине XVI в., стр. 89-160.-
19 Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. Кн. 2, стр. 337; И. И. Смирнов. Восстание Болотникова. 1606-1607. М. 1951, стр. 65.
[135]
316 об.). Особый интерес представляет послание к Иову. Ни один из известных столичных летописцев или публицистов не решился воспроизвести его, очевидно, из-за откровенно издевательского тона по отношению к первому русскому патриарху. Провинциальный же летописец сохранил этот оригинальный памятник литературных упражнений самозванца. Иов был ярым обличителем Лжедмитрия I, которого сам всенародно предал анафеме и для обличения которого отправил Афанасия Пальчикова в Киев к князю К. Острожскому. Из канцелярии патриарха по всей стране рассылались грамоты, где претендент на русский престол отождествлялся с беглым монахом Григорием Отрепьевым. Самозванец, в свою очередь, не преминул обратиться к патриарху с посланием, где упрекал его в "златолюбии и сребролюбии", "властолюбии", лишь прикрытых постом и молитвой. Называя патриарха "царьского корени искоренителем" и "первым веса Русии изменником", самозванец потешался над проклятием, которому предал его Иов со всем "богоненавистным своим собором", и обвинял патриарха в стремлении лишить его "праотеческого престола нашего наследия". "Но бог, елико возхощет, то и сотворит с нами",-высокомерно заявлял Лжедмитрий I. В конце послания содержались угрозы расправиться с патриархом и всеми, кто будет его поддерживать. Самозванец исполнил свои угрозы: он лишил Нова патриаршества и отправил в Старицкий монастырь, откуда тот начал свою духовную карьеру. Выспренний стиль послания, насыщенность его церковнославянизмами, изощренность в изобличении слабых сторон Иова, указывающая как бы на личное знакомство самозванца с патриархом, могут служить подтверждением того взгляда, что под личиной "царя Дмитрия" скрывался именно Григорий Отрепьев; в прошлом приближенный к Иову черный диакон, составлявший по его поручению каноны и имевший возможность наблюдать патриарха в повседневной жизни.
Ценные сведения содержит летопись о восстании И. И. Болотникова. До сих пор было мало известно о его возникновении. Теперь же появляется возможность конкретизировать наши представления о начальном периоде восстания. Рассказ о возмущении северских городов помещен в летописи непосредственно за известием о воцарении Василия Шуйского, который, прослышав о "воровской смуте", послал из Москвы под Кромы князей Ю. Н. Трубецкого и Б. М. Лыкова, а под Елец - в большом полку князя И. М. Воротынского, в передовом - М. Б. Шеина, в сторожевом - Г. Ф. Нагого. Об этом факте узнаем из разрядных книг. Но летопись содержит дополнительные данные, свидетельствующие о постепенном наращивании правительственных сил: полки кн. В. К. Черкасского, двигавшегося из Переяславля-Рязанского, и кн. М. Ф. Кашина- из Серпухова20, названы в ней "прибыльными". К моменту прихода царских войск и Кромы и Елец уже находились в руках восставших. Воеводы осадили эти города, но взять их не могли "и стояли все лето", ведя кровопролитные бои (л. 318). Итак, из летописи можно заключить, что военные операции под Ельцом и Кремами продолжались "все лето" 1606 г. и носили ожесточенный характер.
Решающее значение для хода военных действий имело прибытие под Кромы из Путивля И. И. Болотникова, разбившего царских воевод. Это произошло, по словам летописца, "в осень", на исходе лета, то есть, очевидно, где-то во второй половине августа 1606 года. Болотников "государевых воевод и ратных людей от Кром отбил, а сам в Кромах стал, и ту многая кровь крестьянская на том бою пролилась". Это - важное свидетельство, говорящее о "бое", окончившемся для царских воевод плачевно, тогда как "Новый летописец" стремится тенденциозно представить события под Кромами как добровольный отход царских воевод21. Отсутствуют в "Новом летописце" и какие-либо сведения о времени отступления царских войск из-под Кром. Как свидетельствует публикуемая летопись, Д. П. Маковский был неправ, когда, исходя из показаний "Нового летописца", полагал, что И. И. Болотников не давал и не выигрывал сражения под Кромами. Он ошибался и тогда, когда, привлекая сведения из разрядной записи о военных действиях под Кромами, утверждал, что бой здесь состоялся еще до прихода Болотникова (который лишь пожинал чужие успехи)22, чем нарушал по-
20 С А. Белокуро в. Разрядные записи за Смутное время (7113-7121 гг.). М. 1907, стр. 85.
21 "Полное собрание русских летописей" (ПСРЛ). Т. 14. М. 1965, стр. 71.
22 Д. П. Маковский. Первая крестьянская война в России. Смоленск. 1967, стр. 321.
[136]
следовательность событий. Новое летописное свидетельство вносят ясность и в этот вопрос: честь победы над царскими войсками в сражении под Кронами, открывшей дорогу на Москву, действительно принадлежит И. И. Болотникову.
Интересные подробности сохранила летопись о бедствиях служилых людей под Ельцом и о разложении царского войска (лл. 318-318 об.). Правда, оно отошло из-под Ельца не по доброй воле, как это представляет летописец, а после сражения с повстанцами, которыми предводительствовал Истома Пашков, начавший отсюда поход на Москву через рязанские места23. Зато в сообщении летописца весьма ярко передано настроение служилых людей, терпевших большие трудности в наспех организованном походе и не склонных в те дни поддерживать правительство Шуйского, и тот огромный размах, который к осени 1606 г. приняло восстание на Юге России, когда "все северские и полевые и зарецкие городы от царя Василья Ивановичя всеа Русии отложились". В этих условиях поражения под Кромами и Ельцом привели царское войско к полному развалу - служилые люди разъехались по своим поместьям и вотчинам.
Исключительную роль в развитии событий публикуемая летопись отводит И. И. Болотникову. Крестьянский вождь охарактеризован в ней как "всему злу вор и завотчик и всех злых дел начяльник". Народное движение на окраинах с самого начала связывается с его именем. Вслед за сообщением о воцарении Шуйского в летописи сказано: "И в тое же пору учинилося весть вскоре царю Василью Ивановичю всеа Русии, что вор, Московского государства изменник, Ивашко Болотников собрався с воры з донскими казаки и с северскими людми и учал северские городы заходить и приводить к крестному целованью" (л. 317 об.). Факты же, связанные с походом И. И. Болотникова на Москву и ее осадой восставшими до их поражения в декабре 1606 г., изложены в летописи более схематично. Оно и понятно. Информаторы составителя летописи - служилые люди северо-западных уездов, "новгородцы и псковичи и лучяне и торопчане" - разъехались по домам24, и ему неоткуда было получать известия. Служилые люди с Запада России вновь приняли участие в боях на заключительном этапе осады Москвы Болотниковым, когда на помощь Шуйскому пришло смоленское дворянское ополчение. Факт этот отмечен летописцем. Причем характерно, что в числе пришедших служилых людей наряду со "смолнянами" указаны лишь "беляне", тогда как об остальных участниках ополчения лишь говорится: "и иные города порубежные" (л. 318 об.). Со времени этого прихода в летописи опять появляются известия, восходящие к современникам и участникам событий. Первое из них - об осаде в Заборье казаков и о взятии их лагеря "приступом" с уточнением, что лишь часть осажденных заключила соглашение с Шуйским ("а иные здалися за крестным целованьем") (л. 319). В "Карамзинском хронографе" отмечается только "целование креста" и переход на "государеву службу" всех заборских казаков25. Подчеркивание в летописи боевых заслуг осаждавших объясняется тем, что преследование Болотникова и осаду Заборья осуществляли, как показал И. И. Смирнов, именно "смолняне", входившие во время сражения 2 декабря 1606 г. в состав полка брата царя кн. И. И. Шуйского 26. Подробно изложен в летописи калужский период восстания. Несмотря на поражение под Москвой, И. И. Болотников отступил в Калугу "со многими казаками и з зарецкими и с северскими людьми" (л. 319). Сюда из Москвы "в Филиппов пост" (то есть до 25 декабря)27 было послано многочисленное царское войско "з большим нарядом" во главе с И. И. Шуйским и И. Н. Романовым, в состав которого входили смолняне. Новым известием является также сообщение о попытке Болотникова предотвратить осаду Калуги смелой вылазкой, которая, однако, была отражена: воеводы "на выласке колуских многих воров побили, и посады пожгли, и Колугу осадили" (л. 319 об.).
23 В. И. Корецкий. Новые документы по истории восстания И. И. Болотникова. "Советские архивы", 1968, № 6, стр. 66-69.
24 С. А. Белокуров. Указ. соч., стр. 42.
25 А. Попов. Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. М. 1869, стр. 332; И. И. Смирнов. Указ. соч., стр. 320.
26 И. И. Смирнов. Указ. соч., стр. 329-331.
27 Датировка летописи вполне согласуется с установленной И. И. Смирновым датой посылки войск во главе с И. И. Шуйским и И. Н. Романовым под Калугу "около 17 декабря" (И. И. Смирнов. Указ. соч., стр. 334).
[137]
Большой интерес представляют сведения о битве на Вырке, плохо и противоречиво освещенной в других источниках. И. И. Смирнов полагал, что сражение на Вырке произошло в конце февраля 1607 года28. А. А. Зимин считал возможным датировать его точно - 23 февраля29. Согласно летописи, весть о движении войск восставших, спешивших на выручку Калуги, пришла к царским воеводам "после Рождества Христова на другой неделе", то есть в промежуток между 25 декабря 1606 г. и 1 января 1607 года. Воеводам сообщили, что "воры пан Кохановский да Юшко Беззубцов, собрався с северскими со многими людми и с казаки, идут с Орла под Колугу на помочь к вору к Ивашку Болотникову" (л. 319 об.). В "Новом летописце" же сказано, что "ис Путивля и из иных Сиверских городов" на помощь Калуге пришло на Вырку войско повстанцев во главе с князем Васильем Мосальским30. Князь И. И. Шуйский решил не допустить прохода восставших в Калугу, послав против них боярина И. Н. Романова и князя Д. И. Мезецкого и приказав занять позицию в 12 верстах от Калуги, "в селе на Вырках". В летописи говорится о большой активности восставших. Хотя они и видели изготовившееся к бою царское войско, но, по словам летописца, "начяясь и на свой на злой совет и на многую силу и пошли с обозом мимо их, хотячи проитить в Колугу к вору к Ывашку Болотникову и запасы многие к нему привести" (лл. 319 об.- 320). Дерзкий маневр, однако, не удался. Сражение носило исключительно жестокий характер. Это видно из приведенных в летописи сведений о потерях среди повстанцев. В бою на Вырке было убито 4 тыс., в плен же попало всего шесть человек. Потерпев поражение, Самуил Кохановский и Юрий Беззубцов "ушли назад и сели по городам". Сравнение этих свидетельств с данными других источников показывает, что летопись не только рисует довольно подробную картину сражения, но и сообщает ряд совершенно новых фактов - иные имена предводителей восставших, иной город, из которого они шли. Возможно, имелись две попытки оказать помощь калужанам и соответственно два сражения на Вырке: в начале января и в конце февраля 1607 года. Для окончательного ответа на этот вопрос потребуется развернутый анализ всей совокупности крайне противоречивых источников.
После сражения на Вырке царские войска были пополнены. Сюда из Москвы вскоре после 18 января были направлены князья Ф. И. Мстиславский и М. В. Скопин-Шуйский31, ставшие "под Колугой противу города у Еоргия на Песках". Их приход в летописи датирован "на всеядной недели во вторник", то есть 27 января. С концентрацией больших правительственных сил под Калугой началась планомерная осада города, "и многие были в Колуге приступы и с щиты и с турами и с великим нарядом, и вели гору дровяную к колускому острогу" (лл. 320-320 об.). Схематизм в дальнейшем изложении событий, вплоть до битвы на Пчельне, объясняется, очевидно, тем, что с приходом Мстиславского и Скопина-Шуйского "смольняне,- как следует из письма Ю. Стадницкого,- не прямичи царю, разъехались по домам своим с под Калуги"32. О "царевиче" Петре, по словам летодисца, "человеке лехкоумна", "из простых людей", впервые говорится в связи с его переходом из Путивля в Тулу, приуроченным к весне 1607 года. Действительно, накануне сражения на Пчельне (3 мая 1607 г.) Лжепетр был уже "на Туле" и успел послать "от себя" князя А. А. Телятевского, Самуила Кохановского и Юрья Беззубцова "со многими ратными людьми" на выручку к Калуге. Отряды восставших расположились "в Олексинском уезде за сорок верст от Колуги в селе на Пчелке"33. Здесь на своих "станах" они и были атакованы царскими воеводами князьями Б. П. Татевым и Ю. П. Ушатым и Истомой Пашковым. Несмотря на то, что в этом сражении царские войска вели наступательные действия, они были наголову разбиты восставшими; Татев убит, а Ушатый ранен. Причину поражения воевод летописец усматривает в измене под Пчельней заборских казаков, о которых он гово-
28 И. И. Смирнов. Указ. соч., стр. 378.
29 А. А. Зимин. К изучению восстания Болотникова. "Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. Сборник статей к 70-летию акад. М. Н. Тихомирова". М. 1963, стр. 210.
30 ПСРЛ. Т. XIV, стр. 74.
31 А. А. Зимин, Р. Г. Королева. Документ Разрядного приказа. "Исторический архив". Кн. VIII. 1953, стр. 40.
32 "Сборник Русского исторического общества". Т. 137, стр. 380.
33 И. И. Смирнов относит с. Пчельня к Лихвинскому уезду (И. И. Смирнов. Указ. соч., указатель).
[138]
рил в связи с разгромом восставших под Москвой. Теперь он не преминул указать на их, с его точки зрения, неблаговидное поведение. Из русских источников об этой "измене" сообщает лишь "Иное сказание", представляя ее как предательство воевод34. Другие же источники умалчивают о ней. Зато подробно об этом факте писали иностранцы, особенно И. Масса, который среди перешедших на сторону восставших называл "заборских (Soborse) казаков"35. Его сообщение получает теперь подтверждение в публикуемой летописи.
Следующая группа конкретных известий, нашедшая отражение в летописи, посвящена походу царя Василия Шуйского на Тулу, чему предшествовала мобилизация всех сил. Поход князя А. А. Телятевского и И. И. Болотникова с Тулы на Каширу составитель летописи оценивает как контрмеру Лжепетра, направленную непосредственно против В. Шуйского. "Казанское сказание" в этом походе усматривает далеко идущую цель - повторить поход на Москву, воспользовавшись выводом оттуда царских войск36. Последовавшая за тем битва на Восме (5 или 7 июня 1607 г.)37 описана в летописи весьма подробно. Воеводы князь А. В. Голицын, Б. М. Лыков, Прокопий Ляпунов и Истома Пашков, выступив из Серпухова, встретились с восставшими "за 20 верст от Коширы на реке на Восме" (л. 321 об.). Летописец сообщает далее, что состоялся бой, восставших "побили, а иных в оврагех осадили и приступом их взяли". Действительно, об осаде одного из таких оврагов, где засели казаки, повествует "Карамзинский хронограф"38. Повстанцы потеряли в этой битве, сообщает летописец, 3 400 человек. В разрядах указано лишь число пленных - 1 700 39.
После сражения на Восме последовала посылка царских воевод под Тулу для ее осады. В разрядах о времени этой посылки сказано неопределенно: "Того же 115-го году послал царь Василий под Тулу бояр и воевод на три полки" 40. В летописи приведена точная дата: "в Петров пост на другой неделе во вторник" (л. 322). Стремясь не допустить осады Тулы, князь А. А. Телятевский, И. И. Болотников и Самуил Кохановский "со многими своими воровскими людми и с нарядом" вышли из города навстречу царским воеводам и расположились на реке Вороньей, "к Малиновым воротам". Московские полки ударили "через реку глубокую Воронею", захватили "наряд" восставших, которые в этом сражении потеряли 4 500 человек убитыми и пленными. Битва на Вороньей происходила 12 июня. Вскоре после нее, "в тот же Петров пост", царь Василий Шуйский сам выступил из Серпухова и "взял приступом" 29 июня Алексин. В "Карамзинском хронографе" говорится о мирном переходе гор. Алексина на сторону Шуйского, что, как видим, не соответствует действительности.
По приходе под Тулу (30 июня) царь Василий "велел подкатить туры под Тулу, и поставить наряд за турами блиско Тулы, и бить из наряда по городу безпрестани". Ничего не сказав о больших затруднениях В. Шуйского под Тулой, летописец сообщает о "потоплении" Тулы и о "челобитьи" тульских людей, которые 3 октября 1607 г. "все добили челом", передав в руки царя, наряду со Лжепетром, князей А. А. Телятевского и Г. П. Шаховского, И. И. Болотникова (л. 323). Важно отметить, что летопись не придерживается официальной версии об "измене" И. И. Болотникова, якобы выдавшего "царевича" Петра, а следует версии, близкой "Карамзинскому хронографу" и летописцу, составленному в 10-х годах XVII в. где-то в районе Казани служилым человеком, современником событий41: еще одно свидетельство против попытки Д. П. Маковского настаивать на "измене" И. И. Болотникова42.
Василий Шуйский не имел достаточных сил, чтобы продиктовать восставшим безоговорочную капитуляцию, и было принято компромиссное решение: задержали лишь военных вождей, "а ратных людей воровских северских городов и донских и волских казаков царь Василий Иванович всеа Русии... отпустил их за крестным целовань-
34 "Русская историческая библиотека". Т. XIII. СПБ. 1909, стб. 112.
35 И. Масса. Краткое известие о Московии в начале XVII в. М. 1937, стр. 170.
36 "Исторический архив". Т. VI. 1951, стр. 120.
37 И. И. Смирнов. Указ. соч., стр. 437. 38 А. Попов. Указ. соч., стр. 335.
39 С. А. Белокуров. Указ. соч., стр. 45.
40 Там же, стр. 11.
41 В. И. К орецкий. Летописец с новыми известиями о восстании И. И. Болотникова; "История СССР", 1968, № 4.
42 Д. П. Маковский. Указ. соч., стр. 389-395.
[139]
ем по городом" (л. 323). Последние слова наводят на мысль о заключении между царем и восставшими какого-то соглашения, подобного тому, какое было заключено в декабре 1606 г. в Заборье, и, возможно, нарушенного потом Шуйским. За известием об отпуске основной массы восставших "по городом" летописец сразу же сообщает о судьбе руководителей движения (л. 323). Известия летописи о жестокой расправе Василия Шуйского с "царевичем" Петром и И. И. Болотниковым согласуются с другими источниками43. Однако о ссылке Самуила Кохановского в Казань мы узнаем только из публикуемой летописи.
В летописи подробно рассказывается о действиях Лжедмитрия II и польско-шведских интервентов, походе М. В. Скопина-Шуйского, организации Нижегородского ополчения во главе с Д. М. Пожарским и Козьмою Мининым, национально-освободительной борьбе русского народа. Здесь также сообщаются нигде прежде не встречавшиеся факты, даты, имена. Но рассмотрение названных сюжетов выходит за рамки настоящей публикации, имеющей целью познакомить читателей с тем новым, что содержит открытая ныне летопись о крестьянском закрепощении и восстании И. И. Болотникова. В соответствии с этим ниже помещена лишь сохранившаяся начальная ее часть. Полный ее текст предполагается напечатать в 37-м томе "Полного собрания русских летописей".
Летопись публикуется по правилам издания документов XVI-XVII веков. Киноварные заголовки, начальные слова и отдельные буквы даны жирным шрифтом. Заголовки, помещенные в рукописи на полях, внесены в текст.
В. И. Корецкий
Toe же зимы генваря в 7 день преставися благоверный и христолюбивый праведный христианъский царь и великий князь Феодор Иванович самодержец всея Руския державы и положен бысть на Москве у архангела Михаила во церкви, иде же вси благоверные цари и великия князи лежат, прародители его. И ту преторжеся царьский корень. А осталася после его благоверная и христолюбивая царица Ирина Федоровна, Федорова дочь Годунова, бездетна, занеже бе у царя Федора Ивановичя всеа Русии была одна тщерь Феодосия, и та преставилась в младенчестве. А царствовал благоверный царь Федор Иванович всеа Русии 12 лет и 6 месяц и 6 дней и к богу отойде от жития света сего. А царство Руския державы и скипетр предав по отшествии своем в руце богу и положен бысть подле отца своего у Архангела.
И тое же зимы в великий пост на Федорове неделе во вторник по смерти благоверного и христолюбивого царя Феодора Ивановича всеа Русии самодержьца и по избранью всего Московского государства бысть приимник Российскому царству и скипетродержатель наречен бысть на царство Московского государства и всея Руския державы шурин его царский Борис Феодорович, рекомый Годунов, роду московских бояр, преже бывый // при ином государе всея земли мудрый и милостивый правитель всем сирым и вдовицам беспомощным.
И тое же весны в великий же пост нареченный царь Борис Феодорович Годунов послал от собя с Москвы в Крым х крымскому царю Казы-Гирею в посланникех Леонтья Лодыжынского возвестить царя Федора Ивановича всеа Русии о смерти и о своем избранье на царство и о дружбе и о братстве, тако же ли учнет крымский царь Казы-Гирей писати к нему о братстве и о дружбе, како писал наперед его к прежным царем Московского государства. И отпустя Леонтья Лодыжинского в Крым, и сам нареченный царь Борис Федорович Годунов, по крымским вестям чая при
43 ПСРЛ. Т. 14, стр. 77; А. Полов. Указ. соч., стр. 338.
[140]
ходу крымского царя войною на. Московское государство, на ту же весну, вооружася со всеми бояры и з ближними людьми и со всею ратью Московъского государства и казанского и астараханского с конною и с пешею и с нарядом, вышел в Серпухов против крымского царя Казы-Гирея. И со всею ратью Московского и ноугороцкого и казанского и азтараханского государства и со всею Рускою землею стоял в Серпухове по берегу по Оке по реке и по Наре с несметною силою, с конною и с пешею и с нарядом. И учинил по Оке по реке в судех плавные рати пеших людей 40 000 для приходу крымских людей. И сведав такое великое собранье Московского государства и выход в Серпухов нареченнаго царя Бориса Федоровича Годунова противу собя, крымский царь Казы-Гирей, и убоясь того, и сам на Русь не пошел и царевичей не отпустил.
Того же лета вскоре // пришол в Серпухов к нареченному царю Борису Феодоровичю Годунову ис Крыму от крымского царя Казы-Гирея посланник его царьский Левонтей Лодыжинcкий, а с ним присли* вместе от крымского царя Казы-Гирея послы. А писал с ними крымский царь Казы-Гирей тако же дружбу и братьство, что и к прежним царем и к нареченному царю Борису Федоровичу Годунову. И дождався царь Борис к собе в Серпухов из Крыму Леонтья Лодыжинского и крымских послов с письмом от крымского царя Казы-Гирея, и сам пошол ис Серпухова к Москве со всеми бояры и с воеводы и с московскими людми; а рать всю велел роспустить по своим домом.
Того же лета июля в 29** день на Ильин день по благословенью святейшаго Иева патреарха Московъского и всеа Руси и по избранью и по прошенью всея земли Московского государства сел на Московское государство всея Росийския державы на царство преженареченный царь Борис Федорович Годунов и бысть всему Росийскому царству царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии Московского государства скипетродержатель. И всея земли Московъского Росийского государства служилым и всяких чинов людем велел дать свое царское полное жалованье всей земле для своего царьского венца.
В лета 7107-го на весну бысть на Москве пожар велик зело, в Китае городе выгореша все дворы и лавки во всех рядех без остатку и на городе кровли. И не избысть в Китае ничто от того пожару ни един дом, // ни церковь, ни лавка, только осталась у Варварских ворот одна тюрьма бражная.
И того же лета царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии велел зделать в Китае городе лавки каменные во всех рядех своею царскою казною, и покрыть под одну кровлю, и збирать с тех лавок каменных, что изошли, погодно деньги, не вдруг, на чьех местех лавки строены, для извороту торговых людей.
Того же лета около города Креми *** противо Никольских ворот и Фроловских от Китая города от стены до стены же велел ров вычистить весь и устроить его каменной и з зупцами и устроить возле того рву церкви древянные.
* Так в летописи.
** Так в летописи.
*** Так в летописи.
[141]
В лета 7108-го ноября в 1 день совершен бысть город каменной в Смоленске и ворота все затворили и покрыли тесом город весь и башни со всем устроили.
Того же лета совершена бысть на Москве в Креми-городе на Москве на площади колокольня каменная над Воскресеньем Христовым в верху Иван Великий и верх лоб и крест украсиша златом и подпись ниже лба златом учиниша для ведома впредь идущим родом.
Того же лета бысть буря велика и страшна зело вельми. Восташа з западу из Литовского государства и вельми много лесу ломило и храмы и хоромы многие тою бурею ломило и розносило и до основанья в Луцком и в Торопетцком и в Бельском и во Ржевском уезде и престала ломить та буря за дватцеть верст до Ржевы Володи//меровы у Образцова седа Офремьева на поле.
Того же лета в Хольмьском уезде на озере на Бросне, сорок верст от Торопца, и ис того озера Бросна выходила из воды гора песчаная, ото дна воды вверх с сажень, и стояла так дванадесят дней. И многие люди на нее возходили и смотрили такова великого чюда. И многие ловцы рыбные приставали у тое горы судами и неводы рыбные на ней сушили. И по двунадесят днех опять опустилась по прежнему на дно того озера и над нею глубины воды стало 7 сажень, как и преже того глубины на том месте было.
В лета 7109-го пришли к Москве к царю и великому князю Борису Федоровичи всеа Русии ис Польши от короля польского и великого князя литовского Жигимонта Третияго послы его королевския и ото всея рады польския и литовския и о миру канслер польский пан Лев Сапега, да пан Микола и Станислав, да писарь пан Александр Корвин Госевский, да четыре коморники королевския, да 12 дворянинов королевских, да пахаликов (слуг.- В. К.) и купцов человек з двести. И положили с царем Борисом Федоровичем всеа Росии и всем Московским государством мир и любовь на дватцеть на полтора годы.
И тое же зимы в великой пост царь Борис Федорович всеа Руси польских послов Лва Сопегу с товарыщи с Москвы их отпустил в Польшу.
Того же году на весну после Николина дни // вешнего послал царь и великий князь Борис Федорович всеа Руси от себя с Москвы в Польшу к польскому королю Жигимонту Третиему и ко всей раде польской и литовской о докончанье миру на крестьное целованье послов своих окольничего свое[го] Михаила Глебовича Салтыкова, да Василья * Плещеева, да дьяков Офонасья Власьева да Посника Дмитреева.
И того же лета, докончав они мир и любовь и братство, пришли из Литвы к Москве.
* Далее оставлено место для отчества.
[142]
Того же году летом царь Борис Федорович веса Русии послал от себя с Москвы окольничего Богдана Яковлевича Вольского да Степана Олферьева ставить на поле Царева Борисова города от Крыму.
Того же лета августа в 29 день во всем Московском государстве мороз побил весь яровой хлеб и рожь, и купили хлеб всякий - рожь и ячмень и пшеницу - по два рубли четверть. И был голод в Московском государстве велик зело 3 годы, и многие люди от глада померли.
В лето 7110-го ноября в 20 день бысть знаменье на небесех: - гинул месяцу ополне по небесному, а осталось его мало, аки дву ночем молод, да и опять стал прибывать, и в полтора часа стал опять полон. Да и опять тое же ночи гинул перед утром.
Того ж году на зиму царь Борис Федорович веса Русии нарушил заклятье блаженные памяти царя Ивана Васильевича всеа Русии и дал христианом волю, выход межу служилых людей, окроме бояр больших и ближних людей // и воевод, которые посланы по дальным городом. И в том межу служилых людей учинил велику зело скору и кровопролитие.
Тое же зимы видели: солнце в Московском уезде двожды возходило ночью.
Того же году на лето пришел к Москве свийской королевич Айгуст со всем своим двором служити царю Борису Федоровичю всеа Русии.
В лето 7111-го послал с Моствы царь Борис Федорович всеа Русии в датцкие немцы околничего своего Михаила Глебовича Салтыкова да дияка Афонасья Власьева по дацко[го] по королевичя по Егана Финдриковичя. А хотел за его дать дочь свою Ксенью Борисовну. И Михаиле Глебович Салтыков да дьяк Афонасей Власьев пришли к Москве того же году на весну с вестью наперед королевича, что идет королевич к Москве.
Того ж году на зиму царь Борис Федорович всеа Русии дал в другой ряд хрестьяном волю, выход межу служилых людей - городовых дворян и детей боярских, окроме больших бояр и ближних людей и московских дворян, и тех служилых людей всех скорил. И межу их учинилась межьусобное кровопролитие, и тяжбы о том меж ими велики зело стали, и от того у служилых людей поместья и вотчины оскудели и сами служилые люди стали в великой скудости и межу собя в ненависти. И видя то царь Борис Федорович всеа Русии такую смуту и скудость в служилых людех, и велел заповедати, что впредь выходом не быти, отказать.
Того же году в великой пост, в великой четверг, за час захожения сольньца пришло оболоко копейным образом, и розбило его надвое: одна половина пошла за лес, а другая стояла долго и покрыла его оболоком, а сольньце за оболоко зашло по своему хоженыо.//
* Заголовок в летописи помещен против предыдущей статьи.
[143]
Послал царь Борис Федорович всеа Русии от себя с Москвы на встречю х королевичю в Ыванегород окольничего своего Михаила Глебовича Салтыкова да дьяка Офонасья Власьева, а с ними были посланы из ноугороцких пятин выборные лутчие люди.
Того нге году петом королевич дацкой Еган Финдрикович пришел к Москве, а с ним двора его пришло немец к Москве пятьсот человек. А стояли на Москве в Китае городе на посольском на литовском дворе. И у царя Бориса Федоровича всеа Русии был на него стол и пир велик зело в большой в Грановитой полате, и дарил его многоценными дары.
Того же году того же дацкого королевичя Егана Финдриковичя на Москве не стало до женитвы, и царь Борис Федорович всеа Русии тело его отпустил в немецкую землю и со всем двором его.
Того же году послал царь Борис Федорович всеа Русии от себя с Москвы боярина своего и воеводу Ивана Михайловича Бутурлина, да князя Володимера Ивановичя Бахтеярова-Ростовского, да Осипа Плещеева, да дьяка Михаила Широносова, да с ними же посланы московские два головы стрелецких - стрельцы Смирный Мамонтов * да Тимофей Савин, да с ними же было послано ратных людей из украйных городов 4000 в Тарки, в Тмуторокань, ставить города по слову кизолбаского царя. И как они зделали город, и тут пришли на них турские многие люди и к городу привели в три дни пещаную городу, а другую дровяную, и город песком засыпали и дровами заметали. И тут боярина Ивана Михайловича Бутурлина, и воевод, и голов, и ратных людей всех побили, а иных в турки живых поймали.
Того же году были в Торопце//на литовском рубеже межевые судьи Меньшой Волынский, да Даниле Исленьев, да дьяки Пешек Жуков, да Нелюб Нальянов по договору и по утверженным записем розводить рубежа по всем городом по литовским порубежным. И литовские люди, наруша мирное поставленье, рубежей розводить не дали. А положили рубежи мимо договора своим произволом, зашедчи многие места московских городов.
Тово же году поставлены были заставы в Бельском и в Торопецком уездах от литовского рубежу.
Того же году. Бысть некто в Московском государстве имянем Георгий, зовомый Отрепиев, оставя мир, пострижесь во иноческий чин, и наречен бысть во иноцех Григорей. И дьяволим наученьем утек с Москвы в Литву и нарече имя сабе царевичем Дмитреем Ивановичем, который убиен на Углече. И приложись к нему безбожный король со всею радою польскою и литовскою. И захоте на царьство Московское. Он же превосокупи собе силу многу. И прииде о том весть к Москве к царю Борису Федоровичи всеа Русии.
В лето 7112 велел царь Борис Федорович всеа Русии поставить заставы от Путимля до Пскова по литовскому рубежу для вора ростриги Гришки Отрепьева, что учинилась весть царю Борису Федорович" всеа
* В летописи ошибка. Следует читать: Маматов.
[144]
Русии и в Литве великим имянем назвася, царевичем Дмитрием Ивановичем блаженные памяти царя Ивана Васильевича сыном.
В лета 7113 заставы же были по прежнему по всему же литовскому рубежу межу городов для вора же Гришки Отрепьева и для моровова поветрея, что был мор зело на люди в Смоленском городе и в уезде Смоленском.
Того же году на зиму учинилась весть царю Борису Федоровичи всеа Русии, что пришол вор рострига // Отрепьев к северским городам, а назвался имянем царевичем Димитреем же Ивановичем, царя Ивана Васильевича сыном. И Путимль ему здался и Комарицкая волость, и крест ему вору целовали. А с ним вором з Гришкою Отрепиевым пришол ис Польши князь Адам Вешневецкой со многими с польскими и с литовскими людми. И собрався воры с северскими людми и с литовскими, почали северские городы заходить.
Toe же зимы царь Борис Федорович всеа Русии послал против вора ростриги Гришки Отрепьева с Москвы бояр своих и воевод со многими ратными людми в большем полку князя Федора Ивановича * Мьстиславского да князя Андрея Андреевича Телятевского, да в передовом полку князя Василья Васильевича Голицына да Михаила Глебовича Салтыкова, да в правой руке князя Дмитрея Ивановича Шуйсково да князя Михаила Федоровича Кашина, да в левой руке Василья Петровича Морозова, да в сторожевом полку Ивана Ивановича Годунова **. И у князя Федора Ивановича Мьстиславского с товарыщи был с ними бой в Комарицкой волости под Добрынском острогом. И тут вора розстригу Гришку Отрепьева и князя Адама Вешнявецкого, и польских и литовских людей, и северских воров, которые были с ними, побили и знамена, и набаты, и накры (барабаны.- В. К..), и литавры, и языки многие поймали.
И в тое же пору донской атаман Корела и с ыными атаманы и со мно-
л. 314
гими донъскими атама//ны**** и с казаками царю Борису Федеровичю изменили и сели запершись в Кромах. И царя Бориса Федоровича всеа Русии бояре и воеводы князь Федор Иванович Мьстиславской с товарыщи и со всеми ратными людьми пришел из Добрынского острогу, и стал под Кронами, и Кромы осадил, и стоял под Кромами до Николина дни вешнего, и многие бои с воры, с кромскими седельцы, и приступы были.
Того же году апреля в 13 день в субботу на другой недели по пасце в 10-й час дни преставися царь Борис Федорович всеа Русии изволеньем божиим в чернцех, и в схиме наречен бысть Боголеп, и положен бысть в церкви у архангела Михаила в пределе у Ивана Описателя. И оттоле от-несенр бысть тело его в Варсонофьевский монастырь, и ис того монастыря отнесено бысть к живоначальной Троицы в Сергиев монастырь, и положено бысть тело его в паперти у пречистые богородицы у честного ея Успенья.
Тово же году после смерти царя Бориса Федоровича всеа Русии по благословенью святейшего Иова патриарха Московского и всеа Русии бояре, и все служилые люди, и всякие жилецкие и черные люди целовали крест на Москве сыну его царевичю Федору Борисовичи и его матере Марье Григорьевне. И с Москвы послали под Кромы ко кресту приводить бояр и ратных людей боярина князя Ивана Петровича Катырева, да Петра
* Далее счищено слово.
** Далее ошибочно повторено: Морозова.
*** Написано внизу листа, перед этим зачеркнуто "в тое же".
**** Далее зачеркнуто: "и со многими донскими атаманы".
[145]
Федоровича Басманова, да митрополита Крутицкого. А князю Федору Ива новичю Мьстиславскому ведено быть к Москве // ис-под Кром, а в его место в большом полку ведено быть князю Михаилу Петровичи Катыреву. И князь Федор Иванович Мьстиславской по повелению прииде ис-под Кром к Москве.
Того же году июня в 9 день под Кромами рязанцы заворовали Прокопей Ляпунов с товарыщи, и преступя крестное целованье, и забыв дом пречистые богородицы, и отложась от Московского государства, и бояр и воевод князя Михаила Петровича Катырева с товарыщи перевязали, и вору ростриге Гришке Отрепьеву добили челом, и крест ему вору целовали. А к Москве ушли ис-под Кром князь Андрей Андреевич Телятевский да от наряду Василей Борисович Сукин, а с ними розных городов многие дворяне и дети боярские, которые попомнили дом пречистые богородицы и государьское крестное целованье и вору Гришке Отрепьеву не похотели крест целовать.
Того же году майя в 28 день пришел вор рострига Гришка Отрепьев в Кромы, и все городы северские ему вору добили челом и крест ему вору целовали.
Toe же весны тот вор рострига Гришка Отрепьев пришел на Орел с польскими и с литовскими людми и с северскими со всеми людми и с Орла послал к Москве з грамотами Гаврила Пушкина да Наума Плещеева. И оне пришед под Москву и стали в Красном селе. И красносельцы, смутясь, сами и привели их к Москве на лобное место с теми воровъскими грамотами. И бояре князь Федор Иванович Мьстиславской с товарищи, выслушав// тех воровских грамот, и вору Гришке Отрепьеву повинились и назвали его тем же имянем, царевичем Дмитрием Ивановичем, царя Ивана Васильевичя сыном, как от ево от вора в грамотех написано, и крест ему целовали бояре и всякие служилые и черные люди жилецкие на Москве.
В то же время царевича Феодора Борисовича и с его матерью Марьею Григорьевной с царства ссадили и свели их на отца ево старый двор.
Того же часу Годуновых, и Сабуровых, и Вельяминовых, и иных многих, которые были у царя Бориса Федоровичя всеа Русии в приближенье, переимали, аки злодеев, и роздали их за приставы, а дворы их и животы разграбили, аки неверные земли пленили и пленная от них приимали.
Того же году вор Гришка Отрепьев пришол на Тулу, и свидав такое разоренье над Московским * государством, и послал от собя с Тулы к Москве бояр князя Василья Васильевичя Голицына да князя Василья Михайловичя Масальского да дьяка Богдана Сутупова. А с ними вор рострига Гришка Отрепьев писал от себя грамоту к великому Иеву патреарху Московскому и всеа Русии сице:
Царьского корени искоренителю, и первому всеа Русии изменнику, и пролития крови христианские желательному, и нелепому совещателю, святительский престол правящу, златолюбием и сребролюбием властитель-
* Далее зачеркнуто: "разореньем".
[146]
ства истинному желателю, и всякого нечестия обуздателю, и в место правительства // достойному разрушителю, и от дел своих доблию похвалу приимшему, и христианские крови многие исполнителю, реку, истинному епарху, патреаршеский престол святительства держащему, Иеву Московскому и всеа Русии радоватися. И собравшимся на ны, восписах тебе похвалу сию противо трудов твоих и пощенья, еже в сия времена содеваеши и вооружаеши, совещаеши, яки же к погублению на ны и ко утверженью и отриновению православные веры хотя нас лишити проклятием своим и ложным собором нашего праотеческаго царьского престола, еже на нас не божески, но яко злодейски и богомерски и богоненависным своим собором вооружился еси проклятию вдати нас, и попрать, и лишенных сотворити нас праотеческого престола нашего наследия. Но бог, елико возхощет, то и сотворит с нами и споспешествует нам во всем, яко же его всесильная и всещедрая десница водит на ны, а мы противу трудов молитву и пощения и воздания нам щедрот подательства твоего, еже, на ны соборне вооружася, сотворил еси и ныне твориши, должны тобе по чести и с сущими с тобою дарованья воздати. И елико бог возхощет, коль когда всещедрый и вседержащий и всесилный и всемилостивый бог по велицей своей милости и щедрости изволит нам быти у прародителей наших отчине и на отца нашего престоле, то по делом вашим воздам вам.
О ссажении патриарха с престола
И оне пришедши к Москве, // по воровскому приказу великого святейшего Иева патреарха Московского и всеа Русии с патреаршества ссадили и сослали его в Старицу ко пречистой Богородице в монастырь, и там его не стало. А царевича Федора Борисовичя и с его матерью царицею Марьей Григорьевной велели смерти предать, и отнесены телеса их к живоначальной Троицы в Сергеев монастырь, и ту положен бысть царевич Федор и с матерью у отца своего в паперте у пречистые Успения; а царевну Ксенью Борисовну одну живу оставили.
Того же году июня в 20 день прииде вор Гришка Отрепиев к Москве и сел на царство, и вскоре послал от себя с Москвы в Литву к королю з дары многими и прося у него, чтобы повелел отпустить к Москве Маринку, дочь пана Юрья Сендомирского. А Годуновых, и Сабуровых, и Вельяминовых, и иных многих, которые были у царя Бориса Федоровича в приближенье, велел рострига Гришка Отрепьев с Москвы разослать по дальним городам в Казань и в Сибирь. И послал на Резань к архиепископу Игнатию грамоту, имея писанье сице:
На Резань богомольцу нашему Игнатию, архиепископу резаньскому и муромскому. Божиею милостию и его праведным промыслом и всесодетельною десницею Дмитрей Иванович покровенье есми от враг, востающих на мя. И твоими молитвами и благословеньем Рязань, и Кошира, и все иные грады нашему величеству добили челом, и мы тобе о том великое воздарованье возсылаем наипаче. И по нашему велению // да идеше на великий престол царствующего града Москвы и всеа Русии в соборную церковь пречистые богородицы чесного ея Успенья на патреаршество. А первого патреарха Иева за немочь его повелели есмя отпустить на обещание в Старицу.
Архиепископ те Игнатей рад бысть зело, грамоту его чесно прият и прочет ю, и посланника одарив и отпусти его к Москве. И сам архиепископ Игнатей прииде вскоре к Москве.
Того же месяца июня в 30 день поставил вор рострига Гришка Отрепьев архиепископа Игнатия резанского на патриархию на Московском государстве.
[147]
В лета 7114 в осень послал с Москвы вор рострига Гришка Отрепьев в Польшу боярина Михаила Глебовича Салтыкова да дияка Василья Янова к пану Юрью Сендомирскому по его дочерь по Маринку. И Михаиле Глебович Салтыков по воровскому приказу поднял пана Юрья Сендомирского ис Польши и с его дочерью Маринкою, и со всеми его с родичами. А сам с тою вестью пришел наперед к Москве к вору ростриге Гришке Отрепьеву.
Того же году на зиму вор рострига Гришка Отрепьев для своего царства велел верстати всю землю валовым верстанием поместным окладом и денежным жалованьем большим по розным городом служилых людей.
Toe же зимы вор рострига Гришка Отрепиев послал от себя с Москвы в Смоленск против Сендомирского и дочери его Мариньки на стречю бояр // своих Михаила Федоровича Нагова да князя Василья Федоровича Рубца-Мосальского да дьяка Василья Янова.
Toe же зимы в великой пост на другий неделе пришел ис Польши на Смоленской рубеж на Лубню пан Юрье Сендомирской и з дочерью своею Маринкою, и с сыном своим старостою санадацким да князь Александр Вешневецкой, да Сендомирской, да брат родной староста красноставской, да сын его староста лукамский, да Стадницкие два брата - Андрей да Мартьян, и иные многие паны. А с ними ратных людей пришло к Москве, окроме купцов, 1200 человек.
Того ж году апреля в 23 день прииде к Москве пан Юрье Сендомирской и з дочерью Маринкою, и с родичи своими, и иных множество литвы.
Того же году майя в 8 день канон Николина дни вешнего вор рострига Гришка Отрепьев понял за собя дочь пана Юрья Сендомирского Маринку. И тщася той окаянный православие соединить с литвою. Бог же милосердый не попусти сему окаянному надолзе быти. И познаша московские люди прелесть его вражию.
Того же майя в 16 день в суботу в другом часу дни боярин князь Василей Иванович Шуйский, свестяся з бояры и со всею землею, и пришед обличиша прелеснаго врага и попрателя вере христианской и поругателя святому евангельскому образу, // что он прямой вор рострига Гришка Отрепиев, а не царевич Дмитрей Иванович, и ево вора убили. А с ним убили Петра Басманова и литовских людей многих побили. И тело его вора рострига Гришки Отрепьева несли за город и на Котле сожгли и проклятию его соборной церкви предали. А достальных панов пограбя и розослали по городом по тюрмам. А патреарха Игнатия с патреаршества ссадили и свели его в обитель в Чюдов монастырь. Он же пребыв в ту толико время до 119-го году. И егда божиими судьбами прииде литва во град Москву и лестию взяша, и тогда той патреарх Игнатей утече в Литву и там пачреархию держа, и немного время пребысть и житью конец прият.
А на его место посадили на Москве на патреаршество казанского митрополита Ермогена. Того же году июня в 8 день нарекли на Московское государство князя Василия Ивановичя Шуйского.
Того же лета сел на царство Московское царь Василей Иванович Шуйской веса Русии. И в тое же пору учинилося весть вскоре царю Василью Ивановичи всеа Русии, что вор, Московского государства изменник, Ивашко Болотников собрався с воры з донскими казаки и северскими люд
[148]
ми и учал северские городы заходить и приводить к крестному целованью к воровству. И царь Василей Иванович все//а Русии послышав такую воровскую смуту и послал от себя с Москвы под Еромы воевод своих князя Юрья Никитичя Трубяцкова да князя Бориса Михайловичи Лыкова с товарыщи. А под Елец послал царь Василей Иванович всеа Русии в тое же поры бояр своих и воевод в большом полку князя Ивана Михайловичя * Воротынского, а в передовом полку Михаила Борисовичя Шеина, а в сторожевом полку Григорья Федоровичя Нагова, с прибыльными полки князя Василья Кардануковичя Черкаского да князя Михаила Федоровичя Кашина. И пришедчи под Кромы царя Василья Ивановичя всеа Русии воеводы стали и Кромы осадили. И под Елец пришедчи царя Василия же Ивановичя всеа Русии воеводы стали же и стояли все лето. И под Кромами и под Ельцом были с воры с ызменники многие бои и кровь туто многая межуусобная пролилась от воровского заводу.
Лета 7115-го году в осень пришол под Кромы ис Путимля всему злу вор и завотчик и всех злых дел начяльник Ивашко Болотников и государевых воевод и ратных людей от Кром отбил, а сам в Кромах стал, и ту многая кровь крестьянская на том бою пролилась. И государевы воеводы и ратные люди ис-под Кром отошли прочь. А под Ельцом тое же осени государевы бояре и воеводы и все ратные // л. 318 об.// люди запасы столовыми велми оскудели и купили чети сухарей по 9-ти рублей и большы. И от тое скудости многие размышленья стали. И послыша то, что государевы воеводы ис-под Кром пошли, а вор Ивашко Болотников, со многими северскими людми и з донскими казаки собрався, пришел в Кромы, и все северские и полевые и зарецкие городы от царя Василья Ивановичя всеа Русии отложились. И бояре и воеводы и все ратные люди ис-под Ельца и ис-под Ером все пришли к Москве к царю Василию Ивановичю всеа Русии. И с Москвы разъехались по домом для великой скудости.
Тое же осени собрався вор и завотчик всему злу начяльник Ивашко Болотников с северскими и с зарецкими со многими людми, и з донскими казаками, и со многими воры и крестнопреступники, и пришол под Москву, и стал в селе в Коломенском и в Заборье за 7-м верст от Москвы, и многие беды учинил и кровопролитие Московскому государству. И в те поры пришли к Москве на помощь к царю Василью Ивановичи всеа Русии смолняне и беляне и иные городы порубежные. В то же время царь Василей Ивановичь всеа Русии со всеми бояры своими, и со всеми ратными людми служилыми, и со всеми жилецкими московскими и с черными людьми посоветовав и пришел // в соборнею и вселенскую церковь ко пречистой владычеце нашей Богородице и к московским чюдотворцом, со слезы прося милости у пречистые богородицы, дабы избавила всех православных крестьян от толика вражия навоженья и от кровопролития межуусобного, и молебное пение звоном повеле служить.
И по молебном пенье и по благословенью светейшего патреарха Ермогена Московскаго и всеа Русии отпустил от себя с Москвы царь Василей Иванович всеа Русии бояр своих и воевод со многими ратными людми. И государевы бояре и воеводы вышедчи с Москвы со многими ратными людми служилыми и вора Ивашка Болотникова побили, и взяли [в] Заборье казаков, осадили и приступом взяли, а иные здалися за крестным целованьем. А вор завотчик Ивашко Болотников с того бою убежал ис-под Москвы со многими казаками и з зарецкими и северскими людми и прибежал в Калугу.
* Начато писать и зачеркнуто: "Ивано".
[149]
Toe же зимы в Филипов пост царь Василей Ивановичь, всеа Русии послал от себя с Москвы под Колугу бояр своих и воевод в большом полку брата своего Ивана Ивановичя Шуйскова да Ивана Микитича Романова, а в передовом полку князя Ивана Васильевича Голицына да князя Данила Ивановича Мезецкого, а в сторожевом полку Василья Петровичя Морозова //. И государевы бояре и воеводы князь Иван Иванович Шуйской с товарыщи пришедчи под Колугу со многими с ратными с конными и с пешими людми и з большим нарядом, и на выласке колуских многих воров побили, и посады пожгли, и Колугу осадили. А вор Ивашко Болотников с казаками и с северскими людьми заперлися и селе в Колуге в осаде.
Toe же зимы после Рожества Христова на другой неделе учинилося ведомо государевым бояром и воеводам под Колугой князю Ивану Ивановичи Шуйскому с товарыщи, что воры пан Кохановской да Юшко Беззубцов, собрався с северскими со многими людми и с казаки, идут с Орла под Колугу на помочь к вору к Ивашку Болотникову. В тоже время боярин князь Иван Иванович Шуйской с товарыщи послал от себя противу их товарищев своих боярина Ивана Микитичя Романова да князя * Данила Ивановичя Мязецкого на встречю со многими ратными людьми и велел им стать от Колуги, отшедчи 12 верст, в селе на Вырках. И боярин Иван Микитич да князь Данила Иванович со многими ратными людми пришедчи в то село на Вырки и стали с полки своими. А воры и изменники и крестопреступники пан Кохановской да Юшко Беззубцов со многими северскими людьми и казаки начяясь // и на свой на злой совет и на многую силу и пошли с обозом мимо их, хотячи проитить в Колугу к вору к Ывашку Болотникову и запасы многие к нему привести.
И боярин Иван Никитич Романов да князь Данило Иванович Мязецкой и видя их невозвратную грубость и крестопреступленье к царю Василью Ивановичи всеа Руси и великой воровской завод и призвав бога на помощь и пречистую богородицу, скорую помощницу, дабы дала одоленье на врагов, и велели на обоз их напустить всеми людми полки своими жестоким напуском, и обоз их розорвали и воров и изменников и крестопреступников и кровопролитников казаков и северских людей на том бою убили 4000, да шесть человек живых взяли, и обоз их и запасы поймали. А воры пан Еохановский да Юшко Беззупцов с того бою з досталными людми ушли назад и сели по городам. А государевы воеводы и все ратные люди с того бою пришли под Колугу все здравы.
Toe же зимы на всеядной недели во вторник пришли с Москвы под Колугу от царя Василья Ивановичя всеа Русии бояре князь Федор Иванович Мьстиславской да князь Михаиле Васильевич Скопин-Шуйской со многими ратными людми и стали под Колугой противу города у Еоргия на Песках //, и многие были к Колуге приступы и с щиты и с турами и с великим нарядом, и вели гору дровяную к колускому острогу. И на тех приступех, и у горы дровяной, и на выласках ис Колуги царские изменники и крестопреступники колуские сидельцы государевых ратных людей служилых многих побили и многих ратных людей и кровь своим воровским заводом пролили и изменою.
В то же время воздвижеся крамола в украйных городех, в Путимле и во всей Севере, и мнози неразумные люди не возхотеша у царя Василья Ивановича в покоренье быть и дьяволим наученьем нарядиша от простых людей человека лехкоумна имянем Петрушка.
* Далее зачеркнуто: "Ивана".
[150]
И тое же весны пришел из Путимля на Тулу тот вор Петрушка по их по воровскому заводу и умыслу, а назвался себе сам благочестивым коренем Петром царевичем блаженные памяти государя нашего царя Федора Ивановичя сыном. И с Тулы тот вор Петрушка послал от себя князя Андрея Телятевского да пана Самулку Кохановского да Юшку Беззубцова с товарыщи со многими ратными людьми - со всею северскою страною, и з зарецкими людьми, и з донскими, и с повольскими казаки х Колуге на выручку. И пришедчи оне стали в Олексинском уезде за сорок верст // от Колуги в селе на Пчелке. И Московского государства бояре князь Федор Иванович Мьстиславской с товарыщи сведав такой воровской завод и великой збор и поход их к Колуге, и послали противу их государевых воевод князя Бориса Петровичя Татева, да князя Юрья Петровича Ушатова, да Истому Пашкова со многими ратными людьми. И сошелся с ними на их станех на Пчельке. И тут был бой государевым воеводам и ратным людем с воровскими людми, и на том бою князя Бориса Татева убили и многих московских ратных людей воры [и] изменники побили. А князь Юрье Ушатой с того бою ранен з достальными людми ратными прибежал под Еолугу.
И под Колугою в те поры учинилася измена. Заборские казаки, что приходили с вором с Ывашком Болотниковым, и взяты оне были в Заборье, и не попомнили оне царьского жалованья и своего крестного целованья, отъехали к вору опять к Ывашку Болотникову в Еолугу. И бояре князь Федор Иванович Мьстиславской с товарыщи, видя их измену и покиня наряд, пошли ис-под Калуги прочь и, пришед, стали в Серпухове со всеми ратными людьми.
И тое же весны послыша то царь Василей Иванович всеа Русии, что бояре и воеводы и все ратные люди ис-под Калуги отошли в Серпухов, и взем с собою царь Василей Иванович всеа Русии всех бояр своих с Москвы // и ратных людей и наряд большей; и пришол сам в Серпухов со всеми бояры своими и с ратными людми. И сведал то на Туле вор Петрушка и послал от себя с Тулы х Кошире против царя Василья Ивановичя всеа Русии князя Андрея Телятевского да Ивашка Болотникова со многими северскими городы и з зарецкими, и з доньскими, и с Вольскими казаками.
И царь Василей Иванович всеа Русии, слыша такой воровской завод и збор, и не терпя их многие измены и крестопреступления, и послал от себя из Серпухова противу их к Кошире бояр своих и воевод князя Андрея Васильевича Голицына, да князя Бориса Михайловичя Лыкова, да Прокофья Ляпунова, да Истому Пашкова со многими ратными людми и с конными и с пешими и с нарядом. И сошлися царя Василья Ивановичя всеа Русии воеводы князь Андрей Васильевич Голицын с товарыщи и с воровскими людми и с ызменники царьскими за 20 верст от Коширы на реке на Восме. И тут царя Василья Ивановичя всеа Русии // бояром и воеводам и ратным людем с воровскими людми был бой, и государевы бояре и воеводы и ратные люди воровских людей побили, а иных в оврагех * осадили и приступами их взяли. А на том бою воровских людей убито и живых
* В слове "оврагех" первоначально стояло "т", которое потом исправлено на "г".
[151]
взято 3400 человек. А князь Ондрей Телятевской да Ивашко Болотников с того бою з достальными с воровскими людми убежал к вору к Петрушке на Тулу. А царя Василья Ивановичя всеа Русии бояре и воеводы и ратные люди с того бою пришли опять в Серпухов к царю Василью Ивановичи * всеа Русии, дал бог, здорово.
Того же пета в Петров пост на другой неделе во вторник послал царь Василей Иванович всеа Русии от себя из Серпухова под Тулу бояр своих и воевод в большом полку племянника своего князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского да Ивана Никитича Романова, а в передовом полку князя Андрея Васильевича Голицына да князя Григорья Петровичя Ромодановского, а в сторожевом полку Василья Петровича Морозова да Якова Васильевича Зюзина со многими ратными людми с конными и с пешими и з большим нарядом да с прибыльными полки с резанскими князя Андрея Васильевичя Голицына да князя Бориса Михайловичя Лыкова. И царя Василья Ивановичя всеа Русии бояре и воеводы со всеми ратными людьми пришли под Тулу. И вор тульской Петрушка выслал** от себя ис Тулы против государевых бояр и воевод и ратных людей на встречю князя Андрея Телятевского// да Ивашка Болотникова да литвина Самулку *** Кохановского со многими своими воровскими людми и с нарядом под Тулой об Воронаю реку к Малиновым воротам. И государевы бояре и воеводы князь Ми-хайло Васильевич Скопин-Шуйской с товарыщи, призвав бога на помощь и пречистою богородицу и всех московских чюдотворцев, вооружаясь храбрым лицом со всеми ратными людьми, и не могуще терпети от таковых воров и крестопреступииков хулы и поношенья и великие их прелести к воровству, и кликнув все, яко едиными усты "О всепетая богородица! Помогай нам на таковых кровопролитцов и богоотступников и царьских искоренителей!" - и удариша на них всеми полки своими через реку глубокую Воронен". И бысть с ними бой велик зело, и поможе бог государевым бояром и воеводам и ратным людем: воровских людей побили и наряд поймали. А убили у них на том бою и живых взяли 4500 человек, а досталных с вором с Петрушкою на Туле осадили.
И после того вскоре в тот же Петров пост царь Василей Иванович всеа Русии со всеми бояры своими и з досталными ратными людми со многими с конными и с пешими и з большим нарядом пошел сам ис Серпухова под Тулу. И, зошедчи, взял приступом город Алексин, и из Алексина пришел под Тулу, и велел подкатить туры под Тулу, и.поставить наряд за турами блиско Тулы, и бить из наряда по городу безпрестани. И велел царь Василей // Иванович всеа Русии реку Оку запрудить ниже города и Тулу водою потопил****.
В лето 7116-[го] году октября в 3 день тульские воры изменники и крестопреступники царю Василью Ивановичи всеа Русии все добили челом, и вину свою к нему государю принесли, и вора Петрушку, что назывался царевичем Петром, блаженные памяти царя Федора Ивановичя всеа Русии сыном, и его Петрушку отдали и воровских завотчиков князя Андрея Телятевского, и князя Григорья Шеховского, и Ивашка Болотникова отдали же. А ратных людей воровских северских городов и донских и волских казаков царь Василей Иванович всеа Русии, не помня их к себе
* Первоначально написано: Ивану Васильевичю, затем исправлено.
** "Выслал" написано по какому-то первоначально написанному слову.
*** В летописи: "Мулку". **** "Потопил" написано по счищенному.
[152]
измены и грубости, и крестопреступленья, и злаго умыслу к воровству и не хотя их пролить многая воровские крови, учинил по своему царьскому изволенью, а не противо их воровства, и отпустил их за крестным целованьем по городом. А вора Петрушку отослал к Москве, а Ивашка Болотникова сослал в Поморье, в Каргополь, а Самулку Кохановского в Казань. А сам царь Василей Иванович всеа Русии со всеми бояры своими, радуяся и славя бога, пошел к Москве с Тулы; а ратных людей всех ис-под Тулы велел отпустить по домом; а сам прииде з бояры своими к Москве, славя бога. А вора Петрушку повелел царь Василей Иванович всеа Русии на Москве повесить, а Ивашка Болотникова повеле в Каргополе в воду посадить.
И тое же осени // царь Василей Иванович всеа Русии на Москве женился у боярина своего у князя Петра Ивановичя Буйносова-Ростовского на дочери его на княгине Марье Петровне.
Тое же весны учинилась весть царю Василью Ивановичи всеа Русии, что пришол в Путимль из Литвы вор, а назвался имянем же царевичем Дмитреем Ивановичем блаженные памяти царя Ивана Васильевичя всеа Русии, которым имянем рострига Гришка Отрепьев назывался, со многими польскими и литовскими людми. И Путимль и все городы северские опять ему здалися и крест ему вору целовали, и донские и волские казаки и все те люди, которые в Туле с вором с Петрушкою сидели, к нему же к вору приложилися, не хотячи у царя Ваеилья Ивановичя всеа Русии в покоренье быти, забыв его милость и крестное целованье, и вменяя малосмысленные люди и воры, что царевич Дмитрей утече с Москвы.
Тое же зимы царь Василей Иванович всеа Русии послал от себя с Москвы в Волхов бояр своих и воевод в большом полку брата своего князя Дмитрея Ивановичя Шуйского, а в передовом полку князя Ивана Семеновичя Куракина да с прибыльным полком князя Бориса Михайловичя Лыкова со многими ратными людьми с конными и с пешими и с нарядом. И пришедчи в Волхов, государевы бояре и воеводы и ратные люди стояли всю зиму. А вор стоял зиму всю с польскими и с литовскими // людьми и с рускими воры и с казаки на Орле. И тое зимы государевым бояром и воеводам и ратным людем с воровскими людми и межу Орла и Волхова были многие бои.