Библиографические заметки и выписки

К ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ УБИЙСТВА ИМПЕРАТОРА ПЕТРА III И ПЕРВЫХ ДНЕЙ ЦАРСТВОВАНИЯ ЕКАТЕРИНЫ II
К.А.Писаренко

В одной из статей изданного весной 2000 года сборника "Загадки русской истории XVIII века" мною предпринята попытка реконструкции обстоятельств убийства императора Петра III в Ропше в июле 1762 года (с.253 - 398). Восстановить картину помог сравнительный анализ описаний ропшинской драмы двумя дипломатами - секретарями французского и датского посольств - Рульером и Шумахером. Выяснилось, что факты, изложенные датчанином, подтверждаются многими другими источниками - как прямо, так и косвенно, а вот заявления француза, противоречащие рассказу Шумахера, подкрепить нечем, если не считать знаменитого письма Екатерины II Станиславу Понятовскому от 2 (13) августа 1762 года. Более того, сочинение Рульера содержит ряд явных ошибок. Например, возраст Г.А.Потемкина указан 17 лет (на самом деле 22). Приводимые Рульером подробности охраны узника в Ропше и передачи императрице печального известия опровергаются письмом самого Петра III и рассказом в гостиной Головиных Н.И.Панина. Между тем повествование секретаря датского посла в части, посвященной гибели Петра Федоровича, соответствует свидетельствам очевидцев и материалам различных ведомств. Всего мною выявлено двадцать одно совпадение (с.255 - 318).
Российские архивы, однако, еще способны преподнести сюрпризы исследователю данной темы. Не секрет, что опубликованные в XIX веке Камер-фурьерские церемониальные журналы, представляющие собой хронику императорского двора, содержат немало лакун. Записи подчас скупы и нерегулярны. Отсутствует, например, журнал за 1747 год. В журнале за 1762 год утрачены листы с марта по июль включительно (РГИА. Ф.516, оп.1, д.33). Тем ценнее сведения из Журнала дежурных генерал-адъютантов за 1762 год, в котором записи начинаются с 1 июля. Следовательно, здесь зафиксировано большинство, если не все, распоряжений императрицы первых дней ее царствования. Так вот, один из указов от 3 июля полностью согласуется с мемуаром Шумахера:
"Находящемуся при команде в Петергофе лейб-гвардии Семеновского полку капитану Щербачеву. Приказ.
Ея Императорское Величество, всемилостивейшая государыня высочайше указать соизволила из содержащихся в Петергофе под смотрением вашим арестантов Тимлера и арапа Нарциса ис под караула свободить. И для того имеете оное исполнить" (РГИА. Ф.439, оп.1, д.17, л.5).
Долгое время считалось, что Петра III в Ропшу из Петергофа сопровождал Алексей Орлов. Первым обратил внимание на разночтения в источниках по данному поводу О.А.Иванов (кандидат философских наук, известный краевед, постоянный автор "Московского журнала". - Прим. ред.). Екатерина II и княгиня Е.Дашкова писали об отправлении в Ропшу свергнутого царя "под прикрытием А.Орлова и подчиненных ему" офицеров - Пассека, Баскакова, Барятинского и Черткова. С другой стороны, барон А.Ф.Ассебург и А.Шумахер настаивали на том, что Петра Федоровича везли два других офицера гвардии. Шумахер привел их фамилии и звания: капитан Щербачков и поручик Озеров. Однако подтверждения тому, что речь идет о реальных лицах и что в июле 1762 года эти люди действительно служили в гвардии, до последнего времени не было. 
Материалы Российского военно-государственного архива подтвердили относительную правоту датчанина. Капитан Щербачков (точнее, Щербачев) и поручик Озеров существовали; более того, оба летом 1762 года служили в лейб-гвардии Семеновском полку. Первого звали Алексей Логинович, второго - Сергей Иванович. В итоге версия Шумахера и Ассебурга стала выглядеть предпочтительнее общепринятой "орловской" (с.319 - 320, 306, 307).
Приведенный документ окончательно разъясняет, почему именно Алексей Логинович Щербачев, а не Алексей Григорьевич Орлов должен был доставить императора из Петергофа в Ропшу. Безусловно, передать арестанта главе ропшинского караула - отставному капитану А.Г.Орлову - имел право только глава петергофского караула капитан гвардии А.Л.Щербачев.
Кроме того, предписание царицы подтверждает свидетельство Шумахера об отправлении 3 июля в Ропшу лекаря Людерса, скрипки и собаки без "арапа" Нарцисса. Между тем историки до сих пор убеждены, что в Ропшу по просьбе царя Екатерина послала и негра (ссылки при этом делаются на вышеупомянутое письмо царицы Станиславу Понятовскому и на ее послание Василию Ивановичу Суворову от 30 июня 1762 года). Однако ордер государыни дает следующую картину: 3 июля 1762 года Людерс взял с собой в Ропшу только собаку и скрипку, потому что местонахождение арапа Нарцисса (Петергоф) стало известно лишь в день отъезда лекаря к пациенту. Екатерина отреагировала немедленно, повелев А.Л.Щербачеву пленника освободить, не указав, правда, что делать с ним дальше.
Журнал дежурных генерал-адъютантов за 1762 год уточняет и другие обстоятельства первых дней царствования Екатерины II. Например, ее обращение от 1 июля к гвардейцам, в ночь с 30 июня на 1 июля окружившим Летний дворец и требовавшим выхода императрицы на балкон. Г.Р.Державин описывает его так: "Поутру издан был манифест, в котором хотя, с одной стороны, похвалено было их усердие, но, с другой, - напоминалась воинская дисциплина и чтоб не верили они рассеваемым злонамеренных людей мятежничьим слухам, которыми хотят возмутить их и общее спокойствие; в противном случае впредь за непослушание они своим начальникам и всякую подобную дерзость наказаны будут по законам" (Г.Р.Державин. Записки. М., 2000. С.20-21). 
В журнале же о манифесте сказано следующее: 
"К дежурству лейб-гвардии полков.
Ея Императорское Величество, наша всемилостивейшая государыня, всегда почитая военное повиновение главною честью ея войск и потому изволила принять с неудоволствием произшедшее нынешной ночи от излишняго питья самоволною тревогу, чем по толиких трудах сама нашлась вновь обеспокоена. И всевысочайше указала: приказом объявить во всех полках лейб гвардии свое монаршеское желание, чтоб каждой из них имел повиновение к своим командирам яко к поверенным персонам Ея Величества, как воинской артикул повелевает.
Отправлено чрез караулнова капитана" (РГИА. Ф.439, оп.1, д.17. л.1-1 об.).
2 июля императрица распорядилась выдать нижним чинам полугодовое жалованье - в благодарность за участие в свержении Петра III:
"Лейб-гвардии в Преображенской полк. 
Ея Императорское Величество, всемилостивейшая государыня высочайше указать соизволила, чтоб бывшим здесь в Петербурге лейб гвардии полкам, також и армейским, и в Кронштате находящимся матрозам, и гарнизонным полкам ундер-афицерам, капралам, редовым и протчим нижним чинам пожалованное им от Ея Императорскаго Величества за бывшей 28-го числа порад не в зачот за полгода жалованье принять от его Высокопревосходителства господина действителного тайного советника и ковалера Никиты Ивановича Панина. И по оному Ея Императорскаго Величества высочайшему повелению от оного полку для принятия им жалованья камисару приказать явитца и с ымянною ведомостью немедленно у реченного господина действителного тайного советника Никиты Ивановича Панина. Салдатам в приказе объявить, что им то жаловане без замедления выдано быть имеет".
Ниже примечание: "В такой же силе писаны в нижеписанныя места сообщени[я] - в Семеновской, Измайловской и Конной полки, генерал-фелцеихмейстеру и ковалеру Вилбое, к адмиралу и ковалеру Талызину, к графу Александр Борисовичу Бутурлину" (РГИА. Ф.439, оп.1, д.17, л.2-2 об).
Достоин внимания и другой указ от 2 июля, переданный через генерал-адъютанта К.Г.Разумовского, дежурившего первые шесть дней июля, пока его 7 числа не сменил А.Б.Бутурлин. Он подтверждает запись в дневнике наставника Петра III академика Я.Штелина об отправлении пленных голштинцев 1 июля из Ораниенбаума в Петербург:
"Господину генерал-лейтенанту и гвардии Преображенского полку пример-маиору и ковалеру Суворову.
Находящихся в Ранинбоуме Его Сиятелства принца фон Голштеин-Бека и принцессы шар по приложенным двум писмам их служителей по получении сего сюда отпустить, а за оставшим экипажем прислан[о] будет. Ис присланного ж от вас от 1 числа ко мне репорта об отпуске находящихся в Ранинбоуме арестантов усмотрено, что находящейся в Ранинбоуме в голштинской службе капитан Евреинов вами в силу высочайшаго Ея Императорскаго Величества повеления выпущен ли? И для того по получени[и] сего меня репортовать" (Со шпагой и факелом. М., 1991. С.320; РГИА. Ф.439, оп.1, д.17, л.12, 3 об. - 4).
Большой интерес представляет зафиксированная в Журнале придворная хроника. Особенно в сравнении с тем, что говорит А.Шумахер. Сперва напомним его слова: "2 июля по приглашению, полученному накануне, иностранные посланники посетили двор и принесли свои поздравления императрице. 3 июля после обеда императрица выехала на прогулку. Ее сопровождало несколько карет и отряд рейтар. Она выходила у нескольких церквей, прежде всего у Казанской, и совершила в них короткие молитвы. 4-го она присутствовала в крепостной церкви на службе за упокой души усопшей императрицы Елизаветы..."
А вот выдержки из записей, сделанных со слов генерал-адъютанта Разумовского: "Сего июля 2-го числа был съезд ко двору Ея Императорскаго Величества в новой Летней дом иностранным министрам, где им была и ауединенция... 3 июля... Ея Императорское Величество всемилостивейшая государыня в двенадцатом часу имела высочайшее свое присудствие в Правительствующем Сенате... и высочайшей свой обратной выход имела пополуночи в 12-ть часов. Ея Императорское Величество всемилостивейшая государыня высочайшей свои выезд имела из новаго Летняго Ея Императорскаго Величества дому пополудни в начале 8 часу, а оттуда обратно возвратитца соизволила в 8-м часов... 4 июля... Ея Императорское Величество всемилостивейшая наша монархиня соизволила высочайшее свое Императорское отсудствие иметь в шлюпке из Новаго Летнего Ея Императорскаго Величества дому в Петропавловскую крепость в соборную церковь для служения панахиды по блаженной и вечной славы достойной памяти вселюбезнейшей Ея Императорскаго Величества тетки великой государыни императрицы Елизаветы Петровны пополуночи в ысходе 11-го часу, а приезд возиметь соизволила ко двору Ея Императорскаго Величества пополудни во втором часу" (Пером и шпагой. М., 1991. С.296; РГИА. Ф.439, оп.1, д.17, л.4 об. - 5, 6 - 7).
Процитированное выше - это лишь небольшая часть содержащейся в Журнале генерал-адъютантов за 1762 год информации о первых днях правления Екатерины II, которая в значительной мере дополняет и уточняет сведения, имеющиеся в Камер-фурьерских журналах. Между тем Журналы генерал-адъютантов до сих пор не опубликованы и недоступны для большинства любителей отечественной истории. Полагаю, время для издания хранящихся в Петербурге аналогов КФЖ (за 1745, 1748 - 1800 годы) уже наступило.
В заключение приведу новые данные о судьбе двух участников ропшинской драмы - поручика Преображенского полка Михаила Баскакова и камер-лакея Алексея Маслова. Документы Российского государственного исторического архива помогли установить, что преображенец, произведенный 19 апреля 1765 года в капитаны, скончался год спустя, в 1766 году. Что касается камер-лакея Маслова, верность свергнутому царю не воспрепятствовала его служебной карьере. В списке придворных служителей, составленном в феврале-марте 1765 года, отмечено, что Алексей Маслов "ис камер лакеев произведен февраля 21 дня 1763 году" в кофишенки с жалованьем 200 рублей в год (РГИА. Ф. 469, оп.14, д.6, л.21, 23; д.7, л.68 об. - 69).