ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

Елена Чернакова

БЛИЖНИЙ КРУГ

(рассказ)

— Итак, уважаемые коллеги, надеюсь, мне удалось хотя бы отчасти познакомить вас с фундаментальными законами оптики. На следующей неделе начинаем семинарские занятия. Думаю, они помогут вам глубже узнать увлекательнейшую науку о свете. Свет — первое творение Божие, его мир полон загадок и удивительных превращений. Мы немного знаем о нем. И чем больше узнаем, тем больше новых вопросов возникает. Помните об этом и не будьте самонадеянны! — провозгласил профессор, сходя с кафедры.

Студенты окружили его. Сергей Антонович — любимый преподаватель у большинства учащихся физических факультетов. Было в нем нечто от старых русских ученых: безупречное владение русским языком, глубокие знания, причем не только о своем предмете, редкое умение уважать чужое мнение и отстаивать собственное, не обижая собеседника. Даже сам облик был подчеркнуто «профессорский»: очки, зачесанные назад седые волосы, небольшая бородка, всегда строгий костюм-тройка. Словом, как «ближний круг», сразу определили для себя Анна и ее друзья. Да, их «ближний круг» — замечательное изобретение. Они живут в нем давно, лет шесть-семь. Это можно сравнить с кругами от брошенного в воду камня: первый — маленький, отчетливый, второй — расплывчатей и шире, третий еще больше, почти не колышет воду. То, что за пределами малого круга, может, разумеется, иметь право на существование, но это мало трогает тех, кто внутри. Вне «ближнего круга» — грубость и пошлость, интеллектуальная беспомощность и ограниченность взглядов, заурядное мышление и стандартные чувства, рабская зависимость от любой моды и преобладание материи над духом. Они — другие, пропуском в их мир служит только высокий интеллект, широта мышления, острый ум и умение ценить свободу. Два обстоятельства чуть смущали: Сергей Антонович не допускал иронии, хотя обладал замечательным чувством юмора и довольно часто и вполне определенно говорил о Боге.

— Все, все, — поднял руки профессор, — мы поговорим об этом на следующей неделе. Всего доброго!

— Нюта! — к парте подошел Андрей, — ты что замечталась, пойдем!

Друзья детства вместе вышли из университета. Был замечательный день позднего апреля, когда уже почти высохли лужи и лишь кое-где, в тени, теплое солнышко доедает последний ноздреватый снег. Почки на деревьях готовы вот-вот выпустить свежие клейкие листочки, они уже проглядывают нежно-зелеными клювиками. На пригорке через дорогу — настоящее буйство солнечно-желтой мать-и-мачехи. На скамейке их ждут ребята «ближнего круга» — так называют они со школьных лет свою компанию. Все — отличники, закончили одну школу, поступили на разные факультеты одного университета. У каждого незаурядный интеллект и своя точка зрения, которую уважают. Впереди у них замечательное будущее. Да и в настоящем тоже неплохо — апрель, солнышко, друзья рядом и всем по двадцать лет: это уже повод для счастья!

— Какой удивительный день сегодня! Солнце как будто торопится побыстрее щедро одарить всех. В воздухе разлит удивительный аромат. Вы ощущаете его, друзья мои? — раздался знакомый голос профессора. Сергей Антонович щурился от яркого света и с улыбкой глядел на студентов.

— Да, пахнет весной, первыми цветами, тающим снегом и нагретой землей. Но есть еще один, чуть заметный запах этих дней — горящих восковых свечей, ладана и сладкого кулича, запах близкой Пасхи. Его не спутать ни с каким другим. Удивительные дни сейчас, они наполнены до краев ожиданием грядущей радости. Совсем скоро это чувство станет огромным и с головой затопит каждого, кто пожелает стать избранным, — задумчиво и непонятно сказал он, махнул рукой и неторопливо пошел с крыльца.

— Сергей Антонович позвал на завтрашний крестный ход. Мы решили пойти, идете с нами? — обратился к Анне и Андрею один из друзей.

— На крестный ход…- протянула Анна, — не знаю. Любая массовка нивелирует индивидуальность. И там слишком много случайных людей.

— А как же национальная идентификация? Помнишь, на днях мы решили, что православная вера — один из ее признаков? Вот и попробуем свое решение на вкус. И потом, профессор сказал, что там можно увидеть нечто необычное, имеющее отношение к теме грядущего семинара, — сказал Андрей.

Договорившись встретиться завтра в десять вечера возле университета, ребята разошлись по домам. Анна и Андрей жили по соседству. Вместе играли, вместе пошли в школу, вместе и теперь, даже в одной группе. Они умели понимать друг друга почти без слов, как близкие родственники. Он единственный в их компании называл ее Нютой, как мама. Это Андрей изобрел «ближний круг» и его правила. Пожалуй, стоит пойти. Андрей так тонко умеет подметить необычные и забавные стороны жизни. Скучно ей точно не будет!

К вечеру следующего дня запах Пасхи буквально преследовал Анну. Нет, она ничего не имела против вкусного мягкого кулича, но когда все вокруг только и озабочены тем, как бы тесто не осело, да что бы такое еще в него добавить для аромата, это не могло не раздражать.

— Нюточка, детка, не сердись на бабушку. Ты же знаешь, как она переживает из-за кулича, — уговаривала ее мама. Анна только сердито повела плечом. Увы, бабушка и даже мама — явно не «ближний круг»! Хотя… С неохотой самой себе Анна признавалась, что эти стройные правила почему-то теряли смысл в родной семье. Мнением мамы, папы и особенно бабушки Анна дорожила больше, чем суждениями всей своей компании.

Однако пора собираться. Пожалуй, стоит отнестись к этому, как к игре, и принять ее правила, так будет понятнее. Через полчаса Анна с удовольствием оглядела себя в зеркало: длинная, до пят юбка с широким воланом, скромный жакет в стиле моды начала двадцатого века, платочек с красными маками — прямо русская барышня перед выходом в церковь… Нет, пожалуй, больше она похожа на курсистку с известной картины художника-передвижника: пышные коротко стриженые волосы, высокий лоб, внимательные серые глаза. Наверное, курсистки на Пасху тоже ходили в храм, чтобы быть ближе к народу. А вот и Андрей.

— Очень колоритно! — одобрительно кивнул он. — Идем.

На улице свежо, даже ледок под ногами потрескивает. Над головой ночное небо с необыкновенно ясными, точно промытыми звездами. Вот и храм, небольшой, деревянный, он появился в их районе лет пять назад. Анна не первый раз приходит сюда, но раньше, еще школьницей, она была здесь с бабушкой, это не в счет, то не был ее сознательный выбор. Да, как она и опасалась, очень много случайных людей. Вон там, к примеру, кучка веселящихся подростков, с другой стороны — компания подвыпивших мужчин и женщин. Зачем они пришли, разве их уму и сердцу может быть что-то близко в горении свечей, возвышенных молитвах, колокольном звоне? А зачем я пришла сюда? — вопрос прозвучал в ее голове так четко, что Анна даже вздрогнула, как будто услышала эти, обращенные к ней слова. Зачем? Высокомерно осознать свое превосходство, не отстать от других, просто из любопытства? Зачем она стоит со свечой в руке, чего ждет в эту ночь?

— Давай, зажгу твою свечу, сейчас крестный ход начнется, — наклонился к Анне Андрей. Она машинально подала свечку. Маленький язычок пламени засверкал, как звездочка. Будто яркая волна, побежали огоньки от одного к другому. Люди бережно прикрывали свечи, передавая друг другу пасхальный огонь. Через несколько минут вокруг было настоящее «море» горящих в ночи свечей. Наступила тишина, всего на мгновение. Вдруг, словно повинуясь сигналу невидимого режиссера, «море» пришло в движение. С церковного крыльца послышалось стройное пение: «Воскресение Твое, Христе Спасе…» Шли певчие, несколько молодых женщин и двое мужчин.

Один из них — Сергей Антонович! Вот это сюрприз! За ними — священники и еще какие-то люди с иконами на длинных шестах, Анна не знала, как они называются. Она обернулась к Андрею, насмешливое замечание уже готово было сорваться с губ, и вдруг замерла, пораженная. Никогда еще Анна не видела такого лица у старого приятеля, знакомого и понятного. Он был необыкновенно серьезен, а в глазах светилось какое-то детское ожидание скорого и великого чуда. Его губы чуть заметно шевелились в такт молитвы. В руке слегка трепетала свеча. Но что это? От крохотного огонька вверх поднимался тонкий, отчетливый луч. Он уходил, теряясь в высоте, в самой глубине темного неба. А вот еще такой же луч, и еще. Сотни светящихся нитей поднимались от свечей к небу, как будто связывая воедино земное и небесное. Этого нельзя было объяснить известными ей законами, но виденное было удивительно прекрасно. Анна растерянно взглянула на свою свечу. Та горела ровным, обычным пламенем. Почему у нее не так? Неужели этот великий праздник не для нее? «Молись, — как будто шепнул кто-то, — молись со всеми. — Но я не умею, не знаю, как…» «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небеси», — повторили губы. Еще, и еще раз. В самой середине, от сердца, разлилось необычное тепло. Оно заполнило ее всю. Слова молитвы зазвучали внутри, согревая душу, умягчая сердце. Анна взглянула на свечу в руке. От ее огонька тянулся в небо такой же тонкий лучик. Ей казалось, что он связывал ее сердце с самим Богом и Бог заполнил ее душу без остатка.

Пение смолкло. Ожидание громадной радости трепетало в каждом взгляде, в каждом дыхании. И, наконец, раздалось победное, ликующее: «Христос воскресе!» Сотни людей, единым возгласом, так же ликующе ответили: «Воистину воскресе!». Анне хотелось повторять это слова вновь и вновь. В них была жизнь, надежда, радость, счастье. Христос воскрес! Ликуй, радуйся со всеми! Он воскрес для каждого, не разделяя людей на ближних и дальних. Мир стал огромным, расширился до края вселенной, обнимая любовью всех, ради кого Он пришел.