Благоверный Великий князь Александр Невский (+ 1263)

Память его празднуется 23 нояб. в день преставления, 30 авг. в день перенесения мощей, 23 мая вместе с Собором Ростово-Ярославских святых, в 3-ю Неделю по Пятидесятнице вместе с Собором Новгородских святых и 23 июня вместе с Собором Владимирских святых

Св. благоверный вел. князь был праправнуком Владимира Мономаха и происходил от младшего сына его, вел. князя Юрия Долгорукого — родоначальника младшей, северной ветви Мономаховичей. В его лице редчайшим образом государственная мудрость, отличительная черта князей этой ветви, и воинская доблесть сочетались со святостью. Надо считать особым счастьем для Руси, что после разгрома ее татарами и битвы на Сити (см. житие св. блгв. князя Георгия Всеволодовича — 4 февр.) вел. князем стал отец его, Ярослав Всеволодович (третий сын Всеволода III Юрьевича Большое Гнездо), заступник за русский народ перед ханом. Недаром современники прозвали его «страдальцем за Русскую землю» — за нее он и положил душу свою, отравленный татарами.
Мать князя Александра — княгиню Феодосию — народ прозвал за ее милосердие и христианскую кротость «святой княгиней». Князь Александр родился в 1219 г., когда отец его был князем Переяславским.
Рано в то время начинали воспитание княжеских детей: уже в трехлетнем возрасте их передавали в мужские руки для обучения ратному делу, «сажали на коня», причем совершался целый религиозный обряд, так называемые «постриги». Но еще больше прилагалось внимания на развитие в детской душе благочестия и страха Божия: Евангелие, Часослов, Псалтирь, жития святых — вот книги, на которых воспитывались дети всех состояний; к ним прибегал и в зрелом возрасте русский человек, ища утешения и помощи. С детских лет юных княжичей начинали брать в походы под руководством опытных бояр.
Детские годы промелькнули для княжича Александра еще быстрее. Богатый Великий Новгород, владевший почти всем севером России, предложил князю Ярославу княжеский стол — князь принял его. Но Новгород был «вольным городом»: он сам предписывал себе законы и порядки, избирал князей и удалял их — «указывал им путь», как тогда говорили: «Ты, князь, сам по себе, а мы сами по себе», то есть «иди куда хочешь». Но князь Ярослав — как и все князья младшей ветви Мономаховичей — высоко держал знамя княжеской власти. И кончилось тем, что в 1228 г. он покинул непокорный Новгород и вернулся в свой Переяславль, оставив в Новгороде двух старших сыновей, Феодора и Александра, на попечение бояр.
В 1230 г. в России был неурожай, а в земле Новгородской, и без того нехлебородной, начался голод, особенно среди бедноты. Голод вызвал братоубийственную резню. В Новгороде эти бедствия повторялись не раз. Юные князья, милосердные и впечатлительные, приказали даром открыть для всех несчастных свои житницы, и никто не уходил из их дома не удовлетворенным в своей просьбе. Братья были очень дружны, но в 1233 г. князь Феодор скоропостижно скончался (8 июня), и князь Александр остался один.
Нелегко было его положение. От него зависела только дружина. Новгородцы дорожили своими вольностями и обычаями и считали, что не княжеское дело вмешиваться в их дела. Они сами решали их на своих собраниях (вече), всегда согласно желанию «лучших людей», то есть богатых. С бедными, «меньшими людьми», не считались. Тогда поднималось возмущение и кровавая резня — живых людей сбрасывали с моста в Волхов, и только появление архиепископа с крестом в руках останавливало братоубийство. Вмешательство князя могло бы только усилить раздражение. Сколько мудрости и твердости нужно было иметь юному князю, чтобы, исполняя волю отца, требовавшего, чтобы он высоко держал знамя княжеской власти, в то же время приобрести доверие и любовь новгородцев. Зорко следил он за тем, чтобы дружинники его не обижали население; он сам руководил ими и обучал их, так как ратное дело он знал в совершенстве. И все эти трудности удавалось ему обходить успешно: отец был им доволен, новгородцы любили его, гордились им и называли «наш князь». «Наш князь без греха», — был их общий отзыв; столкновений между его приближенными и населением не было.
Необыкновенно обаятельный в обращении, князь Александр отличался величественной осанкой и редкой мужественной красотой. «Я прошел многие страны, видел многих людей, — говорил магистр Ливонского ордена Андрей, — но ни среди князей, ни среди царей я не встречал ни одного, который мог бы сравниться с князем Александром».
Нравственный облик князя Александра описывает в следующих чертах современник — «самовидец»: «Был он иеролюбец и мнихолюбец и нищих любил, а митрополита и епископов чтил и слушал их, как Самого Христа...» Высота его семейной жизни видна из того, что обе его супруги, княгини Александра и Васса, и дочь, княжна Евдокия, почивающая в Княгинином Успенском монастыре во Владимире, чтутся местно, а младший сын его, князь Даниил Московский, родоначальник великих князей и царей московских, причислен к лику святых, чтимых всей Российской Церковью (память его 4 марта).
В это время на Русь надвигалось страшное испытание: исстари на южные пределы ее нападали степные кочевники, печенеги и половцы, а в 1233 г. новые враги, неизвестные дотоле, татары, нанесли ей страшное поражение на берегах реки Калки (в приазовских степях). С этого поражения, говорит летописец, «на 200 лет стала печальной Русская земля». Но на севере сначала не придали этому особого значения, и в 1237 г. татары появились опять, но уже на севере. Перейдя Волгу и Каму, они разорили Рязанское княжество, Москву и столицу Руси — Владимир. Вел. князь Георгий Всеволодович, старавшийся остановить их, был убит в битве на реке Сити (приток Мологи). Болота не допустили татар дойти до Новгорода, за 100 верст до него они повернули и пошли разорять Киев, и князь Александр остался пока в стороне от тяжелых событий. Но вел. князем стал его отец Ярослав Всеволодович, на плечи которого и легли тяжелые заботы о разгромленной земле Русской. К счастью, завоевав ее, татары ушли на нижнее течение Волги, где и образовали свое царство — Золотую Орду, со столицей Сарай.
Чтобы выяснить отношение хана к Руси, вел. князь поехал в Орду. Приняли его с почетом, но... «О! Горше горького честь татарская!..» — восклицает летописец. Однако же поездка его успехом увенчалась. Татары наложили на Русь тяжелую дань, но оставили нетронутыми русскую государственность и обычаи, а главное — Церковь, залог будущего освобождения России.
Но в это время Руси стали грозить с запада другие враги — немцы и шведы, и борьбу с ними пришлось вести князю Александру. Дело в том, что Римский престол находил, что с татарским нашествием наступило благоприятное время для окатоличения Руси силою меча.
Князь Александр предвидел неизбежность борьбы. В 1239 г. он женился на княжне Александре, дочери полоцкого князя Брячислава, земле которого грозила еще большая опасность, и начал строить крепость на границе Новгородских и Псковских земель. Но закончить ее он не успел. В 1240 г. шведский полководец Биргер вторгся в Новгородскую землю. Сопротивления он не ждал. Наскоро пополнив свою небольшую дружину, князь Александр двинулся ему навстречу. Перед походом он молился в соборе Святой Софии, призывая на помощь Матерь Божию и, наравне с новгородскими угодниками, свв. князей Бориса и Глеба, покровителей земли Русской... «Не в силе Бог, а в правде», — сказал он своим сподвижникам.
16 июля произошла битва на берегах реки Невы. На восходе солнца начальник стражи Филипп Пелгусий услышал шум плывущей лодки. Мгла окружала ее и гребцов. Видны были лишь стоявшие в лодке двое молодых витязей в латах. Старший из них ясно сказал: «Брат Глеб, прикажи грести скорее, поспешим на помощь сроднику нашему, Александру Ярославичу», и видение скрылось в тумане. Пелгусий поспешил с докладом к князю. Ободренный чудесным явлением, князь Александр в тот же день напал на шведов. До вечера длился бой. Русские творили чудеса храбрости. Сам князь все время был во главе сражавшихся и ранил Биргера копьем в лицо. Один воин подрубил его шатер, другой вбежал на вражеский корабль, все время нанося удары мечом. Всего убито русских было 20 человек. Белозерские, онежские и вологодские стрелки, которых князь Александр посадил на деревья, осыпали отступавших шведов градом стрел из луков. Летописец добавляет, что стреляли они не хуже татар. Ночью шведы окончательно ушли.
Новгородцы восторженно встречали своего князя-победителя, но тут же возникло между ними их единственное недоразумение, и князь Александр уехал в Переяславль. Узнав об этом, ливонские немцы заняли Псков. Тогда новгородцы послали к вел. князю посольство с архиепископом во главе просить вернуть им их князя. С возвращением его вернулось и воодушевление, и вера в успех. Быстро подготовившись к новой войне, князь Александр освободил Псков и вторгся в Ливонию. Разгромив ее, он на обратном пути нанес немцам страшное поражение на льду Чудского озера — так называемое Ледовое побоище (1242), — и во время его вступления в Псков 50 знатных рыцарей шло за его конем, а за войском множество простых пленников. Торжественно встречал его и Новгород, и с немцами был заключен мир «на всей новгородской воле», то есть условиях.
Тогда появился у Руси новый враг, не столь опасный, но свирепый — литовцы. Они заняли Торопец. Освободив его, князь Александр со своей дружиной и новгородцами преследовал их до их земли и так их разгромил, что долго после этого они не смели нападать на Русь.
Измученная татарами, Северо-Восточная Русь с надеждой взирала на юного князя-героя. Его желали видеть великим князем. Но по кончине страдальца за землю Русскую, вел. князя Ярослава Всеволодовича, отравленного татарами (1246), им стал по старшинству в роде брат его, Святослав Всеволодович. Ему пришлось ехать по новому порядку в Орду, чтобы быть утвержденным ханом. Но хан Батый выразил желание видеть новгородского князя, о котором много слышал. Ослушаться было невозможно. В Орде, перед представлением хану, русских князей заставляли исполнять языческие обычаи: проходить через огонь, кланяться кусту, теням умерших ханов и т. д. Отказ повиноваться стоил жизни. Пример св. князя Михаила Черниговского (память его 20 сент.) был у всех в памяти. И князь Александр перед отъездом соборовался и приготовился к смерти. Епископ снабдил его на дорогу запасными Святыми Дарами. С собой он тоже взял младшего брата Андрея.
Приехав в Орду, он сразу же решительно объявил татарам, что языческим обычаям подчиняться не станет. «Я христианин, — сказал он, — и мне не подобает кланяться твари. Я поклоняюсь Отцу и Сыну и Святому Духу, Богу Единому в Троице славимому, создавшему небо и землю и все, что в них».
Ко всеобщему изумлению, Батый велел не принуждать его, а скорее привести к нему. «Царь, — сказал, преклоняясь пред ним, благоверный князь, — я кланяюсь тебе потому, что Бог почтил тебя царством, но твари кланяться не стану. Я служу Единому Богу, Его чту и Ему поклоняюсь».
Батый долго любовался его мужественным прекрасным лицом и наконец сказал: «Правду мне говорили о нем. Нет князя, ему равного». Затем с почетом приняла его ханша. Но Батый был только наместником великого хана, жившего на горной окраине пустыни Гоби в Каракоруме, и по его приказанию русские князья должны были отправиться и к нему на поклон. Из этого опасного путешествия через непроходимые пустыни они вернулись только в 1250 г. Князю Андрею хан дал Владимир, князю Александру — Новгород и Киев. Но Киев лежал в развалинах, население его разбежалось, и князь Александр вернулся в Новгород. Потрясенный пережитым, он тяжело заболел. Все храмы были переполнены молящимися об его исцелении. По выздоровлении он немедленно должен был заключить договор с норвежским королем, с целью прекратить норвежские набеги на новгородские северные пределы, — и набеги прекратились.
Но скоро гроза опять нависла над Русью: вел. князь Андрей Ярославич неосторожно раздражил хана. Ему пришлось бежать в Швецию, а Александр Ярославич поспешил вторично в Орду, чтобы предотвратить вторичное татарское нашествие. Вернулся он оттуда вел. князем, и с тех пор и началось его подвижническое служение Руси. Казну свою он расточал нещадно на выкуп пленных, которых татары толпами уводили в Орду. Для оставшихся там он с митрополитом Кириллом добился разрешения открыть в Орде епархию. Надо было собирать разбежавшееся население, устраивать его на разоренных пепелищах, восстанавливать города и храмы. «Как отец, — пишет современник, — заботился он о народе».
Татары обложили русских тяжелым подушным налогом и решили сделать поголовную перепись. Великий князь знал, что, если этой тяжелой мере не подчиниться, могло выйти хуже, и во Владимиро-Суздальской Руси под его наблюдением исчисление прошло спокойно, но вольнолюбивый Новгород, отродясь не знавший чужого ига, возмутился. Великий князь поспешил сюда, чтобы спасти город от страшной татарской мести. Богатых людей он скоро убедил, но чернь волновалась, и, когда приехали татарские чиновники — баскаки — и началась перепись, началось восстание. Вел. князь уговорил татар не вмешиваться и обещал сам наказать зачинщиков, но, когда не помогли и строгие меры, он выехал из мятежного города, предоставив ему самому считаться с гневом хана. Это смирило новгородцев, они уступили, и город был спасен от разгрома. Хуже всего было то, что сбор податей хан передал откупщикам — «бесерменам», а они притесняли народ хуже чиновников. В Ярославле убили одного из них, и тогда вспыхнул мятеж против сборщиков. Опять нависла над Русью гроза нашествия, и опять должен был вел. князь ехать в Орду заступаться за нее.
В это время на Северо-Западе стало опять неблагополучно. Папа прислал к вел. князю миссионеров. Александр Ярославич ответил им кратко и сильно: «Все, что совершилось от создания мира до потопа и от потопа до разделения языков и до Авраама, от Авраама до исхода израильтян из Египта и до перехода чрез Чермное море и до смерти Давида царя, от начала царствования Соломона и до римского императора Августа, при котором родился Спаситель мира Христос, и до Страсти, Воскресения и Вознесения Господа, и до первого Вселенского Собора и прочих Вселенских Семи Соборов — все это мы хорошо знаем, а в вашем учении не нуждаемся и не примем его!» Папа не остался в долгу: против русского вел. князя поднялся целый крестовый поход из шведов, немцев, датчан и финнов. Было это в 1256 г. Они вторглись в Новгородскую землю, но, узнав, что новгородцы готовят отпор, шведы ушли, а зимой приехал вел. князь и вторгся в Финляндию. Поход был трудный — метель слепила глаза русским, но окончился он удачно.
В 1262 г. вел. князю опять пришлось ехать в Орду по делу избиения бесерменов. А начавшуюся в это время войну с немцами он поручил своему брату Ярославу и сыну Димитрию, и они ее окончили с успехом. А хан по просьбе Александра Ярославича не только простил русских, но и освободил их от обязанности служить в татарских полках.
Но, переутомленный испытанными тревогами, вел. князь опасно заболел, и в селе Городце Волжском (Нижегородской губ.) ему пришлось остановиться. Простившись со своими спутниками, он принял постриг с именем Алексий и, причастившись Святых Христовых Тайн, скончался 14 ноября 1263 г., на сорок пятом году жизни. Во Владимире в это время совершалось богослужение, и митрополит Кирилл увидел душу его, возносимую ангелами. Пораженный видением, он долго молчал, а потом, взойдя на амвон, сказал: «Дети мои милые! Знайте, что зашло солнце земли Русской! — и, помолчав еще, добавил: — Ныне преставился благоверный великий князь Александр Ярославич!» Ужас охватил присутствовавших. Храм огласился воплем отчаяния. «Уже погибаем!» — повторяли все. «Горе тебе, бедный человек! — пишет современник. — Как ты можешь пережить кончину твоего господина! Как зеницы твои не выпадут из глаз вместе со слезами! Как сердце не разорвется от горькой печали! Отца человек может забыть, но доброго господина не может! Если бы можно было, с ним бы лег и во гроб!»
Митрополит и духовенство встретили тело св. князя в Боголюбове; все окрестности были запружены народом, и, как только показался гроб, он весь ринулся навстречу. «И были вопль, и крик, и туга, какой не было никогда, так что, казалось, потряслась земля, — пишет тот же „самовидец", — и были чудеса...»
Отпевание происходило 23 ноября во Владимирском соборе. Когда хотели в руку усопшего вложить разрешительную молитву, то благоверный князь сам простер ее, взял молитву и снова скрестил на груди руки. Благоговейный ужас охватил присутствовавших. Погребли благоверного князя в монастырском храме Рождества Пресвятой Богородицы. Когда весть о бывшем на отпевании чуде распространилась по всей Руси, то много благодатного утешения влила она в скорбные сердца русских людей, горько оплакивавших преждевременную кончину своего князя, ставшего новым молитвенником и заступником за них пред Престолом Всевышнего.
Через 120 лет после этого, перед Донской битвой, один инок во время ночной молитвы в храме увидел, как перед гробницей князя Александра зажглись свечи и к ней подошли два старца со словами: «Встань, поспеши на помощь сроднику твоему, Димитрию Иоанновичу!» Св. князь встал и стал невидим. На основании этого видения святые мощи его после Донской победы были открыты и найдены нетленными, причем было множество исцелений. Когда перед походом на Казань (1552) царь Иоанн IV Васильевич молился у раки св. благоверного князя Александра, то один из его приближенных получил исцеление, что и было всеми принято как залог помощи благоверного князя чудотворца.
В 1571 г., во время нападения на Москву крымского хана Девлет-Гирея, инок Антоний, высокой духовной жизни, видел, как к гробнице св. князя Александра подошли свв. князья Борис и Глеб со словами: «Встань, брат наш, князь Александр, поспешим на помощь сроднику нашему благоверному царю Иоанну Васильевичу!» Св. Александр встал, и к ним присоединились почивающие в соборе благоверные князья Андрей, Всеволод, Георгий и Ярослав. Над Девлет-Гиреем одержана была победа.
В 1491 г. видели во время пожара монастырского храма св. благоверного князя Александра, поднимающегося на коне к небу по воздуху. Святые мощи его остались невредимыми. В 1547 г. он был причислен к лику святых. Чудеса и исцеления, творившиеся от его святых мощей, неисчислимы, и перечислить здесь невозможно.
30 августа 1724 г. святые мощи благоверного вел. князя Александра были перенесены императором Петром I в созданную им в Санкт-Петербурге Александро-Невскую лавру.