|
|
||||
Профессор Нина Лукьянова о современном русском языке и культуре речи8 сентября во всём мире традиционно отмечается День грамотности. Этот праздник, пришедший к нам впервые в 1966 году по инициативе ЮНЕСКО, призван обратить внимание человечества на состояние грамотности в современном мире.
В этот день мы хотели бы вновь обратить внимание наших читателей на вопросы связанные с судьбами современного русского языка, которые замечательно освятила доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заведующей кафедрой общего и русского языкознания Новосибирского государственного университета Нина Александровна ЛУКЬЯНОВА. Беседовал священник Димитрий ДОЛГУШИН
 – Нина Александровна, Дмитрий Сергеевич Лихачев писал: «Самая большая ценность народа – его язык, язык, на котором он думает, говорит, пишет». Не могли бы Вы прокомментировать эти слова? Почему именно язык, а не территория, не людские и материальные ресурсы, не денежная или товарная масса и даже не достижения искусства является самой большой ценностью народа?- Действительно, это так. Об этом писали многие выдающиеся филологи, историки, философы, писатели прошлого и пишут современные российские и зарубежные ученые. Особенно много об этом говорят и пишут сейчас, когда лингвистическая наука обратилась к человеку как носителю определенной культуры и определенного языка. Антропоцентризм, как называют ученые и соответствующее свойство человеческого языка, и принцип его изучения в лингвистике, с конца 90-х годов прошлого столетия стал самым приоритетным в исследованиях разных этнических языков. А выдающийся русский и польский ученый Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ еще в самом начале ХХ века провозглашал этот принцип в качестве главного в изучении языка и, что особенно важно, в воспитании под ростков. Он утверждал, что в проблеме изучения языка в школе и воспитания подрастающего поколения «реальной величиной» является не язык в отвлечении от человека, а только «человек как носитель языкового мышления». Как это актуально звучит для нашего времени!
Почему этнический язык как система знаков является «самой большой ценностью народа»? Язык как система знаков существует не сам по себе и не для себя, он существует для нас, его носителей, и «в нас» – в нашем сознании, или, как писали замечательные лингвисты прошлого, в нашей душе. Он психичен по своей природе, но проявляется в речевом общении физиологически – посредством работы речевого аппарата и физически – с помощью звуков (в устной речи) и букв (в речи письменной). Душа, дух, духовность – слова одного корнеслова. И в известной пушкинской строке «там русский дух, там Русью пахнет» мотив русского духа включает и мотив русского языка, русской речи. Язык есть самая главная составляющая народа, нации.
Язык неотделим от культуры народа. Этнический язык является душой нации в прямом и переносном смыслах: его место существования – в сознании, он существует «в нас» как способность и как знание: мы знаем свой язык, мы знаем, как пользоваться им, а он выражает дух народа, его целенаправленную деятельность, его творчество, язык хранит историческую память о народе (о его обычаях, традициях, хозяйстве, культуре, исторических событиях и т. д.), он хранит память и о его собственных истоках. С другой стороны, язык сам входит в культуру, является самым важным ее компонентом. Уровнем развития культуры определяется степень развитости языка, богатство его выразительных, образно-изобразительных средств.
Находясь в другой европейской стране или Америке, русский человек не выделяется по одежде, походке, поведению из окружающих его людей, представителей данной страны, до тех пор, пока он не заговорит (я не имею в виду ситуации прекрасного владения русскими языком другого народа, т. е. двуязычия). Именно по языку идентифицируется принадлежность человека к определенной национально-культурной общности. Мне самой приходилось бывать в подобных ситуациях, когда я работала за границей. Скажем, в Китае на тебя сразу же обращают внимание в университете, на улице, в магазине, и это естественно, потому что внешние различия китайцев и русских существенные. А вот в Германии никто не обращает на тебя внимания в общественных местах. Как только заговоришь (а я плохо говорила по-немецки) – ты становишься предметом внимания окружающих, особенно в маленьких немецких городах. По языку ты «не наш», ты «чужой», хотя эта «чуждость» не вызывает какого-либо негативного отношения к тебе со стороны окружающих.
Можно уничтожить все достижения цивилизации, но нельзя уничтожить язык как божественное достояние народа. Язык сохраняется, несмотря на всякие гонения, репрессии, направленные на говорящих на нем людей; язык сохраняется при любой форме правления, при любом политическом строе. Только со смертью индивида умирает и его индивидуальный язык, но остается язык народа как целостной культурно-исторической общности. Язык можно уничтожить только одновременно с уничтожением народа, который думает, мыслит, говорит, творит на данном языке. Мне сейчас вспомнились замечательные и знаменательные в аспекте темы нашего разговора слова Анны Ахматовой:
«Но мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово».
Русская речь в них ассоциируется с национальным русским языком, а русский язык – с великим русским народом.
– На протяжении многих лет Вы преподаете на гуманитарном факультете НГУ. Каковы отличия речевого поведения молодежи 1980-х, 1990-х, 2000-х годов? Грамотнее ли стали выпускники школ? Богаче ли стал язык вступительных сочинений?
Это серьезный вопрос, и для серьезного ответа на него необходимо было бы провести социолингвистическое исследование. Я такого исследования не проводила, поэтому мой ответ основан только на моих личных, субъективных впечатлениях от общения с теми студентами, с которыми я работала раньше и с которыми работаю сейчас, от чтения их сочинений во время вступительных экзаменов.
В этом вопросе выделены три аспекта, связанные, во-первых, с поведением студентов, т. е. с их общей культурой, во-вторых, с грамотностью, которая относится к письменной речи и составляет часть культуры речи, в-третьих, с культурой речи.
Манера поведения студентов, как, в принципе, и представителей других социумов, зависит от конкретной ситуации общения (официальной или неофициальной), от отношений между говорящими (с одной стороны, общение между преподавателем и студентом или студентами, с другой – общение студентов друг с другом в разных местах, например, в библиотеке, в столовой, в общежитии, на дискотеке и т. д.). В разных ситуациях мы все ведем себя по-разному. Естественно, мое общение со студентами в большей степени официальное: во время аудиторных занятий, консультаций, зачетов и экзаменов. В таком общении каких-либо резких изменений в поведении студентов я не вижу. Хотя, конечно, сейчас (будем условно говорить – на рубеже двух веков) студенты стали более раскованными, и это совсем не плохо. Стеснительность, зажа-тость, скованность, замкнутость в общении, неуверенность в себе – я не считаю это хорошими качествами человека. Трудно такому человеку общаться с другими людьми, особенно с теми, кто старше его по возрасту, раскрыть себя, свое внутреннее содержание, и с ним трудно общаться. Но несоблюдение норм приличий, конечно, плохо. Да и мы, взрослые, сами меняемся с возрастом в отношении к студентам. Я почувствовала это тогда, когда взрослели мои дети и особенно, когда стала бабушкой. Молодость категорична, зрелость связана с мудростью, терпимостью. Для меня сейчас мои студенты – это мои дети, я их люблю, но тем не менее приходится кого-то «обижать» плохими оценками на экзаменах. Жалко их, но что делать, – такова общая система нашего с ними общения.
Если иметь в виду студентов в целом, то, конечно, сейчас негативных моментов в их поведении немало, и они, к сожалению, небезобидны, потому что свидетельствуют о формировании определенного мировоззрения вседозволенности, неуважения к окружающим, к старшим и т. д. Многие, если не подавляющее большинство, курят; тревожно, что курят девушки, чего раньше не было или, по крайне мере, это не было нормой. Во время лекции может зазвонить сотовый телефон – нечасто, но бывает. Используют мобильники для подсказок, выходя из аудитории во время подготовки к ответу на экзамене. Вырывают страницы библиотечных книг (многие словари в библиотеках НГУ, НГПУ, ГПНТБ остались без введений, в которых излагаются концепции словарей, – а студенты должны познакомиться с ними); жевание во время лекций, «жевачками» испорчен пол всего университета. Мне неприятно видеть в стенах университета оголенных девушек, обнимающиеся пары, что уже тоже стало нормой поведения многих студентов. Приходя первый раз на лекцию к студентам первого курса, я знакомлю их с системой обучения на отделении филологии гуманитарного факультета и говорю о нормах поведения, которые соответствуют Храму знаний. Да, я вспоминаю, что раньше, в 70-е, 80-е годы, я не говорила об этом на лекции, а сейчас приходится говорить. Но все же студенты прислушиваются, и это радует. В общем, всегда есть студенты воспитанные (к счастью, их больше) и, к сожалению, невоспитанные.
Наверное, отвечу в таком же ключе: на любом студенческом потоке есть грамотные студенты, есть малограмотные и есть, не побоюсь этого слова, безграмотные, даже среди студентов-филологов. Как я сказала ранее, под грамотностью я имею в виду владение нормами письменной речи, а следовательно, знаниями правил орфографии и пунктуации. В последние 10 лет несомненна тенденция к снижению грамотности абитуриентов, поступающих на гуманитарный факультет (особенно на отделение истории). Русский грамотный человек совсем не обязательно должен знать назубок все правила в общем-то непростой русской орфографии (но менее сложной, чем французская или английская) и пунктуации, - нужно чувствовать язык, т. е. его синтаксический строй (на котором основаны правила пунктуации), связи между однокоренными словами (для орфографических навыков), а значит, владеть достаточно развитым словарным запасом. Можно хорошо знать правила - и делать элементарные ошибки, не потрудившись подыскать однокоренное проверочное слово, увидеть семантическую связь между словами и т.д. (я объясняю это леностью ума, отсутствием навыков анализа, сравнения), а можно, не зная правил, грамотно писать. «Чутье» языка может быть врожденным, но оно может развиваться и в процессе речевой практики. Причин, объясняющих снижение уровня грамотности не только студентов НГУ, немало. К ним я бы отнесла, во-первых, недостаточную школьную подготовку, - говоря об этом, я ни в малейшей степени не хочу бросить тень на школьных учителей-словесников, потому что вопрос о грамотности подрастающего поколения более глобальный, чем только «недостатки» в методике преподавания словесности в школе. Во-вторых, снижение интереса школьников к чтению художественной литературы как процессу приобретения знаний и развития эстетического вкуса (ведь духовность развивается в нас через словесность), а также и одному из способов развития грамотности (при чтении «работает» и развивается зрительная память). В-третьих, наводнение книжного рынка всевозможными «помощниками» типа сочинений и учебников, в которых кратко пересказывается содержание художественных произведений, т.е. суррогатом. В-четвертых, введение единого государственного экзамена по русскому языку (эту тему тоже можно обсуждать отдельно). В-пятых, отмена штата корректоров в редакциях телевидения, многих журналов, в том числе таких авторитетных, как «Новый мир», и газет; как результат - ошибки в устной речи телеведущих, не говоря уже о гостях телепередач, в рекламе, письменных публикациях. Это общее пренебрежение к грамотности со стороны общества в первую очередь негативно сказывается на грамотности подрастающего поколения. Безграмотность внедряется в сознание подрастающего поколения.
Культура речи - это такие качества речи говорящего/пишущего, которые обеспечивают ему эффективное достижение цели общения при соблюдении языковых правил, этических норм, ситуативных и эстетических установок. Культура речи предполагает выбор говорящим и пишущим наиболее целесообразных языковых средств для данной конкретной речевой ситуации. Слово может возвысить человека и оскорбить, и в русской лексике, фразеологии, синтаксисе имеется богатейший арсенал единиц с оценочным значением, главное для культуры речи - это то, чтобы любое слово, любое выражение употреблялось в соответствии с ситуацией общения и не выходило за грани дозволенного.
Уровень культуры речи - высокий (наверное, со своей внутренней градацией), средний или низкий - зависит от уровня общей культуры, т.е. социально-коммуникативных норм поведения. В научной школе саратовских лингвистов употребляется как терминологическое понятие и, соответственно, как термин «хорошая речь». Высокий уровень речевой культуры в первую очередь соответствует этому понятию. Прекрасная речь - это оценка речи, наверное, не обычного носителя языка, а мастера слова.
Уровень речевой культуры не может быть одинаковым у всех членов данного общества в силу его территориальной, социальной, профессиональной, возрастной, культурной разнородности. И поэтому нужно подходить с разными мерками к его определению для разных социальных слоев. То, что допустимо в речи одних слоев общества, недопустимо, т.е. является отступлением, нарушением, подчас грубым, от речевых норм, в общении представителей других слоев. Культура речи прежде всего связана с литературным языком и его носителями.
И среди молодого поколения тоже существует дифференциация. Поэтому я не решаюсь утверждать, что уровень речевой культуры современной молодежи, студентов, школьников средний, ниже среднего или низкий. Но то, что идет процесс снижения речевой культуры в последние 10-15 лет, - это для меня очевидный факт, это отмечают многие ученые и общественные деятели. «К сожалению, культура речи падает» - эта фраза часто звучит в печати и в устных выступлениях. Свидетельством тому являются сочинения абитуриентов и устная речь студентов в официальных ситуациях, причем я не имею в виду сквернословия, потому что грубые, бранные слова и матизмы не выражают каких-либо смыслов, - это другая сторона медали, о ней нужно говорить отдельно. Приведу некоторые самые общие речевые ошибки и недостатки:
Можно много говорить и по этому поводу, но я ограничусь сказанным.
- Как Вы относитесь к современному «интернетовскому» жаргону, основанному на сознательном искажении орфографии («медвед», «превед» и т.п.)? В нем упражняются тысячи пользователей. Что это - безобидная языковая игра или подспудное разрушение языковых устоев?
Слово интернетовский уже можно писать без кавычек, оно не окказиональное: оно часто употребляется в речи и уже зафиксировано в «Толковом словаре современного русского литературного языка: Языковые изменения конца XX столетия» (М., 2001), правда, с пометой «информ.» (информатика), но с графическим знаком «стрелка вверх», обозначающим актуализацию значения.
Что касается моего отношения к данному жаргону, то, как лингвист, я признаю его реальность и принимаю ее как факт. Интернет-жаргон -это новая разновидность социального диалекта, появившаяся в российской языковой ситуации на рубеже двух последних веков в результате мощной компьютеризации. Он имеет все признаки исконных жаргонов, которые стали формироваться в России в эпоху феодализма: жаргоны «странствующих» профессий: ремесленников-отходников (портных, валяльщиков, шерстобитов, шорников, жестянщиков, печников, стекольщиков, каменщиков, ямщиков и т. п.), торговцев (преимущественно разносчиков), профессиональных нищих, нищих музыкантов и т.д. К таковым относятся: функция замкнутости - стремление молодежи к объединению по интересам (к компьютерным играм, общению); его слова и выражения выполняют не столько номинативную, сколько экспрессивную функцию (выражение субъективного «я»); интернет-жаргон не является системным образованием, как, например, территориальный диалект (говоры), его приметами являются только слова и выражения, созданные на базе общерусского языка с явным преобладанием англицизмов; он находится за пределами литературного языка; интернет-жаргон несамодостаточен для выражения картины мира подростка, он формирует только часть его общей языковой картины мира.
Но мое отношение к интернет-жаргону неоднозначное. С одной стороны, в нем (да не только в нем, а в рекламе разве не то же самое?) я вижу, опять же, как лингвист, нарушение норм русского языка, особенно, словообразовательных, нарушение сознательное, осознанное и бессознательное. Но такова природа любого жаргона, хотим мы того или не хотим. С другой стороны, намеренное искажение словообразования, нарушение других норм, я думаю, не несет нам разрушения языковых устоев, под которыми я понимаю систему языковых норм, языковых закономерностей. Язык - система саморазвивающаяся и саморегулирующая. В своем развитии он идет своим путем, сам себе «очищает» этот путь.
И еще добавлю к сказанному: как бабушка, у которой есть шестнадцатилетний внук, я вижу, что с возрастом приходит взросление подростков, меняются их интересы, появляется большая ответственность.
В прошлом году мы с внуком вместе отдыхали летом, мне доставляло огромное удовольствие непосредственное общение с ним, я слушала его интересные рассуждения о жизни, об отношении к некоторым событиям нашей истории, хотя он у меня отнюдь не отличник, я открыла для себя много нового в его мире. К сожалению, нам, взрослым, некогда общаться с детьми в бешеной скачке нашей жизни. Вот если бы больше внимания уделять общению, польза была бы огромная в воспитании наших детей. Банальные истины «изрекаю», но это так. И снова можно вспомнить концепцию воспитания школьников через язык / речь Бодуэна де Куртенэ, о которой я говорила в начале интервью. Если бы ее развить и претворить в жизнь!
– Какие тенденции в развитии современного русского языка (и речи) кажутся Вам наиболее тревожными, отрицательными и какие наиболее обнадеживающими, положительными?
Я не могу принять точку зрения тех лингвистов, писателей, журналистов, которые говорят о порче русского языка. Переносится акцент с речи на язык. Язык испортить нельзя, потому что он не допускает вмешательства в свой «механизм». Он вбирает в себя только то, что целесообразно для выражения постоянно развивающейся концептуальной картины мира, которая в отраженном виде присутствует в сознании говорящих.
Естественно, что быстрее и в более широких масштабах изменяется лексика. В постперестроечное время, а это всего 15 лет, словарный состав русского языка пополнился многими тысячами новых слов. Та же компьютерная лексика, огромный ее пласт (я не имею в виду компьютерного жаргона, который относится к молодежной субкультуре), – разве это не обогащение словаря языка? Огромные пласты новых слов и выражений, связанных с такими сферами, как экономическая и финансовая, бытовая (названия продуктов питания и напитков, предметов одежды и аксессуаров, бытовой техники, предметов обихода и т. д.), личной гигиены (названия предметов и способов ухода за лицом, телом, косметики) и т. д., и т. п. Немало слов вернулось в активный лексический фонд языка из пассивного запаса, куда их «загнали» в советское время, – это прежде всего общеизвестные слова религиозной тематики, целый пласт слов и словосочетаний православной церковной культуры. Одновременно вышло из активного употребления огромное количество слов, преимущественно советизмов, обозначавших реалии советской эпохи. Это все положительные стороны развития языка.
Я уже говорила о некоторых негативных моментах современной речевой культуры молодежи. К этому можно добавить и ярко выраженную тенденцию увлечения иноязычными заимствованиями, о чем часто и много говорят на страницах прессы, и нарушение норм словообразования при создании новых слов, и другие моменты. Но в эти праздничные дни не хочется говорить о негативном, я уже и так много о нем сказала. Я оптимистка, поэтому я верю в молодежь. В ней наше будущее, а следовательно, и сохранение нашего языка. Я верю в огромный интеллектуальный потенциал русского народа. Всё наносное – болезнь времени, возраста, и, как всякая болезнь (если она не хроническая), она лечится. Если не мы, взрослые, изобретем соответствующее лекарство, то сама жизнь ее излечит. Лечить нашу речевую культуру очень трудно. Рецептов нет. Даже Совет по русскому языку при Президенте Российской Федерации, созданный несколько лет назад, не смог выработать конкретных практических рекомендаций по оздоровлению культуры речи. Необходимы финансовые поддержки, постоянные (не типа капельниц) и щедрые, на образование, на издание хороших словарей, хороших учебных пособий, которые можно было бы противопоставить суррогатной литературе как по содержанию, так и по форме. Уже действующая федеральная целевая программа «Русский язык» призвана решать эти задачи. Будем надеяться.
– Какие словари русского языка, вышедшие в последнее время, Вы бы порекомендовали нашим читателям?
В последние 10–15 лет выходит очень много литературы, и буквально лавинообразный поток словарей хлынул на прилавки наших магазинов. По словам известного лингвиста, одного из крупнейших современных лексикографов Юрия Дериниковича Апресяна, «значительная часть культуры любого народа реализуется через язык, а язык во всем его богатстве закрепляется прежде всего в словаре». А по словам другого известного лингвиста Юрия Николаевича Караулова, «словарь является самой удобной формой обобщения и фиксации наших знаний не только о языке». Отрадно, что российское общество наконец осознало общественную значимость словарей. В советское время русистика очень сильно отставала от европейских стран в лексикографической практике. Сейчас лексикография занимает лидирующие позиции в русистике. Что я могу посоветовать?
В море выходящих сейчас словарей ориентироваться очень трудно, тем более что иногда один и тот же словарь издается через год-два под другим названием без указания номера издания. Выбор словарей зависит от интересов читателей. Конечно, нужно обращаться к толковым словарям, которые дают разнообразную информацию о слове или выражении. Из современных я бы рекомендовала словари, изданные под редакцией замечательного лексикографа Галины Николаевны Скляревской, поскольку они представляют слово в его синхронной динамике, отражают новейшую лексику и те процессы, которые происходят в лексической системе русского языка конца ХХ в. и начала ХХI в. Это «Толковый словарь русского языка конца ХХ века: Языковые изменения» (СПб., 1998), «Толковый словарь современного русского языка: Языковые изменения конца ХХ столетия» (М., 2001) – этот словарь значительно расширяет словник первого словаря, «Толковый словарь русского языка начала ХХI века: Актуальная лексика» (М., 2006).
Назову еще ряд словарей без их характеристики, их названия сами за себя говорят: линг-вокультурологические – «Словарь православной церковной культуры» Г.Н. Скляревской (СПб., 2000), «Язык старой Москвы» В.С. Елистра-това (М., 1997), «Иллюстрированный словарь забытых и трудных слов из произведений русской литературы ХVIII–ХIХ вв.» Л.А. Глинкиной (Оренбург, 1998); фундаментальный системный – «Новый объяснительный словарь синонимов русского языка» под редакцией Ю.Д. Апресяна (выходит с 1997 г.); из серии фразеологических – «Словарь образных выражений русского языка» под редакцией В.Н. Телия (М., 1995) и только что вышедший, под ее же редакцией, «Большой фразеологический словарь русского языка: Значение. Употребление. Культурологический комментарий» (М., 2006); из серии диалектных – наш, новосибирский, пятитомный «Словарь русских говоров Сибири» (Новосибирск, 1999–2006) известного русиста Александра Ильича Федорова.
Мои любимые словари исторические, например «Словарь русского языка ХI–ХVII вв.», и диалектные. Открывая их, погружаешься в стихию народной жизни прошлого и жизни современного народа, который еще сохраняет некоторые традиции русской национальной крестьянской культуры, лексические и фразеологические богатства русского языка.
Образование и Православие / НЕВ №2 (63) январь 2007 года |
||||
|
|
Всего голосов: 7 | |||
| Версия для печати | Просмотров: 3437 | |||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
