2011 год – год 100-летия канонизации Святителя Иоасафа Белгородского Чудотворца

17 сентября 2011 из пещерки на Соборную площадь были принесены крестным ходом мощи святителя Иоасафа из Преображенского кафедрального собора г. Белгорода в место его первоначального погребения – в усыпальницу-пещерку. Специально к торжествам была изготовлена новая стеклянная рака. В нее после облачения были переложены святые мощи. Патриарх совершил чин освящения недавно построенной часовни и исторической усыпальницы белгородского покровителя.

Предстоятель Русской Православной Церкви в своей проповеди отметил высокий духовный смысл понятия «домостроительство» как дела спасения каждой человеческой души, Церкви и Отечества. И святитель Иоасаф подвигом своей жизни, молитвы и неустанных трудов дал навсегда братским славянским народам России и Украины пример такого домостроительства на единой основе православной веры.

Святитель Иоасаф (в миру Иоаким Андреевич Горленко) родился 8/19 сентября 1705 г. в селе Замостье Прилуцкого уезда Черниговской губернии (ныне Полтавской области), в семье полковника Андрея Дмитриевича Горленко и дочери гетмана Даниила Апостола – Марии Даниловны. При крещении наречен именем Иоаким в честь отца Пресвятой Богородицы.

2011 год – год 100-летия канонизации Святителя Иоасафа Белгородского Чудотворца Родители святителя Иоасафа были очень благочестивы и богобоязненны. Андрей Дмитриевич был бунчужным при гетмане Данииле Павловиче Апостоле, т.е. хранителем бунчука – символа гетманской власти. Это был смиренный и кроткий человек, который более всего отдавался внутренней духовной жизни и отличался большим нищелюбием. Мать, Мария Даниловна, также отличалась искренним благочестием, уважением к духовенству и монашеству. Однажды вечером Андрей Дмитриевич сидел на крыльце своего дома и вдруг, при заходе солнца, увидел стоявшую за горизонтом на воздухе Божию Матерь с ангелом и у ног их – своего сына Иоакима, стоящего на коленях и приносящего молитвы Божией Матери. Потом он услышал слова Пресвятой Богородицы: «Довлеет Мне молитва твоя», и в этот момент слетел Ангел Господень и облачил Иоакима в архиерейскую мантию.

С детства влекло Иоакима к особенным трудам и подвигам во славу Божию. Сам он говорил, что возлюбил монашество с одиннадцати лет. В 1725 году в Межигорском монастыре юноша принял монашеский постриг. Затем был переведен учителем в воспитавшую его Братскую академию. В 1737 году иеромонах Иоасаф был назначен настоятелем Лубенского Спасо-Преображенского монастыря Полтавской губернии, при этом он был возведен в сан игумена. Через несколько лет по приказанию императрицы Елизаветы Петровны Иоасафа возвели в сан архимандрита, а через полтора месяца он был вызван в Москву и назначен наместником Троице-Сергиевой лавры.

1 июня 1748 г. в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга архимандрит Иоасаф рукоположен во епископа Белгородского и Обоянского. Прибыв для служения в Белгород, он совершил Божественную литургию в праздник Преображения Господня, 6 августа 1748 года. Надосказать,что Белгород встретил святителя бедностью и неухоженностью: ветхий архиерейский дом, Свято-Троицкий собор с прогнившей крышей и разрушенной колокольней, обветшавший от времени иконостас... Белгородская епархия в то время отличалась крайней бедностью своего населения. Духовенство в большинстве своем было малообразованным и невежественным. Дворянство заражено безверием и бездуховностью. Простой народ плохо знал и ещё хуже соблюдал каноны православной веры и правила христианской жизни.

Нужно заметить, что с самых первых дней своего служения Святитель Иоасаф стал уделять большое внимание вопросу образования, и, в первую очередь, Харьковскому коллегиуму и малым славяно-латинским школам. Лишенные средств для содержания в духовных училищах, дети причетников и сирот духовного звания оставались без образования, а нередко и поступив в училища, из-за недостатка средств оставляли их. Попечительный архипастырь Иоасаф принимал все возможные меры к устранению зла, оказывал помощь нуждающимся и бедным ученикам училищ. С целью поднятия умственного и религиозно-нравственного состояния приходского духовенства преосвященный Иоасаф с первого года вступления на Белгородскую кафедру, несмотря на слабость здоровья, ежегодно совершал обозрение своей обширной епархии. Во время этих поездок он останавливался не в покойных чертогах богачей, а в бедных хижинах крестьян или незатейливых домиках сельских батюшек.

Получая приют в названных жилищах, Святитель Иоасаф ночное время посвящал молитве, а утром, по совершении Божественной литургии, наставлял пасомых православно-христианской вере и благочестию. Его можно было видеть то в Белгороде, то в Харькове, то в большом селении, то в захолустной деревушке. Особенно зорко бдительный Святитель следил за тем, чтобы пастыри Церкви Христовой были преисполнены глубокого благоговения к службам церковным и святыням.

За годы святительства епископу Иоасафу удалось во многом исправить положение. Требовательный к самому себе, управляющий кафедрой имел право требовать от других строгой дисциплины, безусловного соблюдения христианских заповедей и православных канонов. Но требовательность сочеталась в нем с безграничной добротой. Все доходы с вотчин архиерейского дома епископ употреблял на помощь бедным, больным и немощным.

За сравнительно недолгий период управления епархией святитель Иоасаф проявил себя как высокодуховный, усердный в служении и трудах архипастырь, поборник чистоты Православия, строгий противник греха, раскола и суеверий, милостивый и щедрый благотворитель, защитник несправедливо угнетаемых. Всем этим он стяжал воистину всенародную любовь.

Незадолго до своей смерти святитель отправился в Киевскую епархию и в родной город Прилуки, для свидания с родителями. Он решил навестить их, предчувствуя близкую кончину. Прощаясь со своей Белгородской паствой, он сказал, что они уже более не увидят его живым, просил у всех прощения и, в свою очередь, сам простил всем и благословил. 10/21 декабря батюшка скончался в г. Грайвороне.

Два с половиной месяца после блаженной кончины св. Иоасафа честное тело его стояло во гробе в Свято-Троицком соборе открытым, не предаваясь тлению и не теряя обычного цвета и вида. Тело почившего архипастыря оставалось непогребенным до конца февраля 1755 года, потому что назначенный святейшим Синодом для совершения погребения честного тела Святителя Иоасафа Переяславский и Борисопольский преосвященный Иоанн (Козлович) был задержан разлитием рек.

Лишь 28 февраля 1755 года, в сослужении многочисленного сонма пастырей, гроб с телом архипастыря-подвижника Иоасафа был поставлен в склепе (в юго-западной части Белгородского Свято-Троицкого собора), который был сооружен по повелению почившего Святителя. Через 2 года пещерка была открыта, и началось всенародное паломничество к нетленным и чудотворным мощам Святителя Иоасафа. В разные годы их почтили императоры Александр I, Николай II, члены царской семьи. Люди приходили со своими бедами и молитвами к мощам Святителя еще до канонизации: многие чудеса, совершавшиеся в этой пещерке, послужили поводом к его прославлению.

После революции Свято-Троицкий храм вместе с монастырем снесли, местность застроили новыми зданиями, которые были разрушены во время Великой Отечественной войны. Свято-Троицкий собор был не просто храмом, а храмом-усыпальницей. Под его полом были похоронены 15 белгородских архиереев, в том числе и епископ Никодим (Кононов), расстрелянный в 1919 году большевиками и причисленный ныне к лику святых. Их останки и сейчас находятся там же под землёй. Это самая настоящая братская могила. Почти 80 лет по ней ездили машины, ходили люди, даже не зная, по какому месту они ходят.

Таким образом, долгое время расположение бывшей усыпальницы установить было невозможно. Однако в 90-х годах ХХ века начались поиски того места, где находился Свято-Троицкий собор, и в результате длительных трудов удалось найти остатки его фундамента и даже саму пещерку. Теперь на месте бывшего Свято-Троицкого собора установлена часовня, а над восстановленной усыпальницей возведен стеклянный купол. Храм-часовню и пещеру освятил Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

 Народное почитание Святителя Иоасафа началось сразу после его погребения. У раки с мощами и по его молитвам совершались многочисленные чудеса и знамения. К концу XVIII века паломничество в Белгород ко гробу Святителя приобрело массовый характер, и уже тогда белгородцы усиленно просили возглавлявшего епархию епископа Феоктиста (Мочульского) ходатайствовать о церковном прославлении епископа Иоасафа (Горленко).

В Святейший Синод с просьбой о канонизации Святителя неоднократно обращались архиепископы Белгородской, а затем (с 1833 г.) Курской епархии, с указанием случаев исцеления у его мощей. Однако членам Синода оснований для канонизации казалось недостаточно. Только в конце 1910 года Святейшим Синодом признана подлинность чудотворных исцелений у мощей белгородского Святителя и полная их нетленность на основании доклада специальной комиссии по канонизации, работавшей в Белгороде с 19 по 25 мая 1910 года.

Память Святителя Иоасафа устанавливалось праздновать 2 раза в год – 10 декабря в день его кончины и назначенное на 4 сентября (по старому стилю) открытие его мощей.

3-4 сентября 1911 г., согласно определению Святейшего Синода, утвержденному императором Николаем II, в Белгороде состоялись торжества по случаю прославления Святителя. Его нетленные мощи были перенесены из пещерки и положены в драгоценную раку (гробницу) в Свято-Троицком соборе. В торжествах приняли участие представители Царской семьи – великий князь Константин Константинович, великая княгиня Елисавета Феодоровна, архиереи, священнослужители и миряне, сотни тысяч паломников со всей Российской империи.

Для мощей был изготовлен новый гроб из кипарисового дерева, который поместили в серебряную раку. Над ракой, установленной в северной части Троицкого собора, была сооружена сень – позолоченный трехглавый шатер с ажурным орнаментом. Многочисленные почитатели Святителя Иоасафа вносили пожертвования на устройство и украшение раки и сени.

В Белгород на торжества прославления мощей помимо верующих епархии прибыли паломники со всех краев огромной страны: из Архангельского края и Бессарабии, с Волги и Причерноморья, из Сибири и Камчатки, иноки из Старого Афона. Посетили Белгород и официальные делегации от Государственной Думы, от губернского и городских дворянских обществ. Приняли участие в торжествах и потомки Святителя Иоасафа – представители рода Горленко. В общей сложности 3 сентября в Белгороде собралось 200 тысяч паломников – такого древний город не видел за всю свою историю.

Возвращаясь в Петербург, 17 декабря 1911 года посетил Белгород и поклонился особо им почитаемому белгородскому Святителю и император Николай II. Девять лет мощи святого Иоасафа находились в Свято-Троицком соборе в серебряной раке, изготовленной в Москве известной фирмой Хлебниковых. Многие тысячи людей из разных городов и сел России побывали у раки святого Иоасафа. Известны сотни свидетельств чудесного исцеления больных, которые были официально зарегистрированы и собраны специальной комиссией. В Троицком соборе, неподалеку от серебряной раки с мощами, стоял застекленный шкаф с облачением епископа Иоасафа, которое было на нем в момент погребения в 1754 году. Покои Святителя были превращены в своеобразный музей – здесь бережно сохранялись личные вещи, предметы быта – все, что служило памятью о любимом архипастыре. 27 февраля 1912 года в Белгороде было открыто миссионерско-просветительное Иоасафовское Братство.

После прошедших торжеств известность и слава о Святителе Иоасафе еще более распространилась в России и за ее пределами. Близ Петрограда была выстроена церковь во имя Святителя Иоасафа, при ней создано Михайловское Иоасафовское Братство.

Очень большим почитателем святителя Иоасафа был настоятель Чудова монастыря в Москве архимандрит Арсений (Жадановский) – будущий епископ Серпуховский, расстрелянный в 1937 году на Бутовском полигоне и причисленный ныне к лику святых. Он неоднократно приезжал в Белгород на поклонение нетленным мощам святителя Иоасафа. Был он и накануне прославления Святителя в конце августа 1911 года и спускался в пещерку к нетленным мощам. А вернувшись в Москву, в Чудовом монастыре, который находился на Ивановской площади Московского Кремля, он устроил храм во имя Святителя Иоасафа Белгородского. Этот храм просуществовал недолго –всего 18 лет и был уничтожен в 1929 году. Но сам факт, что в самом сердце Москвы, в Кремле, стоял храм во имя СвятителяИоасафа, очень знаменателен.

15 ноября 1913 года епископом Белгородским был назначен Никодим (Кононов). Епископ Никодим, в миру Александр Михайлович Кононов (1871—1919 гг.), родился в Архангельской губернии. Окончив Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия, он был назначен смотрителем Александро-Невского духовного училища. В Петербурге он написал и опубликовал ряд книг о подвижниках Русской Церкви. На молодого ученого-богослова обратил внимание и благословил на подвиги святой праведный Иоанн Кронштадский. В 1910 году о. Никодим был назначен епископом Рыльским и вторым викарием Курской епархии,потом наместником Белгородского Свято-Троицкого монастыря. С этого времени начался плодотворный период по сбору материалов о Святителе Иоасафе Белгородском. Созданная им церковно-археологическая комиссия объединила курских и белгородских богословов и краеведов для создания полной картины о епископской деятельности Иоасафа (Горленко). Под руководством епископа Никодима и при его непосредственном участии были изданы три тома консисторских дел, связанных с деятельностью святителя Иоасафа, в Свято-Троицком мужском монастыре воссозданы его покои, музей святителя Иоасафа, обладавший обширным фондом документов.

После нового назначения епископ Никодим продолжал заниматься изучением жизни и деятельности Святителя Иоасафа и других подвижников. В Белгороде им был создан акафист святителю Иоасафу, написана книга «Житие, прославление и чудеса святителя Иоасафа», содержащая ценные библиографические документы, фундаментальное исследование «Подвижники русские XIX столетия». За эти труды он получил степень магистра богословия. Одновременно епископ много сил отдавал пастырской деятельности. Его проповеди отличались необыкновенной выразительностью и убедительностью.

В 1917 году в России произошел октябрьский переворот, в результате которого к власти в стране пришло коммунистическое правительство. Особенностью новой политики был ее ярко выраженный богоборческий антирелигиозный характер, атеистическая идеология, принципиально отвергавшая религию. Неудивительно, что сразу после своего прихода к власти большевики начали широкомасштабную и бескомпромиссную борьбу с религией. Самый сильный удар обрушился на Русскую Православную Церковь, как доминирующую на территории России.

В ХХ веке Церковь в России подверглась самым страшным гонениям, которые когда-либо обрушивались на христиан. Буквально с первых дней Советской власти началось активное закрытие монастырей и приходских храмов. В 1918-1920 гг. в административном порядке было закрыто 673 монастыря из 1025 дореволюционных обителей.

Сразу после богоборческой революции 1917 года под прицелом большевистских гонений оказались не только живые, но и мертвые. 16 ноября 1917 года в Белгороде масса революционных матросов толпой ворвалась в собор Свято-Троицкого монастыря, где хранились мощи Святителя Иоасафа. Некоторые вошли в храм в шапках и с винтовками. Матросы, будучи уверенны в том, что откроют обман с мощами Святителя, хотели распотрошить его раку. Но неожиданно мощи предстали перед ними совершенно нетленными. Вот что пишет в своем рапорте Белгородский Епископ Никодим об этом происшествии:

«Ваше Превосходительство,

Милостивый Государь.

Вследствие отношения от 2 декабря 1917 года за № 10031, относительно кощунственных выходок матросов у раки Святителя Иоасафа, имею честь сообщить Вашему Превосходительству следующее:

29 ноября 1917 г. в Белгороде появилась масса матросов, кои толпами приходили в Собор монастыря и предлагали вопросы сектантского характера наместнику монастыря иеромонаху Митрофану, кой тот же час послал за миссионером Андреем Дятловым. Матросы требовали, чтобы им открыли Св. Мощи; их желание было удовлетворено, были открыты руки Святителя Иоасафа; толпа сменяла одна другую до самого вечера; большинство матросов осматривали одежды Святителя Иоасафа, пещеру и Святительские покои, некоторые из них были настроены враждебно как к Св.Мощам, так и к прочим святыням, и некоторые появлялись с винтовками и в шапках в самом храме; другие требовали, чтобы было открыто лицо Святителя, но миссионер Дятлов ответил им, что без разрешения Епископа Никодима, кой теперь временно управляет епархией и находится в г. Курске, этого сделать братия монастыря не осмелится. Нашелся один из них такой, кой своим ногтем несколько раз царапал по деснице Святителя, пробуя, не восковая ли она.

После собеседования миссионера с матросами некоторые из них прикладывались к мощам, покупали и ставили свечи и вели себя благопристойно.

В ограде монастыря миссионер встретил толпу матросов, руководимую одним штундобаптистом, кой держал в руках Библию и говорил всем матросам, что здесь в Библии написано, что в это время будут поклоняться золотым гробницам, в коих лежат кости и всякая мерзость. Миссионер вошел в толпу и, обращаясь к матросам, сказал, что ежели баптист подлинно такие слова в Библии найдет, то он, миссионер, позволит себя матросам раздеть и провести без рясы по городу; матросы все приступили к баптисту и требовали скорее отыскать эти слова в Библии; баптист долго перелистывал Библию, но не нашел их. Матросы разочаровались в нем; только небольшая кучка все еще теребила баптиста отыскать указанные слова, кои будто бы он читал им утром. Баптист совершенно растерялся. Чтобы окончательно подорвать его авторитет, миссионер сказал, что в Священном Писании сказано, что люди могут уподобляться гробам покрашенным, и подтвердил это Евангельским текстом (Матф., гл. 23, ст. 27). Матросы разошлись. Многие из них пожелали иметь жизнеописание Св. Иоасафа, и наместник монастыря раздал таковых в огромном количестве экземпляров.

Призываю на Вас Божие благословение, с совершенным почтением и преданностью имею честь быть Вашего Превосходительства милостивого государя» (1).

16 февраля 1919 года коллегия Наркомата юстиции приняла постановление об организации вскрытия мощей святых на территории России, был определён «порядок их инспекции и конфискации государственными органами». Вскрытие мощей (снятие с них покровов и облачений) должны были осуществлять священнослужители в присутствии представителей местных органов советской власти, ВЧК и медицинских экспертов. По итогам вскрытия предписывалось составлять акт. В 1918—1920 годах в рамках проводившейся государством активной антицерковной кампании были вскрыты и исследованы множество гробниц, в которых содержались мощи святых. Наконец, 12 августа 1920 года постановлением СНК РСФСР решено было провести полную ликвидацию мощей во всероссийском масштабе, причём клирики за "шарлатанство, фокусничество, фальсификации” с мощами подлежали уголовной ответственности.

Не случайно один из первых ударов, нанесенных советской властью по Русской Православной Церкви, был направлен против священных останков ее святых. Возможно, таким образом большевики хотели остановить евхаристическую жизнь Церкви. Дни обретения и перенесения мощей Церковь отмечает как особые праздники. Однако нетленность тел «почивших святых людей» не является главным или даже обязательным атрибутом почитаемых мощей. Большинство святых мощей – это кости и остатки костей. Именно кость наши предки называли словом «мощь», и даже в современном русском языке на память о древности осталось слово «мощный» – что означает всего лишь «имеющий крупные кости». Нетление мощей никогда не являлось для Церкви доказательством святости человека, как о том заявляла атеистическая пропаганда. «Тела некоторых усопших святых сохраняются в сравнительной или даже полной целостности. Но почитаются они отнюдь не за их далеко не всегда бывшую нетленность, а за то, что по причине святости почивших тел их и по смерти являются хранителями Божественной благодати, силою которой подаются верующим дары исцелений и другие духовные дарования» (2). Мощи многих великих святых пребывают в костях, и нетление тела не является условием святости. Во многих случаях чудом является даже то, что сохраняются самые кости усопших праведников. Совершенно истлевает гроб, обрушиваются своды гробницы, железные предметы ржавеют и рассыпаются в прах, а честные останки остаются невредимыми на протяжении столетий. Доказательством святости святых служат чудеса, которые творятся при их гробах или от их мощей. Согласно традиции, принятой в монастырях Афонской горы, к мощам можно относить и выкопанные из земли по прошествии трех лет после погребения чистые от истлевшей на них плоти костные останки подвижников.

Целью кампании по вскрытию мощей была ликвидация одних из самых почитаемых православных реликвий русских святых, у огня которых, по словам религиозного мыслителя и историка, известного публициста русского зарубежья Г.П. Федотова, вся Русь зажигала свои лампадки (3).

Выполняя указание центра, 5-й уездный Белгородский съезд Советов РККА принял постановление о вскрытии мощей Святителя Иоасафа (Горленко). Местные газеты пишут о «чучеле» и «кукле» Святителя Иоасафа, о необходимости скорейшего развеяния «поповского мифа».

Вскрытие состоялось 1 декабря 1920 года. Оно производилось под руководством специально назначенной комиссии, в которую входили не только представители государственной власти, но и духовенства. Произведя вскрытие гробницы, комиссия составила официальный акт, подписанный всеми ее членами. Он был опубликован в «Курской правде» за 10 декабря 1920 года. Вид тела Святителя был столь необычным, что это событие не обошла вниманием даже местная коммунистическая газета «Курская Правда», сообщая 1 декабря 1920 года :

«Присутствующая публика была поражена высокой степенью сохранности тела, пролежавшего в гробе 166 лет. Людям казалось, что это результат искусственной мумификации, и они просили врача разрезать живот, чтобы убедиться в его содержимом. (При искусственном бальзамировании внутренности в обязательном порядке изымаются. – Ред.). Хирург произвел разрез и вынул часть кишок, совершенно высохших, что доказывает естественность процесса мумификации».

Воспоминания о факте вскрытия мощей Иоасафа Белгородского можно найти в мемуарах протопресвитера Михаила Польского, который после Октябрьской революции эмигрировал за границу:

«В 1921 году, приблизительно в январе месяце, местные газеты Белгорода стали кощунственно писать о мощах святителя Иоасафа, называя их чучелом, набитым соломой, выдумкою духовенства для эксплуатации народа и высказывая прочие, свойственные большевикам, мерзости. После этих издевательств власти потребовали от Белгородского епископа Никона (Пурлевского), чтобы он всенародно обнаружил «миф» о якобы нетленных мощах. Ворвавшись в Троицкий собор, где почивали мощи святителя Иоасафа, большевики хотели сами, нечестивыми руками, обнажить тело Святителя. Но тут раздался грозный голос епископа Никона: «Потерпите немного и увидите чучело, набитое соломой, я сам его вам покажу». Этим временем владыка облачился и вместе с находившимися там иерархами, обливаясь слезами, стал разоблачать Святителя. Снявши нательное белье, вынули святые мощи из гробницы, и владыка, показывая их большевикам, сказал: «Вот наш обман», – и вновь залился слезами. Последовало гробовое молчание. Устыдились ли насильники своих гнусных и напрасных на падок, неизвестно, но перед ними действительно находилось нетленное тело Святителя, скончавшегося в 1754 году» (4).

 Далее автор утверждает:

«Из четырех присутствующих врачей только один, нерусский и нехристианин, дерзнул вонзить ланцет в область живота Святителя. Был составлен протокол, в котором говорилось, что это Иоаким Горленко (мирское имя Святителя), скончавшийся в 1754 году 10 декабря, и что ввиду климатических условий места его погребения тело его не подверглось тлению».

Когда комиссия обнаружила тело святителя, почившего в 1754 г., нетленным, был сделан вывод, что «труп находится в стадии мумификации (высыхания) и части петрификации (окаменения) вследствие того, что при погребении был положен в сухую пористую песчаную почву, предотвращающую быстрое гниение».

 Далее, по словам протопресвитера Польского, события развивались так:

«В тот же день вечером безбожники ворвались в дом владыки и под угрозой револьвера заставили его подписать протокол, что якобы с его согласия мощи Святителя увозятся из Белгорода. Владыка отказался подписать, и один из чекистов ударил его револьвером по голове, сбросил на пол и топтал и бил его ногами. Страдалец пролежал несколько часов без сознания».

 А закончилась вся эта операция так:

«В наскоро сколоченном ящике, устланном внутри стружками, безбожники тайно ночью увезли обнаженное тело святителя Иоасафа в Москву, в анатомический музей, где в таком виде выставили его напоказ посетителям музея, и много верующих приходило сюда, чтобы незаметно помолиться здесь и поклониться святым останкам Святителя».

В конце декабря 1920 года мощи Святителя Иоасафа были отправлены в Москву, в анатомический музей при Нарокомате здравоохранения РСФСР и были выставлены как экспонат, затем – в Петроград, где выставлялись в качестве экспоната в Музее религии и атеизма. Дальнейшая судьба останков русских святых, оказавшихся в распоряжении богоборческой власти, сложилась таким образом, что некоторые из них (как и мощи святителя Иоасафа Белгородского, преподобного Серафима Саровского, Виленских угодников Антония, Иоанна и Евстафия, Святителя Иннокентия Красноярского и др.) были помещены на «показательной выставке по социальной медицине», открывшейся в 1920 г. в Москве в музее Народного комиссариата здравоохранения (Петровка, 14)(5).

Когда тело Святителя привезли в Музей Наркомпроса, работники музея были поражены тем, что тело святого даже не потеряло мягкости. При снятии драгоценных облачений их не пришлось разрезать, поскольку руки и ноги Святителя свободно сгибались и разгибались. Создавалось впечатление, что этот человек умер не полтора века тому назад, а несколько часов назад (6). Мощи Святителя на «показательной выставке по социальной медицине» для разоблачения «обмана церкви» были выставлены в экспозиции рядом с трупом знаменитого в прошлом фальшивомонетчика и высохшей крысой. Но экспозиция производила обратное действие. Лик Святителя с чудесными волнистыми кудрями был настолько строг и величественен, что невольно у посетителей приводил посетителей в благоговейный трепет. Поэтому локоны святителя состригли (7).

Много верующих приходило сюда, чтобы незаметно помолиться здесь и поклониться святым останкам Святителя. Анастасия Цветаева так описала свое посещение анатомического музея в Москве:

«Это было, как мне помнится, в 1924 году. В Москве, на Петровке, в высоком особняке (позади бывшего цветочного магазина Ноева) помещался Музей Наркомзема. И там, на втором этаже был зал, где в доказательство несуществования мощей (а существования мумификации) под большой витриной, под стеклом с перекладинами, лежали мощи Св. Иоасафа Белгородского, а над ним, сбоку, на длинной полке, в стеклянном гробике лежал маленький, с искаженным лицом, в позе самозащиты, труп бывшего фальшивомонетчика, убитого во время дележа денег. Он был найден в сухом подвале. И рядом на маленькой полочке лежала засохшая мертвая крыса. А по стенам и под лестницей висел рассказ о них и о мумификации, вывешенный начальством Музея, для «просвещения» народа.

В соседних залах, в спирту, я видела 2-х голового новорожденного и прочие «чудеса» природы.

Св. Иоасаф был епископ. Жил он, если не ошибаюсь, при царице Екатерине Второй. Епископов, мне сказали, хоронят с длинными волосами, как полагается православному священству, но теперь он лежал остриженный под первый номер еле серебристой головы. Я видела образ его, и сразу узнала нос с горбинкой, строгие благородные черты. Высокого роста, епископ лежал обнаженный, с куском картона на чреслах, закрытые глаза — не видели, слава Богу! И стали мы с сыном-подростком ходить в Музей, прикладываться к мощам, стараясь делать это незаметнее. Думаю, мы не были единственными.

На стенах вывешивались вопросы населения, на которые через несколько дней тем же способом отвечали служащие Музея. Один из этих вопросов я запомнила: «Почему плохо пахнет фальшивомонетчик?» Мальчишеские глаза сына лукаво смеялись и голос был весел — что они ответят народу, что?

На стенах ответа не вывесили, но полка со стеклянным гробиком — исчезла: точно ее и не было.

И, кажется, все? Да, так казалось. Но прошло много лет — считаю не менее десяти, и надо же, чтобы именно мне пришел этот ответ, и я его тут записала.

В 30-х годах и даже в их середине я преподавала английский язык научным работникам учреждений и шла с урока вместе с молодой женщиной, старостой группы. Как зашел разговор о Музее Наркомзема — не помню. Но моя спутница оживилась. — «Теперь его нет, по-моему, но тогда я работала в одной лаборатории, имевшей отношение к больнице Склифосовского, бывшей Шереметьевской. И к нам привезли мумифицированного фальшивомонетчика, его история была известна. Убит своими коллегами. Он стал издавать дурной запах, а его надо было вернуть обратно в зал Музея Наркомзема. Фальшивомонетчика принялись бальзамировать. Сколько над ним старались! Все усилия, все знания приложили. Но, должно быть, перестарались — потому что он у них под руками вдруг рассыпался в вонючий прах. И тогда я рассказала моей спутнице начало этой истории.

Куда перевезли мощи Св. Иоасафа Белгородского, целы ли они где-нибудь?» (8).

Марии Ивановне Сосниной в середине 30-х годов довелось увидеть мощи Иоасафа Белгородского уже не в Москве, а в Ленинграде, в Музее истории религии и атеизма, который размещался в Казанском соборе. Марья Ивановна поведала о своих впечатлениях от посещения музея своей знакомой Н.А. Лукиной, которая и записала с ее слов рассказ об увиденных там мощах Иоасафа Белгородского.

«В 1936 году, – рассказала М.И. Соснина, – я с мужем зашла в Казанский собор, он был уже Музеем истории и атеизма... У правого придела на подставке стоял прямоугольный стеклянный ящик. Мощи лежали обнаженными, прикрыты в низу живота тканью. Длина мощей около 160 см. Цвет мощей желтовато-белый. Мышцы были хорошо сохранены, целостные, только слегка сломан кончик носа. Лицо ровное, чувствовались мышечные ткани. На мощах был разрез от низа груди вниз, примерно на 20 см. В разрезе были видны слои мышечных тканей».

Белгородец П.В. Максимов, очевидец вскрытия мощей в Белгороде в 1920 году, спустя семьдесят лет написал архиепископу Курскому и Белгородскому Иувеналию письмо, в котором рассказал об известных ему обстоятельствах и дальнейшей судьбе мощей Иоасафа Белгородского. «После вскрытия мощей в Белгороде, – писал П.В. Максимов, – они были отправлены в Москву в антирелигиозный музей, где находились до Отечественной войны. После войны распространился слух, что мощи погибли во время одной из бомбежек. Однако когда в Белгороде шла подготовка к организации областного краеведческого музея, мне стало известно, что один из лекторов-атеистов областной организации общества «Знание» – член обкома КПСС тов. Дзекунов – командируется на несколько месяцев в Ленинград для повышения квалификации с поручением похлопотать о получении экспонатов для белгородского музея. После своей командировки (...) Дзекунов докладывал: «Я получил разрешение от руководства Центрального музея истории религии и атеизма осмотреть его запасники, находящиеся в нижнем этаже бывшего Казанского собора (...). Я обнаружил длинный ящик с прикрепленной к нему биркой, на которой было указано, что в нем мощи Иоасафа Белгородского из московского антирелигиозного музея. На мою просьбу отправить их в Белгород мне ответили, что они в ближайшее время будут экспонироваться в главном зале музея...». И действительно, уезжая из Ленинграда, он (Дзекунов) видел эту экспозицию и узнал, что она вызвала большой поток верующих ленинградцев к мощам Святителя Иоасафа в качестве паломников, которые открыто молились около них, что передача их в белгородский музей крайне нежелательна, так как вызовет «оживление культа Иоасафа Горленко на юге России и на Украине». Тов. Дзекунов как член обкома партии сообщил аудитории, что «обком отказался теперь от поддержки этого предложения в силу указанных мотивов...» (9).

Возвращению мощей епископа Иоасафа в Белгород предшествовала большая и кропотливая работа, связанная с их поиском, опознанием и идентификацией. В 1970 году в Ленинграде были отмечены случаи заболевания холерой. Опасаясь распространения заразы, администрация музея распорядилась убрать тело Иоасафа Белгородского. Комендант музея предложила вынести мощи Иоасафа Белгородского в подвал и там закопать, чтобы их не увидела санитарная инспекция. Но плотники не решились закапывать мощи в сырой грунт и втайне от музейного начальства подняли их на чердак и захоронили в шлаке одного из отсеков перекрытия.

В начале 1991 г. бывший бригадир плотников, Аркадий Васильевич Соколов, который участвовал в сохранении мощей, рассказал об истории захоронения и указал место. Второе обретение нетленных мощей Святителя Иоасафа произошло 28 февраля 1991 г. После того, как священно служители осуществили идентификацию мощей, святое тело было принесено в Богоявленский собор г. Москвы, а затем в г. Курск.

16 сентября 1991 г. мощи Святителя были доставлены в Белгород и торжественным крестным ходом перенесены в Преображенский кафедральный собор. Всенощное бдение в тот день и Божественную литургию 17 сентября 1991 г. совершил впервые посетивший Белгород Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.

Приводимые ниже документы приоткрывают механизм кощунственного вскрытия святых мощей Святителя Иоасафа. Некоторые документы вводятся в научный оборот впервые.

Копия Протокола Организационной Комиссии по вскрытию мощей Иоасафа Белгородского

По постановлению 5-го Уездного Съезда Советов Рабочих, Крестьянских и Красноармейских депутатов избрана комиссия, состоящая из (7) семи следующих членов: Председателем комиссии тов. Костюков, секретарем тов. Голубев и члены комиссии: т.т. Лабутин, Бондарев, Чубукин, Злобин, Лукьянов

По постановлению названной комиссии 30 ноября был отправлен караул курсантов Артшколы, на коих возложено было охранять мощи, соблюдать порядок вместе с монахами мужского Белгородского Монастыря. За общим порядком и правильным оповещением воинских частей Белгородского Гарнизона Комиссией было возложено на начальника Белгородского гарнизона тов. Лукьянова. Для открытия мощей председателем комиссии состоял председатель Курского Губернского Исполнительного Комитета, он же председатель Курского Губернского Исполнительного комитета, он же председатель Губернского Комитета Партиитов. Гроза, и представители от президиума Белгородского Уисполкома т.т. Костяков и Манойленко и от Уездного Комитета партии т.т. Бондарев, Вейсберг и Некрасов, и (5) пяти крестьян от 5-го Уездного Съезда и по 1-му человеку от всех воинских частей Белгородского гарнизона и от учащихся 2-ой ступени по 1-му представителю от школы, также было приглашено духовенство от всех церквей г. Белгорода и 2 представителя от Уездпрофбюро и 2 представителя от Учпрофсожа и 3 представителя от мужского монастыря, где хранятся мощи: в лице их настоятеля монастыря и 2 монахов и 2 представителя от Р.К.С.М. и Нач. пропуспункта Южфронта тов. Иванов.

Порядок комиссия постановила следующий: Все учреждения должны работать до 12 часов дня. На члена комиссии тов. Бондарева было возложено следующее: Созвать президиум Укома, Исполкома, Профбюро, учпрофсожа, напечатать летучку, пригласить учащихся от 2-ой ступени, 2-х городских врачей: доктора Григоровича и Авдеева и духовенство. На тов. Голубева было возложено пригласить главного врача 849 госпиталя доктора Соловьева. Лицам входящим в комиссию по вскрытию мощей, комиссия постановила выдать мандаты с печатью Отдела Белгородского Исполкома и за подписью тов. Костюкова и Бондарева. За полным порядком и выработанных правил о проникновении в монастырь комиссия выделила членов тов. Чебукина и Лабутина. Представители разных частей, учреждений пропускались по установленным мандатам причем: делегаты 5-го Съезда пропускались по делегатским билетам, а по возможности в первую очередь пропускались члены профсоюзов и партийных организаций. Комиссия была собрана для вскрытия мощей и составления акта.

Председатель Комиссии П. Костюков

 Секретарь Голубев гор. Белгород

1-е декабря 1920 года

ГАРФ Р-323. Оп. 1. Д. 141. Л. 59.

 Выписка из «Курганских Епархиальных Ведомостей» за 1911 год

«Чувствуя приближение смерти, Святитель Иосаф испросил у Св. Синода разрешение съездить к родителям. Пред отъездом Архипастырь приказал выстроить каменный склеп справа Собора для погребения себя…» «Святитель тихо почил 10 декабря 1754 года в 5 часов дня,» … «Тело его принесено в Белгород. По разным задержкам 23 февраля 1755 года было совершено погребение Святителя, и тело его поставлено в склеп в юго-западной части соборного храма» (Церковно-историческое исследование Никодима, Епископа Белгородского, по документным данным) Харьков 1916 год. 1916 года, декабрь 8-го дня. Белгородского женского монастыря, протоиерей Владимир Сафронов. Священник Петр Курдюмов. Священник Алексей Федюшин. Мужского монастыря иеромонах Никандр.

ГАРФ Р-323. Оп. 1. Д. 141. Л. 60.

Акт вскрытия мощей Иоасафа Белгородского

Газета «Курская правда» от 4 декабря 1920 г.

 1 декабря, согласно постановлению 5-го Белгородского уездного съезда Советов состоялось вскрытие мощей епископа Иоасафа Белгородского. Вскрытие производилось под руководством и наблюдением особо-выделенной комиссии, в которую вошли представители духовенства: от местного женского монастыря (прот. Влад.Сафронов), мужского монастыря (8 иеромонахов), Покровской церкви – свящ. Ал. Федюшин, Тихвин. церк.-П. Курдюмов, Успенско-Николаевского собора – Прот. И. Пестряков, Смоленской соборн. Церкви священ. Денисов, Владимирско-Сергиевск.церкви – священ. Дашков, Михайловской церкви – священник Н.Егоров и Петропаловской церкви – священ. Ковалевский.

От школы 2-ой ступени вошли в комиссию шесть представите­лей; от уездкома Р.К.П.- т.т. Бондаренко, Некрасов, Вейсберг и Позолков; от Уисполкома - т. Костюков и Манйленции, женотдела Р.К.П., особого отдела, членов президиума 5-го уездного съезда Советов и врачи: Григорович, Соловьев, Авдеев. От Курского Губисполкома и Губкома Р.К.П. присут­ствовал т. Г роза, в качестве председателя комисси.

В 12 часов 15 минут дня священосужители вынесли на середину церкви два стола, один покрыт парчой с бархатной подушкой. Прибыла комиссия, но стоявший караул из кур­сантов без разводящего отказался пропустить комиссию к раке (гробу). По прибытию разводящего, караул был снят. При опросе караула т.т. Грозой и Ломовских, курсанты от­ветили, что к раке никто не допускался.

Процесс вскрытия

В 12 часов 39 минут открывают раку сами священнослу­жители, снимают покрывала, вынимают из большого гроба маленький гроб и несут вместе с мощами на середину церкви, на стол. По снятии покрывала обнаруживается фигура в саркофаге, в омофоре и митре с панагией и крестом. Лицо закрыто шелковой материей с изображением шестиконеч­ного креста. Труп лежит на спине со сложенными на животе руками. Кисти рук в белых рукавичках (верхних) и мали­новых (нижних). При снятии рукавичек обнаруживаются кисти рук, на коих правая – высохшая – желто-коричневого цвета, левая – грязножелтоватого цвета. Обе кисти с ярко выраженными сухожилиями на тыловой поверхности. При попытке их развести, руки остаются окаменевшими. Ногти на пальцах сохранили свою форму, но цвет их такой же, как и сама кисть. Отвести руки от туловища не удаётся, т.к. они находятся в состоянии сильного высыхания. Снимаются два покрывала с лица, обнаруживается череп и лицо темно- коричнего цвета, с резко высохшими кожными покровами. Всё лицо изрыто, особенно на подбородке маленькими углу­блениями, напоминающими червоточины. Вместо глаз – два небольших углубления с остатками в верхней части век, ресниц и бровей нет. Подбородок покрыт сильно высохшей кожей, сложившейся в одну большую складку, идущую по краю нижних обоих челюстей. При давлении пальцем эта складка поддаётся. Рот закрыт, а губы источены и потеряли свою форму. В зияющих отверстиях рта виднеются плотно стиснутые зубы. На носу мягкие части затвердели и сильно сократились. Ноздрей не видно – остались только следы их. Левая ушная раковина высохла, от правой остались только следы в виде неправильной формы кожной складки. Череп покрыт короткими волосами, весьма редкими и легко вы­дергивающимися. На затылочной части черепа волосы по­чти отсутствуют. Голова совершенно неподвижна и слегка приподнята – к подушке не прикасается. При постукивании по черепу получается звук пустоты.

Извлечение мощей из гроба

Скелет был вынут из гроба и положен на стол, покры­тый парчой. При помощи ножниц снимается облачение, омофор, в которых обнаруживается маленький образок с изображением Иоасафа и Владимирской Божией матери, бумажки, мелкие деньги, николаевский марки, донский и керенские кредитки. На левой стороне груди была положена «воздушка» синего цвета квадратной формы. При снятии Епитрахили, слышится сильный неприятный, затхлый запах, что служители церкви старались опровергнуть. По снятии облачения труп оказывается в длиной белой рубахе, причем на внутренней поверхности левого рукава рубахи, а также на спине оказывается сор в виде пыли и отдельных разной величины курков, напоминающих грязь. В области правого локтя-прилипшие к высохшим кожным покровам остатки какой-то пеньковой ткани (по заявлению самих служителей – это остатки прежней рубашки, в которой Иоасаф погребен). На шее обнаруживается кожные складки, наполненные по­рошком, по видимому, от высохшей кожи. Кожные покровы груди, верхних конечностей, живота, нижних конечностей и спины – в глубоких высохших складках. Очертаний мышц под высохшей кожей совершенно не видно. Живот слегка впалый, кожные покровы грязно-серо-жёлтого цвета. Ступни ног грязно-коричневого цвета.

 Анатомирование мощей

При разрезе наружного покрова высохшей кожи, из­влекаются остатки мышц на подобие пеньки. На кожных покровах спины и обоих ягодиц – засохшие и истлевшие складки, превращающиеся в пыль при дотрагивании пальцем. При вскрытии брюшной полости слышен специфически- удушливый, затхлый запах. Обе стопы ног сохранили свою форму, кожа высохла, она грязно-бурового цвета. Ногти приобрели общий оттенок. На обеих кистях рук углубления в форме напоминающей червоточину, и через них проника­ет насквозь между костями пинцет. Весь труп совершенно высохший и настолько легковесен, что поднимается одной рукой взрослого человека.

Труп находится в стадии мумификации (высыхания) и окаменения вследствие того, что при погребении был поло­жен в сухую пористую песчаную почву, предотвращающую быстрое гниение. Труп был поднят на руки священнослу­жителями и показан всем присутствующим. Составленный протокол был подписан всеми членами комиссии. В гробу оказались различные церковные вещи, две 10 рублёвки, 30 руб. совет. кредит. При поднятии верхней крышки дна об­наружено много мусору, записки, кредитки разл. образцов на сумму 200 рублей, 1 руб. 75 коп. серебрян. монетой, 3 коп. медных, 10 образков, 1 крестика, 2 англ. булавки, 1 пуговица от дамской кофточки, печатный список о здра­вии и список монахов и иеромонахов, две грязных свечки, горсть семечек-подсолнуха и шелухи от них и по углам гроба разный мусор.

 ГАБО Р-388. Оп. 1. Д. 137а. Лл. 1-1об.

С. Секретно.

РСФСР

 Курский Губисполком Советов Рабочих, Крестьянских и Красноармейских Депутатов Президиум

 Декабря 24 дня 1920 г.

Курский Губернский Исполнительный Комитет препро­вождает при сем мощи ИОСАФА БЕЛГОРОДСКОГО со всеми протоколами их вскрытия, согласно распоряжения 8-го отделения НАРКОМЮСТА за № 927 от сентября 17-го дня 1920 года.

 Зампредгубисполкома

 Замзавгуботделуправления

 Секретарь Губисполкома

 ГАРФ А-353. Оп. 4. Д. 381. Л. 16.

ТЕЛЕФОНОГРАММА

 Декабря – 30 – 20 г.

 В.Ч.К. Секретно-Оперативный Отдел

VIII Отдел Н.К.Ю. просит прислать своего представителя в музей Наркомздрава /Петровка, 14/, сегодня 30/XII – с.г. к 3 час. дня для присутствия при распечатании прибывшего из г. Курска ящика с мумифицированным трупом Иосафа Белгородского.

Эксперт Н.К.Ю. Галкин

ГАРФ А-353. Оп. 4. Д. 381. Л. 15.

МАНДАТ

 НАРКОМЮСТ.

 Декабря 29-го 1920 г.

Предъявитель сего, старший командир красноармейцев тов. ЛАБУТИН имеет получить со ст. Москва 2-я Курской ж.д. особо-секретный груз, адресованный в Наркомюст и доставить таковой в музей Наркомздрава, Петровка, 14.

Подп. Заведывающий отделом П.Красиков

Скрепл. Секретарь В.Хомяков

ГАРФ А-353. Оп. 4. Д. 381. Л. 14.

ВОЕННОМУ КОМЕНДАНТУ г. МОСКВЫ

 Декабря 31 – 20 г.

 8-ой Отдел Наркомюста просит срочно выдать красноармейцам, командированным из г. Белгорода с секретнымгрузом так наз. мощей Иоасафа Белгородского, продовольствие, в виду того, что Президиум В.Ц.И.К. отказал в таковом, в виду сессии В.Ц.И.К.

 Заведывающий отделом Красиков.

 ГАРФ А-353. Оп. 4. Д. 381. Лл. 12-13.

В Белгородский Исполком

 Декабря 31 – 20 г.

 Белгород, Курской губ.

Подтверждая получение трупа – мумии Иосафа Белгородского, – VIII-ой отдел в срочном порядке про-сит выслать: 1/ протокол вскрытия, 2/ газеты, фотографические снимки и другие материалы, относящиеся к вскрытию и 3/ труды церковников, имеющие своею целью восхваление или личности Иоасафа, или Белгородского монастыря.

Нет ли каких либо материалов, иллюстрирующих жизнь монастырской братии или доходы земельные и иные владения бывшего монастыря.

Заведывающий Отделом Красиков

Секретарь Пузанова

ГАРФ А-353. Оп. 4. Д. 381. Л. 11.

ТЕЛЕГРАММА

 СЕКРЕТНО

 МСК НАРКОМЗОТ 8 ОТДЕЛ

 ИС БЕЛГОРОДА 558,22,29,14,56

 Трупп Иосафа отправлен Курск отправил Мскву Наркомвнудел как быт серебряной ракой вес восем пудов 51, завотделу правления Костюков

 Исполнено за № 13

 ГАРФ А-353. Оп. 4. Д. 381. Л. 9.

 ТЕЛЕГРАММА

 Н.К.Ю. 8-ой Отдел

 31/XII дня 1920 г.

 Белгород, Курской губ.

 Заведующему Отделом Управления Костюкову.

 Труп Иосафа получен и помещен в музей Наркомздрава /Петровка, 14/. Серебряную восьмипудовую раку следует направить в наркомфин.

 Заведующий отделом Красиков.

 Секретарь Пузакова

 ГАРФ А-353. Оп. 4. Д. 381. Л. 8.

МАНДАТ

РСФСР, НАРКОМЮСТ, Отдел 8

Декабря 30 дня 1920 г.

Москва, КРЕМЛЬ, зд. В.Ц.И.К. 

Делегируется в качестве представителя YIII Отдела, консультант тов. СЕМЕНОВСКИЙ для присутствия при распечатании прибывшего из г. Курска ящика с мумифицированным трупом Иосифа Белгородского.

 Заведующий Отделом Секретарь

 ГАРФ А-353. Оп. 4. Д. 381. Л. 7.

 АКТ

 Мы, нижеподписавшиеся, представитель Московской Чрезвычайной Комиссии тов. КУДИНОВ, Георгий Петрович, тов. ЛАБУТИН, Никита Ефимович, старший команды красноармейцев, команда красноармейцев в составе 3 /трех/ человек: тов. СОКОВ, Е.П., ШКАЛЕВ, Я.Л., БОЛЬШАКОВ А.И., Заведующая Выставкой по Охране Здоровья Н.К.З. Серафима Григорьевна ШИФМАН и лектор инструктор Главсанупра Д.И.ШИФМАН составили нижеследующий акт в том, что на Выставку по охране здоровья Н.К.З., Петровка, 14, командой вышепоименованных красноармейцев во главе со старшим, том. ЛАБУТИНЫМ, согласно предписания VIII-го Отдела Наркомюста за № 1180 от 29/XII-20 г. доставлен ящик с особо-секретным грузом. По вскрытии ящика, в присутствии вышепоименованного представителя М.Ч.К. оказалось, что он содержит человеческую мумию, хорошо сохранившуюся, мужского пола. По осмотре мумии оказалось, что брюшная полость вскрыта на небольшом участке выше лобкового сочленения, а также на левой ноге отсутствует большой палец. 

Кроме описанной мумии и упаковочной соломы в ящике никаких других предметов не оказалось. Также кроме выше-указанного предписания тов. ЛАБУТИНА никаких других документов к делу предъявлено не было. После вскрытия ящика и осмотра мумии, таковая была водворена в ящик, содержащий на выставке другие мумии. Нижеподписавшиеся удостоверяют, что ни во время вскрытия ящика, ни во время переноски мумии ничьи религиозные чувства оскорблены этими действиями не были. Все вышеизложенное подписями присутствующих и приложением печати Выставки удосто-веряется. Москва, 30-го Декабря 1920 года, 7 . час. вечера.

Примечание: Эту мумию церковники присваяют так называемому святому ИОСАФУ БЕЛГОРОДСКОМУ.

Подписал: Заведующ. Выставкой Д-р С.Г.ШИФМАН Скрепили: Г.КУДИНОВ, Н.ЛАБУТИН, СОКОВ, БОЛЬШАКОВ, Д.И.ШИФМАН.

ГАРФ А-353. Оп. 4. Д. 381. Лл. 4-5.

___________________________________

1 ГАКО Ф. 20. Оп. 2. Д. 643.

2 Епископ Александр Семенов-Тян-Шанский. Православный Катехизис. Париж, 1981. С. 93.

3 Георгий Федотов Святые Древней Руси. М. 1991. С. 1.

4 Жития Святителей Иоасафа Белгородского и Дмитрия Ростовского. М. 2007. С.119.

5 Семашко Н. Наука и шарлатанство (О выставке «мощей») // Революция и церковь. 1922. № 1–3. С. 30 – 32.

6 Святые мощи. СПб. 2007. С. 141.

7 Там же. С. 142.

8 А. Цветаева «О чудесах и чудесном», М., «Буто-пресс» 1991 г. // Жития Святителей Иоасафа Белгородского и Дмитрия Ростовского. М. 2007. С.120.

9 Там же. С. 122-123.