Святитель Павел, Митрополит Тобольский и Сибирский (+ 1770)

Память его празднуется 4 нояб. в день преставления и 10 июня вместе с Собором Сибирских святых

Святитель Павел Тобольский, в миру Петр Конюскевич, родился в 1705 г. в городе Самборе в Червонной Руси. Он учился в местном училище и в Киево-Братской академии и, по окончании ее, был в ней преподавателем. Он отличался кротким, но вместе с тем твердым характером и был очень настойчив в труде. Богослужение и церковное пение он очень любил. Двадцати восьми лет он принял монашество и сопровождал настоятеля лавры в Петербург, в качестве эконома. Затем он был проповедником Московской Славяногреколатинской академии и в течение 15 лет архимандритом новгородского Юрьева монастыря. В 1758 г. архимандрит Павел был возведен в сан митрополита Тобольского и Сибирского. Приехав на свою кафедру в самый канун праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы, он на другой день служил в городском соборе литургию.
Прежде всего новый митрополит обратил внимание на семинарию: оказалось, что в ней не преподавалось богословие, — он ввел преподавание его и сам непосредственно следил за ним. Из Киева он вызвал трех ученых монахов-преподавателей. Церкви в епархии, по большей части деревянные, часто горели, и святитель воздвиг около 20 каменных церквей и открыл много приходов. Строгий в управлении, он был сострадателен к бедным, сиротам и вдовицам. При нем в 1764 г. были открыты нетленными мощи святителя Иннокентия Иркутского (прославленного в 1805 г., память его 27 нояб.). Но в том же году были отобраны у монастырей земли и назначено им казенное содержание, весьма недостаточное для того, чтобы вести просвещение инородцев, которым они занимались. Святитель Павел заявил об этом в своем весьма резком докладе Святейшему Синоду. Вследствие этого состоялось заседание и митрополита Павла вызвали в Москву. Есть предание, что накануне святитель Павел явился во сне председателю заседания митрополиту Димитрию (Сеченову) и сказал ему на латинском языке следующее: «Некогда отцы наши, и в числе их некоторые святые, даровали Церкви разные земные удобства и неприкосновенность тех пожертвований утвердили заклятиями. И я, человек грешный, недостойный епископ Церкви Христовой, не своими поистине устами, но устами отцов моих проклинаю тебя, предателя церковных имуществ, и предрекаю тебе неожиданную смерть».
Ни в Петербург, ни в Москву святитель Павел не поехал, несмотря на все указы, так что даже предписано было выслать его из Тобольска. Но еще этот указ не был получен, как он приехал в Москву и подал прошение об увольнении его от епархии в Киево-Печерскую лавру. Святейший Синод осудил его на лишение сана. Императрица этого не утвердила и требовала его к себе. Он поехал в Петербург, но к ней не явился, говоря: «Я никуда не поеду, а только в Синод, которому обязан послушанием». Ему предложили вернуться к управлению Тобольской епархией, но он на это не согласился.
— Я лишен епархии, — говорил он, — по приговору Синода и потому не могу возвратиться в нее. Пусть отошлют меня в Киево-Печерскую лавру, в которой я дал обет послушания настоятелю.
Ему в этом не препятствовали. В лавру императрица прислала ему 10 тысяч рублей. Он их не принял. Эти деньги оставляли в келье его. Он их выбрасывал, говоря, что это огонь. Тогда эти деньги были переданы настоятелю лавры, как бы от митрополита Павла.
Настоятель уговаривал митрополита принять этот дар.
— А що ты устроишь, отче, на сей огнь? — спросил его митрополит.
— Да вот хотя бы чрез огнь церковные главы вызолотить.
— Се добре, — сказал тогда митрополит, и деньги пошли на позолоту глав Великой лаврской церкви.
Два года святитель провел в лавре спокойно, в строгих иноческих подвигах, окруженный всеобщим уважением как бесстрашный борец за права Церкви, и, невзирая на свою болезненность, служил как в лавре, так и в Киеве.
4 ноября 1770 г. он после долгой болезни скончался, напутствованный Святыми Таинствами. Тело его было поставлено в простом деревянном гробу в склепе под Великой лаврской церковью и, по-видимому, не было погребено. Со временем забыли, кто именно здесь покоится.
В 1827 г. митрополит Киевский Евгений (Болховитинов) велел перенести тела погребенных в склепе архиереев в новый склеп. Когда дошли до неизвестного архиерея, митрополит решил, что он раньше осмотрит этот гроб, но сделать этого не успел. В ту же ночь ему представилось во сне, что буря колеблет его дом. Он проснулся и услышал, что кто-то твердыми, мерными шагами идет к нему. Двери спальной отворились, и к нему вошел, стуча посохом и сияя светом, величественный и грозный архиерей в полном облачении. Митрополит встал и хотел поклониться ему, но не мог: так дрожали его ноги. Пришлец сказал ему по-малороссийски: «Чи ты даси нам почивати, чи ни? Ни даси нам почивати, не дам тоби и я николы почивати!» И теми же мерными шагами он вышел.
Когда наутро открыли крышку гроба, то митрополит Евгений увидел спящего в полном нетлении того же самого архиерея, в том же самом облачении, который ему явился ночью. Митрополит стал со слезами класть поклоны, целовать его руки... Наконец открыли, что это митрополит Тобольский Павел, погребенный там 57 лет назад. Митрополит отслужил по нем панихиду и ветел оставить на месте его гроб.
Богомольцы посещали его. Когда церковнослужители подымали крышку его гроба, то богомольцы видели, как живого, спящего уже более 100 лет святителя. У него были русые волосы и борода; спокойное лицо с закрытыми, несколько впавшими глазами. Руки были сложены на груди. Он покоился в митре и полном облачении.
К лику святых святитель Павел Тобольский был присоединен Собором 1917—1918 гг. Судьба мощей его после взрыва Великой лаврской церкви в 1942 г. не известна.