Христос Воскресе!

«По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег; устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые; Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь — Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам. И, выйдя поспешно из гроба, они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его... Когда же они шли, то некоторые из стражи, войдя в город, объявили первосвященникам о всем бывшем. И сии, собравшись со старейшинами и сделав совещание, довольно денег дали воинам, и сказали: скажите, что ученики Его, придя ночью, украли Его, когда мы спали; и, если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятности избавим» (Мф. 28, 1—8, 11—14).

Неужели никто, кроме жен-мироносиц, сотника и римских воинов, не видел такого события, как сошествие с небес ангела, который отвалил камень? Существует целый ряд исторических свидетельств. Одно из них принадлежит греческому историку Гермидию (Гермизию), официальному историографу Иудеи при прокураторе Понтии Пилате, бывшему из противников Христа. Он сам рассказывает, как убеждал жену Пилата не удерживать мужа от вынесения Господу смертного приговора. В ночь на воскресенье Гермидий отправился ко гробу, чтобы лично убедиться в том, что Умерший не может воскреснуть. «Приблизившись ко гробу и находясь шагах в полуторастах от него,— пишет Гермидий,— мы видели в слабом свете зари стражу у гроба — два человека сидели, а остальные лежали на земле. Было очень тихо, мы шли медленно, и нас обогнала стража, шедшая ко гробу сменить ту, которая там находилась. Вдруг стало очень светло. Мы не могли понять, откуда этот свет... Над землей оказался Человек, как бы весь сотканный из света. Затем раздался удар грома, но не на небе, а на земле. Испуганная стража вскочила и тут же упала на землю. И в это время к гробу справа от нас шла женщина, она вдруг закричала: «Открылось! Открылось!» И в это время действительно стало видно, что огромный камень, приваленный ко входу в пещеру, как бы сам собой отвалился и открыл вход в пещеру. Мы очень испугались. Потом, некоторое время спустя, свет над гробом исчез, и все стало таким, как обыкновенно. Когда после всего этого мы приблизились ко гробу, оказалось, что там нет Тела Погребенного» [20, с. 270—278].

Гермидий говорит, что в день суда над Иисусом жена Пилата писала мужу: «Чем ты искупишь свою вину, если Осужденный тобой действительно Сын Божий?»; Пилат отвечал ей: «Если Он Сын Божий, то Он действительно воскреснет, и тогда я запрещу чеканить свое изображение на монетах» .

Согласно старинному преданию, восходящему к первым векам христианства, имя жены Пилата было Клавдия Прокула. Предполагают, что она была вольноотпущенницей знатного рода Клавдиев, из которого происходил император Тиберий, и женитьба на ней помогла Пилату получить должность прокуратора. Убеждавшая мужа не делать никакого зла Праведнику — Иисусу Христу (Мф. 27, 19), Клавдия Прокула не осталась равнодушной к учению Церкви Христовой. По преданию, она приняла крещение от апостолов.

Незадолго до описываемых событий в Иудее начали чеканить монеты с изображением кесаря Тиберия на одной стороне и маленьким изображением Пилата на другой. Видеть свое лицо на монете было великой честью, но Пилат исполнил свое обещание: он запретил изображать себя на монетах. Нумизматы знают, что с того времени в Иерусалиме чеканились монеты только с изображением кесаря. Известный на Востоке и в Риме личный врач Понтия Пилата сириец Ейшу (Эйшу) по поручению прокуратора в субботу дважды осматривал гроб и хотел со своими помощниками провести ночь у пещеры. «Мы все, врачи и стража,— писал Ейшу,— были здоровы, бодры и чувствовали себя как обычно. У нас не было никаких предчувствий, и мы не верили, что Умерший может воскреснуть. Но Он действительно воскрес, и все мы видели это собственными глазами». Далее он описывает события так же, как и Гермидий. Обычно в своих трудах Ейшу повторял выражение, которое благодаря ему вошло в пословицу на Востоке: «Чего я не видел сам, то считаю выдумкой».

Некий Лабиритиос (Лабириниос) оказался со своими чиновниками недалеко от места погребения Христа. Ясно видевшие падение камня, закрывавшего гроб, поднявшуюся над этим местом необыкновенно ярко сияющую фигуру, Лабиритиос вместе со своими спутниками и сторожами бросились сообщать об этом властям. Член синедриона по имени Маферкант, казначей, из рук которого Иуда получил деньги за предательство, пришел ко гробу расплатиться со стражей: наемная стража оплачивалась сдельно, за несение каждого караула. Маферкант убедился, что гроб Христа надежно охраняется, и, заплатив деньги, ушел, стража осталась до конца смены... Но не успел он далеко отойти, как раздался удар грома, и громадный камень был отброшен неведомой силой. Маферкант увидел над гробом исчезающее сияние. Все это описано в его труде «О правителях Палестины», который считается одним из наиболее ценных и правдивых источников по истории Палестины. «В общей сложности, по подсчетам крупнейшего знатока римской исторической литературы академика И. В. Нетушила (1850—1928), число вполне надежных свидетельств о воскресении Христа превышает 210; по нашим подсчетам, это число еще больше — 230, ибо к данным Нетушила надо добавить еще те исторические памятники, которые были обнаружены после выхода его работы» [20, с. 279].

Иосиф, «привалив большой камень к двери гроба, удалился» (Мф. 27, 60); в оригинале использован греческий глагол кулио — «катить». Пришедшие жены-мироносицы говорили «между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взглянув, видят, что камень отвален» (Мк. 16, 3—4). Чтобы описать положение камня, «отваленного от гроба», евангелист Марк воспользовался тем же глаголом с приставкой ана-, указывающей на направление действия вверх: глагол анакулио буквально значит «двигать что-либо вверх по склону». Можно предположить, что камень был отодвинут «вверх по склону» на такое значительное расстояние, что евангелист Лука при описании употребил слово с тем же корнем кулио, но с приставкой апо-, одно из значений которой «удаление прочь»: апокулио — «отодвинуть один предмет от другого на определенное расстояние». Камень весом от 1 до 2 тонн был отвален от двери «вверх по склону» на изрядное расстояние — это поразило всех, кто утром пришел ко гробу. Если бы камень был просто сдвинут в сторону, чтобы можно было войти в гробницу, имелись бы все основания обвинить солдат в том, что они заснули на посту, и сурово их наказать. Если бы солдаты запротестовали и сказали, что печать была сломана во время землетрясения (сломать печать, символизировавшую мощь и силу Римской империи, было страшным преступлением), а камень откатился из-за подземных толчков, они все равно подлежали бы наказанию.

По всему следовало ожидать, что воинов казнят,— но их даже не судят. Несомненно, что заступничество ненавистного Пилату синедриона не могло бы освободить стражников от ответственности. С другой стороны, если бы апостолы украли Тело Иисуса, то неужели Его враги не воспользовались бы удобным случаем, чтобы сразу избавиться и от всех ближайших учеников Христа? Расследованием этого дела и казнью апостолов они не только оправдались бы перед народом за отвержение Иисуса, но еще и значительно утвердились бы в своем влиянии. Однако ничего подобного синедрион не предпринимает. Мало того, через несколько недель, когда апостолы своей проповедью о Воскресении Иисуса Христа стали обращать к Нему тысячи и синедрион потребовал их к себе, то и здесь не решился обвинить их в похищении Тела Иисуса, а ограничился лишь запрещением проповедовать (Деян. 4, 18). В чем причина?

Она очевидна: первосвященники и фарисеи сами выдумали сказку о похищении Тела Иисуса и потому прекрасно понимали, что, возбудив преследование против стражников и апостолов, они разоблачат себя, а народная вера в Воскресшего лишь усилится [6, с. 33]. Апостолы с самого начала обратили ко Христу много людей во враждебном Иерусалиме, провозглашая благую весть о Воскресении Христа — и это чуть не в двух шагах от Его гроба. Иерусалимляне достоверно знали о пустой гробнице. Сам Пилат пишет в донесении римскому императору Тиберию о том, что Христос был распят и воскрес из мертвых и что об этом событии известно всем в Палестине,— так нам сообщают историки Тертуллиан (II в.) и Евсевий (III в.). Тертуллиан, в своей «Апологии» обращаясь к правителям Рима, в подтверждение своих слов ссылается на документы, хранившиеся в их архивах: «Справьтесь с вашими летописями, и вы увидите, что я говорю правду». А что он действительно говорил правду о донесении Пилата, подтверждается тем впечатлением, какое произвело это донесение на императора Тиберия: соглашаясь признать Божество Иисуса Христа, Тиберий не преследовал христиан, и в его правление христианство беспрепятственно распространялось в пределах Римской империи (там же, с. 30).

В этой связи интересно привести еще одно предание, сохраняющееся в Православной Церкви. В древности у язычников и евреев был обычай, являясь к важному лицу, приносить ему что-нибудь в дар в знак уважения. Люди бедные приносили сообразно своему достатку плоды деревьев и яйца. Поэтому святая Мария Магдалина, посвятившая свою жизнь апостольскому служению и не имевшая богатства, представ пред императором Тиберием, поднесла ему крашеное красное яйцо и приветствовала словами: «Христос воскресе!» По преданию, святая Мария Магдалина рассказала Тиберию о земной жизни Спасителя, Его крестной смерти и о воскресении. Первенствующие христиане, узнав о простосердечном приношении равноапостольной Марии Магдалины, стали в подражание ей дарить друг другу на Пасху красные яйца. Обычай этот мало-помалу распространился и сделался всеобщим в христианстве [21, с. 634].

Младший современник апостолов историк Иосиф Флавий (он родился в 37 г. по Р. Х.), описывая времена императора Тиберия в своей книге «Иудейские древности», говорит: «...И в это время выступил Христос Иисус, Человек глубокой мудрости, если только можно назвать Его Человеком, совершитель чудных дел. Когда по доносу первенствующих у нас людей Пилат распял Его на Кресте, возлюбившие Его прежде остались Ему верны. На третий день Он снова явился к ним живой» (XVIII, 33). В прошлом веке свидетельство Иосифа Флавия было взято под сомнение, потому что были известны только два рукописных варианта «Иудейских древностей», в одном из которых слова «на третий день Он снова явился к ним живой» были, а в другом отсутствовали. Кроме того, это свидетельство не согласуется с характером и вероисповеданием Иосифа Флавия, который не был христианином. Так возникла легенда о интерполяции у Флавия. Но когда были найдены еще три варианта рукописи, стало очевидно, что расхождение между первым и вторым списками объясняется не позднейшей вставкой, а потерей страниц во втором списке (в нем, кстати, отсутствуют еще две главы). Строки о Воскресении Христовом имеются в трех списках; заподозрить, что они являются позднейшей вставкой, трудно, так как Иосиф Флавий писал очень своеобразным языком, с соблюдением всех особенностей родного елеонского наречия, и подделать его текст едва ли возможно. В настоящее время никто из ученых не повторяет вымыслы о вставках у Флавия, а те, кто продолжает это делать, показывают, что они отстали как минимум лет на сто .

Существует текст этого отрывка, сохранившийся на арабском языке. Он звучит так: «В то время был мудрый человек, называвшийся Иисусом. Был Он праведен и известен добродетелью. И многие из числа евреев и других народов стали Его учениками. Пилат приговорил Его к смерти на Кресте. И те, кто стал Его учениками, не отвергли Его учения. По их словам, Он явился к ним живым через три дня после распятия; потому и был Он, возможно, тем Мессией, о Котором говорили пророки, описывая чудеса» [2, с. 71].

До нас дошло еще одно историческое сочинение Флавия, вернее, его греческий перевод — это известная «История Иудейской войны». Бывший профессор Юрьевского университета Берендт в 1925 г. обнаружил славянский перевод этой книги, во второй части которой находится отрывок, посвященный Спасителю нашему Господу Иисусу Христу:

«Тогда появился один Человек, если Его можно назвать Человеком. Его природа и внешний вид были человеческие, но Его появление было сверхчеловеческое. Он делал чудеса посредством невидимой силы. Одни говорили, что это наш первый законодатель, воскресший из мертвых и творящий много исцелений и чудес. Другие думали, что Он был послан Богом. Но судя по Его деяниям, я бы не назвал Его Божиим посланцем. Ибо во многом Он действовал не согласно с законом и не соблюдал субботы по обычаю наших предков. Впрочем, Он не делал ничего постыдного или преступного, действуя только Своим словом. Многие из народа последовали за Ним и приняли Его учение, другие же колебались, (хотя) и верили, что через Него еврейский народ может освободиться от римлян. Он имел обыкновение удаляться из города на Оливковую гору и там производил исцеления. Полтораста рабов собрались вокруг Него, а также много простого народа. Видя Его силу, видя, что Он Своим словом делает все, что хочет, они требовали, чтобы Он вошел в город, свергнул Пилата и римских воинов и царствовал над ними. Но Он это отклонил. Когда еврейские старейшины обо всем узнали, первосвященники собрались и сказали: «Мы слишком слабы и немощны, чтобы сопротивляться римлянам, но лук уже натянут; пойдем к Пилату и расскажем ему, что мы слышали, тогда нас нельзя будет ни в чем обвинить; если же он узнает это через других, то лишит нас нашего имущества, мы будем уничтожены и дети Израиля будут рассеяны». И они пошли сообщить Пилату. А он послал своих людей... Чудотворца же Пилат повелел привести к себе. После допроса римляне Его схватили и распяли по их отеческому обычаю» (II, 9, 3).

Но каким образом в славянском переводе «Истории Иудейской войны» мог оказаться фрагмент, отсутствующий в греческом тексте? «История Иудейской войны» была написана Иосифом Флавием на арамейском языке, и утерянный оригинал был, вероятно, более полный, чем перевод. Он предназначался для жителей Ближнего Востока, где арамейский язык был в большом употреблении. Этот текст мог проникнуть в Армению и Персию, а затем к населявшим наши южные степи хазарам, которые в IX в. приняли иудейское вероисповедание и находились в оживленных торговых отношениях с южными славянами. Рукопись Иосифа Флавия, таким образом, могла быть переведена с арамейского на славянский и сохраниться в этом переводе. Приведенный фрагмент содержит некоторые особенности, указывающие на авторство Флавия. Так, нигде не названо имя Спасителя; ни один христианский редактор не написал бы также слов: «Я бы не назвал Его Божиим посланцем»; имеется совпадение с текстом «Иудейских древностей» («если Его можно назвать Человеком») [22, с. 17—21].

Свидетельство Флавия — иудейского историка, не сочувствовавшего христианам,— ценно для нас как источник, независимо подтверждающий повествование евангелистов. Может быть, для кого-то покажется более авторитетным свидетельство знаменитого римского историка язычника Тацита. Он родился в 54 г. по Р. Х.; упоминая в своей летописи (13, 44) о первом гонении на христиан, бывшем в 64 г. при Нероне , Тацит говорит, между прочим, следующее: «Виновник имени христиан, Христос, был умерщвлен в царствование Тиберия прокуратором Понтием Пилатом» [цит. по: 11, с. 12].

Смотрите, всего за тридцать лет христианство распространилось от Иудеи до Рима — средоточия тогдашнего мира — и превратилось в могучую силу, возбудившую гнев и преследование Нерона [11, с. 12].

Бесспорным историческим свидетельством являются книги Нового Завета, написанные в I в. по Р. Х. «Напоминаю вам, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились, которым и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали. Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию» (1 Кор. 15, 1—4).

Все четыре Евангелия согласно повествуют о жизни и учении Христа Спасителя, о Его чудесах, крестных страданиях, смерти и погребении, о Его Воскресении из мертвых и Вознесении на небо. Взаимно дополняя и разъясняя друг друга, они представляют собой единую книгу. Есть основание предполагать, что Евангелие от Матфея создано раньше всех — не позже 50—60 г. по Р. Х. — и первоначально написано на еврейском языке; затем, может быть, самим же апостолом Матфеем оно было переведено на греческий. Евангелия от Марка и Луки написаны позднее, но, во всяком случае, до 70 г. по Р. Х., то есть до разрушения Иерусалима, а святой Иоанн Богослов написал свое Евангелие в глубокой старости, около 96 г. по Р. Х.

Новозаветные священные книги написаны на греческом языке, но не на классическом греческом, а на народном александрийском наречии греческого языка, так называемом койне, на котором говорили или, во всяком случае, который понимали все культурные обитатели Восточной и Западной половин тогдашней Римской империи. Евангелисты потому и писали на этом языке, чтобы сделать новозаветные священные книги доступными для чтения и понимания всех образованных граждан. Для письма, по обычаю тех времен, употреблялись только прописные буквы, без знаков препинания и без пробелов между словами [23, с. 1—2, 3, 6].

В библиотеке имени Джона Райланда в английском городе Манчестере хранится наиболее древний сохранившийся фрагмент Нового Завета (130 г. по Р. Х.). С трепетом и благоговением развернув древнейший свиток, увидим маленький кусочек папируса (9 Х 6 см), на котором написано: «Пилат сказал им: возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого,— да сбудется слово Иисусово, которое сказал Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет. Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: Ты Царь Иудейский?» (Ин. 18, 31—33). Перевернув папирус, прочтем на обратной стороне: «Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего. Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем» (Ин. 18, 37—38). Из заключения экспертов следует, что этот фрагмент является частью обширной рукописи, первоначально имевшей 130 страниц, размером 22 Х 21 см каждая. Сравнив форму букв и стиль письма с другими, уже датированными рукописями, специалисты пришли к заключению, что эта древнейшая копия с несохранившегося подлинника Евангелия от Иоанна была переписана в тридцатых годах II в. по Р. Х., то есть спустя всего 34 года после его написания самим апостолом Иоанном Богословом [2, с. 37].

Хотя время написания каждой из священных книг Нового Завета не может быть определено с безусловной точностью, но совершенно несомненно, что все они были написаны во второй половине первого века. Это видно из того, что целый ряд писателей второго века, такие, как святой мученик Иустин Философ в своей апологии, написанной около 150 г. по Р. Х., языческий писатель Цельс в своем сочинении, написанном тоже в середине второго века, и особенно священномученик Игнатий Богоносец в своих посланиях, относящихся к 107 г. по Р. Х., апостол Варнава (70—100 гг.), Поликарп Смирнский,— все делают множество ссылок на новозаветные священные книги и приводят из них дословные выдержки [23, с. 3; 24, с. 10—11].

В послании апостола Варнавы, написанном около 76 г., находим две точные цитаты из Евангелия от Матфея: «пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (послание, глава 5 — Мф. 9, 13); «много званных, а мало избранных» (послание, глава 4 — Мф. 22, 14), и одну — из Евангелия от Луки: «просящему у тебя давай» (послание, глава 19 — Лк. 6, 3). Приведя слова «много званных», апостол Варнава добавляет: «как написано» — таким образом прямо свидетельствуя, что он взял эти слова, а следовательно, и другие находящиеся в наших Евангелиях не из устного, а из письменного предания [11, с. 54—55].

Святой Игнатий Богоносец был епископом Антиохийским с 67 по 107 г. по Р. Х. Из его сочинений, дошедших до нас, ученые признали подлинными семь посланий, написанных в 107 г. по Р. Х. Святой Игнатий пишет: «Евангелие содержит нечто превосходнейшее, именно — пришествие Господа нашего Иисуса Христа, Его страдание и Воскресение. Ибо возлюбленные пророки предвозвестили о Нем, а Евангелие есть совершение» (из послания к Филадельфийцам из Троады, ст. 9). В послании к Смирнянам (ст. 7) он дает совет «внимать пророкам, особенно же Евангелию, в котором раскрыто для нас страдание Господа и несомненно доказано Его Воскресение». В своих посланиях святитель Игнатий Богоносец нередко приводит дословно некоторые места из Евангелия, например: в послании к Римлянам (ст. 6) — «какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит» (Мф. 16, 26); в послании к Поликарпу (ст. 2) — «будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10, 16); в послании к Смирнянам (ст. 1) — «Господь наш крестился от Иоанна, чтобы «исполнить всякую правду» (Мф. 3, 15); в том же послании, в ст. 3 — «И когда Он пришел к бывшим с Петром, то сказал им: «осяжите Меня и рассмотрите» (Лк. 24, 39), что Я не дух бестелесный».

Евсевий и Иероним свидетельствуют, что святой Игнатий вместе со святым Поликарпом Смирнским и святым Папием Иеропольским были учениками апостола Иоанна Богослова, а Иоанн Златоуст пишет, что святой Игнатий близко общался с апостолами, при них находился и епископскую власть получил непосредственно от них, сделавшись преемником апостола Петра в Антиохии [6, с. 9—10].

Почитаем послания Игнатия Богоносца: «Он был распят и умер при Понтии Пилате. Он был распят на самом деле, а не для вида, и умер. Он также Воскрес из мертвых на третий день. В день приготовления к празднику Пасхи, в третьем часу, Он получил Свой приговор от Пилата, ибо Отец Его позволил это; Он был распят; в девятом часу Он испустил дух и еще до заката был погребен. Всю субботу Он пролежал в гробнице, куда положил Его Иосиф Аримафейский. Его били плетьми, хлестали по щекам, плевали на Него; на Него надели терновый венец и багряницу; Его приговорили к смерти и распяли — по-настоящему, не для вида, не обманно, не игрой воображения. Он истинно умер, был погребен и восстал из мертвых» [цит. по: 2, с. 170]. И еще: «Славлю Иисуса Христа Бога, так умудрившего вас. Ибо я узнал, что вы непоколебимо тверды в вере, как будто пригвождены ко Кресту Господа Иисуса Христа... Я знаю и верую, что Он и по Воскресении Своем был и есть во плоти. И когда Он пришел к бывшим с Петром, то сказал им: возьмите, осяжите Меня и посмотрите, что Я не дух бестелесный. Они тотчас прикоснулись к Нему и уверовали... Посему-то они и смерть презирали и явились выше смерти...» Иисус Христос «истинно родился, ел и пил, истинно был осужден при Понтии Пилате, истинно был распят и умер... истинно воскрес из мертвых... Этого иные не признают в Нем и отвергаются Его, или лучше — они отвержены Им, потому что любят больше смерть, чем Истину... Они удаляются от Евхаристии и молитвы, потому что не признают, что Евхаристия есть Плоть Спасителя нашего Иисуса Христа, которая пострадала за наши грехи, но которую Отец воскресил по Своей благости... Посему надобно удаляться таких... а внимать пророкам, особенно же Евангелию, в котором открыто нам страдание Христа и совершенно ясно Его Воскресение» [25, с. 326, 340—343].