Мне очень хочется рассказать о человеке, искренней христианской любовью которого ко мне я дорожу всю свою жизнь. Этот человек – протоиерей Николай Сырнев. И если бы не он, я, наверное, была бы совершенно другой по своему мировоззрению, отношению к людям и жизненным обстоятельствам.


 
Первое, что всплывает ярко в памяти – послевоенное детство. В то время наша семья жила в Новосибирске на Красноярской улице недалеко от железнодорожного вокзала в частном доме. В маленькой пристроечке к дому жили Петр Николаевич Сырнев – старший сын о. Николая и Агриппина Дмитриевна Михайловская – мамина родная сестра, моя любимая тетя Груня. Жили мы одной дружной семьей. Часто к нам в гости приходил о. Николай. Для меня, маленькой девочки, это был всегда большой праздник. Очень добрый, отзывчивый, внимательный о. Николай расспрашивал меня обо всем, серьёзно относился ко всем моим детским проблемам.

В голодное послевоенное бесконфетное время он бережно давал мне кусочки просфор, и они были для меня вкуснее и слаще всего на свете. Причем всегда просил, чтобы я угощала просфорками всех детишек нашего двора. Ребятня ждала его прихода. Мы у него все были как внуки – любимые и обласканные. Часто мне жалко было отдавать просфорки, но я преодолевала себя, чтобы не быть жадиной. Помню, как он мазал йодом и зеленкой разбитые мои локти и коленки, утешал, жалел, как мог, подбадривал. Духовно вел меня батюшка по сложному жизненному пути. Очень чутко, очень тактично, очень бережно. И не только я – весь двор любил о. Николая. Как только он у нас появлялся, сразу раздавался чей-нибудь крик: «Отец Николай пришел! Батюшка пришел!». И все сбегались к нему, брали благословение, спрашивали совета, делились бедами и несчастьями. И для каждого он находил доброе слово, ласковую улыбку, мудрый совет.

Он служил в Успенской церкви, иногда в Вознесенской. Я ходила вместе с тетей Груней в Вознесенскую церковь (тогда её называли Туруханской), когда служил о. Николай. Мне не было скучно там. Было очень хорошо. Вспоминаю, как дрожал голос батюшки, когда он проповедь говорил, всегда от чистого сердца. Вспоминаю его слёзы на глазах во время молитвы о стране, о мире всего мира.

Родители тоже ходили в храм, но редко. Это было опасно. Верующих презирали, стыдили, запрещали ходить в храм, носить крестики. На службе в обычные дни людей было очень мало. Но в большие праздники, несмотря на запреты, в храме было полно народа. И было много понастоящему верующих людей. Просто это не афишировалось.

Такая обстановка была в стране, что никто без особой нужды о себе ничего не рассказывал. Каждый жил своей судьбой, своей жизнью. Но о. Николай не боялся и не стеснялся своего священнического сана. Сколько я его помню, он всегда был и на улице, и у нас дома в своём священническом одеянии, в рясе, и с крестом на груди.

Он был очень гостеприимным, и я часто заходила к нему в гости. Жил он в маленьком деревянном доме недалеко от Туруханской церкви. Сейчас этот домик снесен, и на его месте стоит новая девятиэтажка. Как радовался батюшка, когда я приходила! Он ставил меня на стул (я была маленького росточка) и просил спеть или прочитать стихотворение, угощал просфорочками. Я всегда с удовольствием, с выражением пела или читала. Почему-то очень запомнилось, как я читала ему одно стихотворение, посвященное перелету через Северный полюс Валерия Чкалова и Георгия Байдукова. Перелёт этот был в 1937 году. Автора стихотворения я не помню.

Самолёт, самолёт,
Смел и прям твой полёт,
Точно сокол огромный и мудрый.
Через тысячи верст,
Через холод и лёд
Начинаешь ты свой мировой перелёт
На рассвете румяного утра.
В добрый час,
В добрый путь вам, герои страны –
Цвет крылатой Советской державы.
Вы тверды и сильны,
Вы отваги полны
Нашей доблестной Сталинской славы.

Тогда Сталин был для всех отцом, непререкаемым авторитетом, вся жизнь страны была озарена Сталинской славой. И я, девочка-подросток, как и миллионы других советских людей, искренне в это верила. Только изредка из разговоров взрослых узнавала о другой стороне жизни нашей страны: лагерях, ссылках, расстрелах.

О жизни о. Николая я знаю не так много. По документам, которые я храню, он закончил Вятскую Духовную семинарию в 1898 году и сразу же стал священником. В этом же году женился на дочери священника Александре Петровне Утроновой. У них было двое детей: Петр (1901 г.р.) и Серафим (1905 г.р.). Петр и стал потом мужем моей тети.

О. Николай с 1898 года служил священником в деревнях Елабужского уезда Вятской епархии, учителем Закона Божьего в приходских школах. В 1918 -1919 гг. он был полковым священником в Белой Армии.

Когда я читала листы прохождения службы (старинную трудовую книжку о. Николая), меня поразили слова командира полка: «В службе сего священника не было обстоятельств, лишающих его права на получение отличия безпорочной службы». Он был награжден набедренником, скуфьей, камилавкой, золотым наперсным крестом.

Как попал в Сибирь о. Николай, я не знаю. Мои дедушка и бабушка – калужские переселенцы – познакомились с ним, когда он служил в селе Завьялово в Покровском храме в 20-х годах. Сами они переселились в Завьялово в конце 19 века, жили в доме для прислуги купца Василия Васильевича Кайманакова, у которого и работали. Их дети, моя мама и тетя Груня, вместе с купеческими детишками играли в купеческом доме, бегали по лестнице на второй этаж, любовались там красивой лепниной на потолке. Часто ходили в Покровский храм. Может быть, тетя Груня в храме и познакомилась с Петром Николаевичем Сырневым. В Завьялово прошли их детство и молодость. Потом был «призыв» в город – молодых людей приглашали строить Новосибирск, куда они и перебрались.

Мама там работала на Ледокпункте. Это было очень тяжело. Нужно было киркой долбить лед, укладывать в штабеля, перевозить, разгружать. И в при всем этом – находить силы рожать и растить детей. Она очень уставала. А когда началась война, папа и Петр Николаевич ушли на фронт. Опустел наш двор на Красноярской. Остались только женщины, дети да калеки. И для нас всех каждый приход о.Николая (в это время он уже служил в Новосибирске) был поддержкой и спасением. И еще спасало то, что в деревне остался мамин брат Иван Дмитриевич Михайловский, к нему мы и ездили большой гурьбой отъедаться. Все спали на полу, днем плавали на лодке по Оби, в лесу собирали ягоды и грибы. Кружилась голова от запаха и вкуса нельмы и стерляди, от бочек с брусникой и груздями. Всюду висели связки сушеных белых грибов. Эта обычная для деревенских жителей еда тогда казалась нам какой-то фантастикой!

В Новосибирске о. Николай во время войны собирал деньги и вещи для фронта и тыла. Многим помогал, чем только мог. Его даже наградили медалью. Батюшка смог собрать очень много денег. Люди его любили, верили ему, хотели помочь. Он был очень честным, ответственным, щепетильным, все силы отдавал священству, своему долгу. По-видимому, в его жизни были и очень сложные, опасные моменты. В это я не была посвящена. Мне кажется, его хранил Господь. Матушка Александра помогала ему. Она была очень красивой, спокойной. Когда она умерла, отцу Николаю помогала по дому послушница Екатерина. О.Николай все ворчал на нее: «Не поднимай тяжелого, не поднимай!» Старенькая, добрая, ласковая, она старалась угостить каждого, кто приходил в батюшкин дом.

Могила матушки Александры не сохранилась, так как она была похоронена на кладбище возле Успенской церкви. А оно было разорено в начале 1960-х гг.

Сам о. Николай умер в 1960 г. в возрасте 85 лет и похоронен на Заельцовском кладбище. При прощании вся церковь была полна народа, так что даже в ограде стояло много людей, хотя была зима. Мне было 25 лет. У меня уже была семья, двое деток: Витя 4-х лет и годовалая Верочка. Смерть батюшки стала для меня очень большой потерей, но столько радости, света, оптимизма он вселил в мою душу, что на долгие годы хватило этого бесценного дара.

После смерти Петра Николаевича тетя Груня сначала сама хранила, а потом отдала мне некото¬рые документы: отрывки проповедей о. Николая, фотографии, Памятную грамоту, подписанную патриархом Алексием I, листы прохождения службы с 1898 по1919 г. Тетя Груня просила меня: «Аня, береги эти документы». И я их берегу как святыньку. Я часто их пересматриваю, перечи¬тываю, вспоминаю наши встречи с о.Николаем, его наставления. Часто говорю с ним мысленно, а иногда и вслух. И удивительно, после этого жизнь становится светлее, на душе легче и чище, проблем меньше и отношение к ним проще, оптимистичнее. Стараюсь жить по его наставлениям:

НЕ ДЕЛАЙ ЛЮДЯМ ЗЛА. НА ЗЛО ОТВЕЧАЙ ДОБРОМ. БОГА ЛЮБИ ВСЕМ СЕРДЦЕМ.

Мне уже 75 лет. Каждое лето я приезжаю в Завьялово в свой старенький покосившийся домик, доставшийся мне по наследству от тети Груни. Любуюсь рябинкой (отростком от посаженной тетей Груней перед входом в дом), вожусь в огороде и в палисаднике, наслаждаюсь тишиной Караканского бора, щебетанием птичек. Дети уговаривают меня: «Мама, давай мы тебе путевку купим в санаторий, что тебе здесь делать, тяжело ведь уже». А для меня лучше этого места на свете нет. Здесь мои корни, здесь похоронены дедушка и бабушка, здесь провели свое детство мама и тетя Груня. А когда я проезжаю или прохожу мимо Покровского храма, где служил мой дорогой и никогда не забываемый о. Николай, я мысленно желаю каждому ребенку, чтобы ему, как мне в моем детстве, встретился такой человек и озарил его жизнь светом настоящей христианской любви.

Лето 2011

Сырнев Николай Васильевич родился в 1875 г. в с. Сретенском Нолинского уезда Вятской губернии в семье псаломщика Василия Сырнева.
В 1898 г. окончил курс Вятской Духовной семинарии. По окончании семинарии рукоположен во священника. С 1898 по 1919 гг. служил на приходах Вятской епархии. С 1919 по 1922 гг. работал делопроизводителем Барзасского военкомата Щегловского уезда Томской губернии.
С 1922 по 1925 гг. отец Николай – настоятель Покровской церкви с. Завъялово Новониколаевской губернии. В 1925 г. переведен к Иоанно-Предтеченской церкви г. Каинска, где прослужил до 1932 г.
В списке храмов Новосибирской епархии, составленном примерно в 1926-1927 гг., Иоанно-Предтеченская церковь являлась центром Каинского благочиния Тихоновской ориентации. В него входили, помимо г. Каинска, Богородице-Казанская церковь в с. Ново-Черновском, преподобного Нила Столобенского в с. Кожевниковском (Барабинский р-н), Михаило-Архангельская церковь в с. Антошкинском, церковь в с. Кротовском (Доволенский р-н), Иоанно-Богословская церковь в с. Таскаевском, Михаило-Архангельская церковь в с. Нижне-Чулымском, церковь в с. Ново-Щербаковском (Здвинский р-н), Никольская церковь в с. Булатовском, Свято-Троицка.
С 1932 по 1935 гг. и с 1937 по 1939 гг. священник Николай Сырнев был настоятелем Вознесенского кафедрального собора г. Новосибирска; два года, с 1935 по 1937, он служил в Михаило-Архангельской церкви с. Усть-Иня.
После закрытия Вознесенского собора о. Николай переходит на гражданскую службу: с 1939 по 1942 гг. он – сторож пимокатно-кошмовальной фабрики в г. Новосибирске.
С 1942 г. священник Николай Сырнев служил в Успенской церкви г. Новосибирска, сначала рядовым священником, а затем настоятелем.
Скончался протоиерей Николай Сырнев 23 февраля 1960 г. и похоронен на Заельцовском кладбище г. Новосибирска.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.