Немного, однако же, пришлось учиться детям. Отец вскоре разболелся, думал, что приблизился час исхода его, и дети должны были возвратиться домой, чтобы проститься с отцом своим. Обрадовался отец, увидавши чад своих; он усадил их около себя и стал давать последние свои наставления. "Дети, - говорил он, - я думаю, что настает конец моей жизни. Примите к сердцу, что я вам скажу. Прежде всего внушаю вам: бойтесь Бога и живите по Его заповедям. Пусть моя жизнь послужит вам образцом. Меня все любили и почитали не за мой сан, а за кротость и хорошую жизнь. Я всех любил и со всеми жил мирно, помнил я о церкви Божией, старался утешить печального, облегчить участь бедного. Чтите свою мать, слушайте всегда ее приказания и советы, и если будете помнить мои наставления и жить по заповедям Божиим, то Бог мира будет с вами." Слезы текли у детей, когда они слушали эти наставления. Плакал и отец, прощаясь с детьми. Но Господь судил иначе, и во сне открыл ему, что жизнь его продлится и он скоро выздоровеет. Обрадовались все такой милости Божией, и дети опять, простившись, отправились на место свое.

Аркадий, спасенный, тоже молился о брате своем. Встретился с ним добрый человек и утолил голод его. От горя и усталости он заснул, думая и молясь все о брате своем. И вот видит сон: предстал к нему брат его Иоанн и, укоривши его за печаль и слезы, сказал ему: "Не печалься, я жив." Поверил Аркадий откровению во сне и успокоился, на сердце его стало легко и радостно. Но что делать с собой? Он решился посвятить себя на служение Богу в каком-либо монастыре, тем более, что он слышал, как отец хвалил иноческую жизнь. Встретился с ним один старец, который успокоил его касательно брата и сказал, что он жив. Этим старцем Аркадий был отведен в монастырь св. Харитона, научен иноческой жизни. По прошествии трех лет он обещался снова увидать его. Аркадий день и ночь служил Господу.

Прибыли в Иерусалим Ксенофонт и Мария. Стали посещать святые места, окрестные монастыри, много раздавали милостыни, но нигде не нашли детей своих. Впрочем, они встретили слугу своего, того самого, с которым отправили учиться детей. Конечно, очень обрадовались этой встрече, но ничего верного не могли узнать от него. Печальные они пошли посмотреть священную реку Иордан. По устроению Божию они встретили на пути того самого старца, который привел Аркадия в монастырь. В беседе старец объявил им, что они скоро увидят детей своих. Радости родителей не было предела. Между тем старец пошел к храму Воскресения в Иерусалим. Побывши в церкви, он сел отдохнуть. Тут он увидал молодого инока. Это был один из сыновей Ксенофонта - Иоанн. Не видавши его никогда, старец догадался о том, кто он, и в беседе объявил ему, что родители его здесь, что он скоро увидит их, увидит и брата своего. Когда они беседовали, подошел другой инок. Это был Аркадий. Лица их так исхудали и изменились от поста, что они, встретившись не узнали друг друга. Старец велел Иоанну рассказать всю свою жизнь, и тут только Аркадий узнал своего брата. Бросились они в объятия друг друга и от радости долго проливали слезы.

Итак, мы видим спасенным целое семейство. Счастливая семья! Все, после бурного плавания по морю житейскому, достигли тихого пристанища небесного - спасения вечного. И мало того, что спаслись - все прославлены у Господа славою небесною. Какое счастье может быть выше этого счастья? Как не пожелать подобного счастия и всякому христианскому семейству? Но немного можно видеть подобных благочестивых семейств в нынешнее время. И не о многих нынешних семействах можно сказать, что на них почивает благословение Божие. Многие как будто совсем лишены его, как будто гнев Божий тяготеет над ними. То раздоры и постоянные несогласия между мужем и женой, то непочтение в детях, то дурное, развратное поведение одних из них, то неудавшееся устройство других, то плачут родители от детей, то дети не видят в родителях того, что желали бы и что должны бы видеть в них. А там неверие проникло в семью и заразило даже лучших членов ее. На глазах у всех есть такие семьи - семьи несчастные, где даже не один покончил жизнь самоубийством, кто от беспорядочной жизни, кто от неисполнившихся желаний. И, что удивительно, все это творится не при расстроенных только обстоятельствах внешних, не при недостаточных средствах к жизни. Нет! Но очень часто даже при обилии этих средств, при таком обилии, какое и представить трудно. Только бы жить и радоваться, да Бога благодарить, а они ни того, ни другого не хотят, а губят себя на веки. Погибель вечную добровольно избрали уделом для себя, как будто для нее и родились. Жалкое состояние! Душа надрывается от скорби у посторонних людей. А каково все это видеть близким, кровным: отцу, матери, братьям, сестрам, жене?

Отчего такие прискорбные явления? Много может быть причин на это, но главная доля вины падает на родителей. Они не влили духа веры в детей своих. Может быть, не хотели и не старались это сделать, а может быть, не могли совсем, потому что сами не имели этого духа, сами страдали холодностью к вере, отсутствием духа благочестия и всяких твердых нравственных убеждений. Родители должны всегда горячее и усерднее молиться о детях, но какая может быть молитва у маловерующих? Только искренняя вера рождает истинную молитву. Более верующие и более благочестивые родители конечно молятся и, может быть, горячо. Только о чем? О том, чтобы были они здоровы, довольны, счастливы в жизни, имели успех в делах. Следует, конечно, молиться и об этом, но главное-то все-таки разве это? Есть блага понужнее удачного ведения житейских дел, поважнее богатства - это добрая настроенность души, это горячая ревность о ее спасении, о приближении себя к Богу чистыми мыслями, желаниями и делами. Это горение духа, стремление его к благочестию. Вот истинно счастливый человек в этой жизни. Но об этом-то часто меньше всего молятся и самые добрые родители. Сын плохо успевает в науках; он, наконец, не получает правильного законченного образования; дочь не обладает красотою, нет надежды на выгодное ее устройство. Это их сокрушает, об этом болит у них сердце, а что те же сын и дочь не стяжали христианских качеств души, что они, быть может, усвоили много неправильных понятий и взглядов, к этому они равнодушны. Как после них дети будут жить не устроенные, без достаточных средств к жизни, они много думают. И следует, конечно, думать. А есть ли в них задатки, что они будут наследниками жизни вечной, близки ли они по своей нравственности к спасению вечному - об этом они беспокоятся меньше всего. Безучастно большинство родителей нынешнего времени относятся к духовной настроенности своих детей. Ни молиться о их душевном спасении, об укреплении их веры не хотят, ни другим каким образом на эту сторону жизни их воздействовать не стараются. Тем более словом убеждения, примером собственной благочестивой жизни благотворно повлиять на них не имеют сил. И вот семья нравственно распадается, она сошла с доброго пути. И что же удивительного, если многие члены ее гибнут на веки?

Главное несчастье большинства нынешних семейств заключается в том, что жизнь их постраивается совершенно не по духу св. веры и церкви. Все, касающееся веры и церкви, меньше и меньше начинает занимать семью. Еще не так давно было то время, когда в семье с восторгом беседовали о наступлении того или другого праздника. Ныне в этих семействах и помину о том нет. Утешаются другим: предстоящим балом, увеселительным вечером. Бывало, церковное богослужение нередко совершалось в доме в присутствии всех семейных приглашенными священнослужителями и под великие праздники, и по особенным случаям. Ныне под праздники бывает другое - собрание родных и знакомых или для увеселения, или для бесед только нецерковного и недуховного характера. Бывало, посты строго соблюдали даже и малые дети, а ныне во многих семействах о них и помину нет, - как взрослые, так, по их примеру и даже по приказанию, и дети, не могут сохранить как должно, даже первую и последнюю седмицы Великого поста. Бывало, каждый воскресный день вставали даже к утрени, не говоря уже о литургии, а ныне не бывают совсем в храме по целым месяцам, целыми семействами. А некоторые даже и в воскресный день совсем оставляют храм и службу, считая это излишнею тягостью. Бывало, Четьи-минеи были настольною книгою, Псалтырь многие знали чуть не наизусть, а ныне и молитвенника сокращенного не найдешь, а Евангелие едва увидишь. Духовное чтение представляют духовным, сами же питают свой ум и сердце одним светским чтением. О жизни святых ни взрослые, ни дети часто и понятия не имеют. Так живут семейства, не отказывающиеся называть себя православными, христианскими.

На главную страницу