Митрополит Сурожский Антоний ВОСКРЕСНЫЕ ЕВАНГЕЛЬСКИЕ ЧТЕНИЯ ПО ПЯТИДЕСЯТНИЦЕ (Часть II) (Проповеди)

     Я хочу обратить ваше внимание на две стороны очень богатого содержания сегодняшнего Евангелия. Во-первых, Господь призвал на брак – то есть на самую глубочайшую, совершенную радость – самых близких Ему людей, тех, которые всегда в минуты радости около Него были, тех, которые умели делить все светлое, что происходило в Его жизни. Но вот, когда дошло до последней радости, до радости Господней, до брака Сына Его, когда радость оказалась такая, что надо было приобщиться Его радости, а не только разделить с Ним радость – тогда все начали от этого брачного пира отказываться. Кто купил землю и надо было ее обозреть, кто купил волов и надо было их испробовать, кто сам женился, и не до радости другого брака ему было...
     Не так ли бывает часто с нами и по отношению к Богу и по отношению друг ко другу? Когда чужую радость – будь то Божию, будь то человеческую – мы можем разделить, чтобы она стала нашей радостью, не только приобщиться чужой радости, но присвоить себе хоть какую-то долю ее – мы с готовностью идем. Но когда нам надо только радоваться чужому счастью, когда, в конечном итоге, радость окажется не нашей, а его – Божией или человеческой, – нам некогда, мы заняты землей, у нас своя радость, свой брак; у нас своя земля, своя работа, нам некогда пойти только ликовать, потому что кто-то другой ликует...
     Делить горе мы иногда – не всегда – кое-как умеем; а разделить радость бывает очень трудно. Нужно очень много отрешенной, великодушной любви, чтобы уметь радоваться той радости, которая, в конечном итоге, останется собственностью другого, не моей. А вместе с этим если мы не можем радоваться так, то, значит, любви к человеку – или к Богу – у нас очень, очень мало; и оказывается, что мы умеем радоваться только тогда, когда рассчитываем, что радость будет наша, что мы сможем ее присвоить.
     И об этом говорит вторая черта сегодняшнего Евангелия. Когда все близкие, приближенные отказались, Господь повелел собрать незваных нищих, бродяг, людей, которые никогда к Нему раньше близко не подходили: Пусть Мой пир наполнится... И вот собрались люди; все приходили недостойными этого пира и этой радости; приходили нищие, в нищенском рубище, и всех принимал Господь, и каждого Он принимал с щедростью и гостеприимством, которое из них делало не нищих на Его пиру, но гостей, равных Ему; их принимали и одевали, и мыли, и вводили в чертоги царские так, чтобы они не чувствовали себя не на месте, нищими и обездоленными, которым только на мгновение перепадает какая-то доля торжества...
     Но среди них оказался такой, который пришел не разделить радость, а насытиться трапезой Господней; он, видно, прошел мимо тех, которые хотели его умыть, и одеть, и приготовить к пиру: Не для того я пришел, чтобы прихорашиваться, я пришел поесть, насытиться... – и прошел прямо в пир.
     И когда вошел хозяин, то увидел, что были нищие с теплым, ласковым, благодарным сердцем, которые захотели быть такими гостями, чтобы хозяин на них глядел и не стыдился, чтобы он мог радоваться, что они широко приобщены этой радости: не только насыщены, но одеты, утешены, обрадованы... А среди них он увидел такого, который только от жадности пришел – и того Он Своим гостем не признал; этот человек пришел не для того, чтобы с ним разделить радость, пришел не возрадоваться радостью Господней, а только насытиться Его щедрот. И такому на пиру не оказалось места.
     Не так ли мы часто идем на пир Господень, не этого ли мы часто ожидаем от Церкви, от Бога, от Царства Божия?.. Пир уготован. Агнец заклан; но этот Агнец – Христос, Сын Божий... Радость Господня в том, что, когда мы приобщимся тайне Христа, мы станем детьми Его собственного дома; но приходим ли мы с готовностью разделить со Христом все то, что Он Собой представляет? Приходим ли мы с готовностью так приобщиться Христу, чтобы не только вечная Его слава, но и временный Его подвиг, страдание, крест стали нашим достоянием? Готовы ли мы пройти через всю тайну Христа, или же довольно нам того, что Христос умер за нас, а мы хотим жить Его жизнью, не умирая ни миру, ни себе? Не подобны ли мы тогда тому единственному гостю, который вошел, чтобы только получить, только насытиться, который только о себе думал, но не захотел приобщиться самой тайне пира, самой крестной радости Воскресения?..
     Подумаем об этом – часто ли мы отзываемся, когда нас зовет Господь: “Придите ко Мне”? Не отвечаем ли мы: Земля меня держит, заботы мои меня поработили; радость моя достаточна и без Тебя... А когда мы приходим – потому что мы не только призванные, но и трудящиеся, и обремененные – идем ли мы, чтобы стать одной жизнью с Тем Богом, Который нас так любит, что Он Своего Сына Единородного дал, чтобы мы были спасены, чтобы жизнь Его стала жизнью нашей? Хотим ли мы приобщиться всей Его радости и любви, или только Его славе, только покою, только миру, только победе – которые Он нам может дать ценой креста и смерти Единородного Сына?..
     Подумаем об этом, потому что слово Господне – не только призыв к вечной жизни, но и суд. Аминь.