Святитель Иоасаф, епископ Белгородский (+ 1754)

Память его празднуется 10 дек. в день преставления, 4 сент. в день обретения мощей, б июля тесте с Собором Радонежских святых

Святитель Иоасаф родился в знатной малороссийской семье Горленко. Славилась она и своим благочестием. Брат и сестра его отца постриглись под именами Пахомий и Анастасия. Отец его, Андрей Димитриевич, любил более всего уединенную семейную жизнь и не выезжал из своего поместья около Прилук. Ни придворная жизнь, ни военная служба не привлекали его. В конце своей жизни он оставил свой роскошный дом и поселился в маленькой келье в лесу, чтобы предаться молитве. Мать святителя, Мария Даниловна, была дочерью гетмана Апостола. Будущий святитель родился 8 сентября 1705 г. — в праздник Рождества Пресвятой Богородицы, во время литургии, и был наречен Иоакимом. Он был первенцем. Кроме него в семье было еще двое детей: полковник Андрей Андреевич Горленко, имевший многочисленное потомство, и Прасковья Андреевна Квитка.
Однажды Андрей Димитриевич сидел на крыльце своего дома, размышляя о судьбе своего старшего сына. Внезапно он увидел небо, как бы объятое пламенем, и посреди этого пламени Пресвятую Богородицу, а у ног Ее — распростертого Иоакима и услышал глас Ее: «Довлеет Ми молитва Твоя». В то мгновение ангел накрыл отрока епископской мантией. По воле Божией отец хотя и был потрясен видением, но забыл о нем и вспомнил лишь по кончине сына.
Восьми лет Иоаким поступил в Киевскую Братскую академию, где учились его отец и дядя и где получало образование все малороссийское дворянство. Там господствовало монастырское направление: все преподаватели были иноками, а воспитанники носили подрясники. Посещал Иоаким и Печерскую лавру, и в нем созрела решительность посвятить себя иноческой жизни. Но родители благословения своего ему не дали. Тогда он оставил в Киеве для сношения с ними своего слугу, а сам поступил послушником в Межигорский монастырь.
Через 2 года его постригли в рясофор с именем Иларион, ему было тогда 18 лет. Тогда же он открыл свою тайну родителям, и они со многими слезами и грустью приняли это как волю Божию и послали сыну свое благословение. Еще через 2 года Иларион принял постриг в мантию с именем Иоасаф. Его посвятили в священный сан, и он занимал разные духовные и административные должности. Следующие слова, сказанные им сестре перед кончиной, проливают свет на эти годы его жизни: «Сестрица, суровые подвиги в начале не дают мне веку дожить!» В это время он и расстроил свое здоровье.
Затем в течение 9 лет он был настоятелем Спасо-Преображенского Мгарского монастыря под Лубнами и наместником Троице-Сергиевой лавры (совместно с Мгарским монастырем). Он восстановил эти обители, пострадавшие от пожаров, и поднял их духовную жизнь. В эти годы он приобрел большой административный опыт.
В 1748 г. архимандрит Иоасаф был поставлен епископом Белгородским. В Белгород он прибыл в том же году 6 августа и в тот же день отслужил в соборе свою первую литургию архиерейским служением.
Его епархия была очень обширна, впоследствии она была разделена на три. Духовенства в ней было мало — паства была невежественна и суеверна. Заброшенная нива требовала своего возделывателя. Ежегодно объезжал ее святитель.
Однажды он увидел во сне, что в притворе какой-то церкви находится на груде мусора икона Пресвятой Богородицы, и услышал от Нее голос: «Смотри, что сделали с иконой Моей служители храма сего. Сей образ Мой предназначен быть источником благодати для веси сей и всей страны, а они повергли его в сор!» Показанную ему во сне икону святитель нашел в Вознесенской церкви предместья города Изюма-Замостья, именно в таком виде. Долго и горячо молился перед ней святитель. Потом сказал: «В сем образе преизобилует особая благодать Божия, в нем Пресвятая Богородица являет особенное знамение Своего заступничества для веси и всей страны!» Он приказал поставить святую икону в храме на подобающее ей место и, проведя в Изюме три дня, каждый день приходил перед ней молиться. Это была икона Пресвятой Богородицы, именуемая Песчанской.
Раз на собрании духовенства святитель Иоасаф увидел священника, которому было 130 лет. Прозрев какую-то тайну, святитель задержал его, чтобы узнать причину такого долголетия, и священник покаялся ему в содеянном им страшном грехе: местный помещик, опоздавший к литургии, заставил его своими угрозами совершить ее вторично, что запрещено святыми канонами, не говоря уже о том, что храм был однопрестольный. Не успел испуганный иерей совершить первый возглас, как услышал таинственный и грозный голос: «Остановись, что ты делаешь? Священник содрогнулся, но продолжал литургию. Голос продолжал: «Не дерзай, аще же дерзнешь — проклят будешь!» Обезумев, несчастный ответил.- «Сам ты проклят!» — и совершил литургию. Святитель ужаснулся, услышав его признание. «Несчастный, что ты сделал? — воскликнул он.— Ты проклял Ангела Хранителя святого места того. Вот причина твоего долголетия».
Немедленно он пошел со священником на место, где прежде стояла церковь. Оно было уже давно запахано. Там он велел ему совершить Божественную литургию и по окончании ее прочитать молитву св. праведного Симеона Богоприимца: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко...» Затем благословил его и прочитал разрешение грехов. Склонилась голова старца на плечо святителю, и, примиренный с Богом и своею совестью, он тихо скончался. Святитель сам отпел его и похоронил на этом самом месте.
Но что известно о внутренней жизни святителя Иоасафа, которую он тщательно скрывал? Известно, что он имел дар слез, и всякий раз, литургисуя, проливал их. При каждом бое часов он читал следующую молитву: «Буди благословен день же и час, в он же Господь мой Иисус Христос мене ради родился и распятие претерпе и смерть пострада. О Господи Иисусе Христе, в час смерти моея приими дух раба Твоего в странствии суща, молитвами Пречистой Матере Твоея и всех святых Твоих, яко благословен еси во веки веков. Аминь!»
Часто он рубил дрова для бедных и разносил их ночью, одетый в бедную иноческую одежду. Его письма к матери свидетельствуют о нежности сердца его, а пред строгостью его трепетала вся епархия. Он помогал узникам и посылал обеды со своего стола бывшему белгородскому воеводе Пассеку, заключенному в тюрьме. А когда губернатор стал возражать против этого, святитель перечислил ему его грехи и сказал, что когда он сам попадет в то же положение, то может рассчитывать на его милосердие.
В июле 1754 г. святитель посетил в последний раз родительский дом. Вся семья ждала его на крыльце. Отец его был, видимо, смущен при мысли, что он должен будет преклониться перед сыном, и, когда преосвященный вышел из экипажа, отец нарочно выронил трость и бросился поднимать ее — и таким образом поклонился сыну в ноги. Но святитель понял, в чем дело, и в то же мгновение был у ног отца.
В это свое посещение он узнал, что в одном из имений его родных строится храм и что придел его до сих пор был без крыши. Он сделал им строгий выговор, что о своем доме они больше заботятся, чем о храме Божием. Войдя в другой день в церковь во время совершения проскомидии, он увидел, что просфоры испечены из темной муки, а мука доставлялась его родными. Он остановил богослужение, взял просфору, показал ее матери и жене брата и тоже сделал им выговор.
Отца он постоянно посещал в его лесном уединении. Из родительского дома святитель заехал во Мгарский монастырь помолиться в уже освященном храме, который он сам когда-то возобновлял. Оттуда он выехал в Белгород, но до кафедрального своего города не доехал.
Изнемогая от подточившей его совершенно болезни, он должен был остановиться в Грайвороне — имении, принадлежавшем архиерейскому дому. Сюда приехали к нему мать, брат и сестра, и здесь он и приоткрыл сестре тайну своей первоначальной иноческой жизни. Сестра просила его молиться за нее и ее детей, но он ответил ей, что сам нуждается в молитвах, ибо готовится в путь многотрудный. После соборования, исповеди и причастия Святых Христовых Тайн святитель Иоасаф скончался 10 декабря 1754 г. в 4 часа 20 минут пополудни, в возрасте 49 лет. В час его кончины игумен Хотмыжского монастыря Исайя видел во сне, что святитель Иоасаф, указывая ему в окно на яркое, сияющее восходящее солнце, сказал: «Как солнце сие ясно, так светло предстал я в час сей Престолу Божию».
Несмотря на всю скорбь родных его, сомнений у них в святости святителя не было. Со страхом вошли они к отцу сообщить ему горестную весть. Они боялись, что она убьет его. Но он сказал им: «Знал, что вы пришли с известием о смерти сына моего Иоасафа. Но это я узнал прежде вас. 10 декабря вечером был мне голос: „Сын твой святитель скончался", — он залился слезами и прибавил: — Умер Иоасаф, умерла и молитва!»
Когда тело почившего привезли в Белгород, то плач и рыдания народные заглушали пение. Хоронили его на средства архиерейского дома, потому что после него осталось только 70 копеек. До половины февраля 1755 г. он лежал в открытом гробу, и тление не коснулось его. Похоронили его в Троицком соборе, где брат его устроил алтарь для совершения по нему заупокойных литургий.
Через 2 года было обнаружено нетление его святых мощей. Исцеления от них совершались издавна, но особое обилие их было тогда, когда святитель Иоасаф был причислен к лику святых (4 сент. 1911).